— Никак нельзя вам сейчас домой, Карина Георгиевна, — категорически заявил он. — Они же хотели вас похитить, наверно, и сейчас хотят. Откуда нам знать, что у гастролёров в бригаде только трое торпед?
— Это не гастролёры, — возразил ему Мешок. — Одного из них я знаю. То есть, не знаком с ним, а просто часто вижу. Он живёт в том же дворе, только дом другой.
— Всё правильно, — решила я. — Девушки, приглашаю в гости. У меня свободных комнат хватит. А завтра подумаем, как быть дальше. Может, к тому времени всё уже и прояснится.
* * *
Я хотела расспросить Карину и её сестру по пути, но Юра категорически отказался ехать в полицейской машине, а Мешок — везти пять пассажиров. Пришлось в ‘наружку’ усадить сестёр. Можно было и мне составить им компанию и вволю поговорить, да только сообразила я это аж когда мы уже подъехали к дому.
Охранник немного подозрительно посмотрел на необычно одетую Светлану, но промолчал. Понимал, что неосторожное слово в адрес чьих-нибудь гостей может оказаться последним перед увольнением. Светлана рвалась под душ, но я не пустила.
— Сначала — подробный рассказ и ответы на вопросы, — потребовала я. — Душ и всё остальное — потом.
Но увы, из её рассказа я не узнала ничего ни полезного, ни интересного. Однажды она познакомилась с приятной женщиной, очень интересной собеседницей, умной и начитанной. Новая знакомая знала наизусть чуть ли не всего Шекспира, а декламировала его, как настоящая актриса. Потом подруга пригласила в кафе, они там выпили по мартини, но Светлану почему-то ужасно развезло. Домой она ехала на такси, а может, на частнике. Такая белая машина, немного похожая на маршрутку. Но всё же меньше. Светлана помнила только самое начало поездки. Как ей потом заявили, произошла авария, и она потеряла сознание.
Очнулась она в одноместной палате, привязанная к кровати ремнями. Санитар, который за ней ухаживал, сказал, что она несколько дней была не в себе и нападала на людей. Одну санитарку почти загрызла, поэтому к ней прикрепили единственного на всю клинику санитара-мужчину. Впрочем, он тоже побаивается пациентку. Светлана ему не поверила, но возражать не стала.
Иногда приходил врач, осматривал её, говорил ‘м-да’, и уходил. Санитар её кормил, поил и водил в туалет и ванную, расположенные тут же, в палате. Потом снова привязывал. Светлана решила, что клиника психиатрическая, и её больше никогда отсюда не выпустят, поэтому надумала сбежать.
Удалось ей почти сразу. Она очень много спала, неестественно много. Значит, таблетки, которые ей дают — снотворное. Как-то раз она не проглотила снадобье, спрятала под языком, а потом выплюнула. Ночью женщина проснулась, и попросилась в туалет. Сонный санитар, недовольно бурча, её развязал и отвёл. А когда она мыла руки в ванной, налила в стаканчик для зубной щётки одеколон, а заодно и духи. Уж чего тут хватало, так это косметики и парфюмерии. Дождавшись удобного момента, плеснула ему в глаза жгучую смесь, и раньше, чем бедняга что-то сообразил, удрала в чём была, то есть, ни в чём.
Когда выскочила в коридор, сразу поняла, что никакая это не клиника. Вот и решила, что попала в лапы чёрных трансплантологов, и её хотят разобрать на органы. Правда, потом, поразмыслив, поняла, что не права, и нужна этим людям для каких-то других целей. Нет смысла так долго держать в заточении человека, предназначенного в доноры.
Выбежав на улицу, она спряталась за деревьями. Днём это не удалось бы, но в темноте санитар, выскочивший следом за Светланой, не заметил даже белую скатерть, в которую она по пути завернулась. И тут появился полицейский. Она хотела броситься к нему и попросить помощи, но осторожность взяла верх. А тот подошёл к санитару, и они обменялись рукопожатием, как давние знакомые. Стало ясно, что полиция на стороне похитителей, и выпутываться придётся самой.
Как Светлана добралась до сестры, я уже знала, а она ничего нового не сообщила. А вот о повторном похищении, уже из квартиры Карины, я слушала внимательно. Там такая мощная дверь, что её не высадить, и есть специальный замок, который снаружи вообще не отпирается, с той стороны даже скважины нет. Но они справились. Зазвонил домашний телефон, и в трубке она услышала голос сестры.
— Светка, я поговорила с Мэрским, он серьёзно отнёсся к этому делу и направил к тебе одного полицейского, который постоянно выполняет его поручения. Говорит, ты можешь ему полностью доверять. Зовут его Юрий Николаевич, а пароль — четыре солёных банана.
Через несколько минут пришёл мужчина в полицейской форме, сказал, что он — Юрий Николаевич, и назвал пароль с бананами. Светлана открыла дверь, и на пороге увидела до боли знакомых врача и санитара. Врач, правда, был не в халате, как обычно, а в полицейской форме. Закрыть дверь ей уже не дали. А во дворе усадили во всё тот же похожий на маршрутку автомобиль модели ‘Мерседес-Вито’.
— Я не звонила! — возмутилась Карина, прерывая рассказ сестры.
— Да понятно, — кивнула Светлана. — Ты никогда не называла своего шефа Мэрским, я этого сразу не сообразила. Но голос был — точь-в-точь твой.
После этого пленницу держали уже в другом месте, в какой-то квартире, и перестали делать вид, что она — пациентка клиники. Через пару дней доктор сделал ей укол, от которого затуманилась голова, и задал множество вопросов, из которых она запомнила только один — о медвежонке Пете. Потом её надолго оставили в покое.
— Вкололи сыворотку правды, — предположил Юра, и ему никто не возразил.
Светлану больше не привязывали к кровати, наоборот, бывшие доктор и санитар заставляли делать зарядку и даже подбирали для неё упражнения. Кормили отлично, позволяли вдоволь смотреть телевизор и всё такое прочее. Вторая часть заточения стала напоминать не самый худший отпуск по эконом-классу.
— Мужчины и голая женщина фактически заперты в одном помещении на целый месяц, — отметила я. — Как насчёт любви или, если угодно, простого секса? Доктор, а он действительно доктор, не прописывал таких упражнений для зарядки?
— Два негра и блондинка по эконом-классу, — фыркнул Юра, но его никто не понял, кроме меня.
— Нет, — Светлана решительно замотала головой. — Они презирали меня, понятия не имею, за что. Смотрели, как на мокрицу. Противна, но зачем-то нужна. Какая уж там любовь…
— Вы работали в фонде ‘Остановим рак!’, - напомнила я. — У них есть претензии к этому фонду.
— Но я была обычным наёмным работником!
— Они не видели особой разницы. Кстати, в чём состояли ваши обязанности?
— Сам фонд был в соседнем городе, у нас — филиал, весь персонал — три женщины. Мы только помогали желающим перевести деньги на нужный счёт. Всё по безналу, налички и в глаза не видели, кроме зарплаты. Когда фонд лопнул, мы сами пострадали, остались без работы.
