— Сама управлюсь. Посиди со своей подругой, девочка. Только будьте благоразумны. Не хватало ещё, чтобы у неё снова кровотечение открылось.
— Забавно, — сказала Диана, когда хозяйка вышла из комнаты. — Если этот мир осколок древней Земли, то он вроде как наш.
— Он к нам враждебен.
— Как и тот, где мы живём, — она пожала плечами и присела на краешек моей кровати, оказавшись в луче солнечного света. — Я везде чувствую себя чужой.
Светлая, золотоволосая, в белом платье, она словно светилась изнутри, постепенно сливаясь с солнечным лучом. Сейчас он исчезнет, и она вместе с ним…
— Терри, тебе хуже? Сильно болит? Я сейчас позову…
— Да нет… Уже почти прошло. Я в порядке, Дия.
— Мне кажется… и всегда казалось, что мир, в котором я живу, не мой. А мой где-то далеко, и его надо найти. А может, даже спасти… Если я это успею, я наконец-то обрету свой дом.
— Значит, ты чувствуешь себя несчастной?
— В данный момент нет. Мне нравится всё, что со мной сейчас происходит. Несмотря на всех этих гадов, которые встают у нас на пути. Мы всё равно идём. И знаем, что это наш путь. Я наконец-то живу полной жизнью. До этого я просто собиралась жить. Я всегда хотела жить и чувствовать по-настоящему… А теперь это происходит. Не знаю, что нас ждёт завтра, но я не боюсь.
— Я тоже.
— Ты самый отважный человек из всех, кого я знаю, Терри. По-моему, ты боишься только одного — быть счастливой. То есть… Ты не веришь в счастье, а если в него не верить, оно не придёт. Или придёт, а ты его упустишь.
— Постараюсь не упустить, — я взяла её за руку и закрыла глаза, чтобы из них ненароком не хлынули слёзы.
— Поспи, — сказала она, не пытаясь высвободить свою руку из моей. — Не открывай глаза и представь себе, будто лежишь на надувном матрасе, а он тихо покачивается на волнах. Бабушка уверяла, что это помогает даже при старческой бессоннице.
Она ещё что-то говорила, понизив голос почти до шёпота, а я была так слаба, что действительно уснула.
Проснулась я от чувства тревоги. По стенному ковру метались диковинные звери. Вернее их тени… Нет, не их. Где-то поблизости был настоящий зверь — грозный и могучий. Я всем своим существом ощутила его силу. Его близость. Ужас, который внушали его когти и огромный клюв… Услышав испуганный возглас Дианы, я стряхнула остатки сна. Сама не помню, как очутилась во дворе. И тут же зажмурилась от разноцветного сияния.
До чего же он был красив в своём грозном великолепии. Его крылья переливались в лучах предвечернего солнца всеми цветами радуги. У основания они были чешуйчатые, а дальше чешуя постепенно переходила в перья. Мощное львиное тело сверкало, как бронзовая скульптура. Когти, такие же чёрные, как и клюв, звонко стучали по каменным плитам двора, а глаза горели, словно два ярких янтаря. Анда и Диана стояли, прижавшись спиной к высокой, оплетённой вьюнком ограде — зверь загнал их в угол. Анда что-то выкрикивала срывающимся от волнения голосом — явно какие-то заклинания, а оцепеневшая Диана была так бледна, что напоминала мраморную статую нимфы, которой зачем-то украсили этот совершенно неантичный дворик.
Их обеих спас Мурр. Когда я выбежала из дома, радужный котёнок, громко шипя, прыгал перед грифоном. Он отвлёк внимание зверя от Анды и Дианы. Я вмешалась в происходящее, схватив котёнка в тот момент, когда огромный чёрный клюв уже готов был перекусить пушистое тельце пополам. Грифон замер, уставившись на меня своими янтарными глазами. Потом опустил морду — так, что она оказалась на уровне моего лица, и сел на задние лапы. Я знала, что, если я не выдам своего страха, он меня не тронет. Понятия не имею, откуда я это знала. Ужас и боль, много лет назад пережитые мною в Сумеречной роще, изменили меня, пробудив во мне неизвестную мне самой силу. Да, то, что нас не убивает, делает нас сильней. Я много лет считала, что именно грифон наделил меня этой силой, и по сути мой дар проснулся благодаря ему. Возможно, считая себя связанной с этим дивным зверем, я действительно установила эту связь. Я слишком привыкла считать себя адептом Великого Грифона, чтобы пасовать перед ним. На мне его метка — след когтя, и я имею право с ним говорить.
— Пожалуйста, не трогай нас, — сказала я, и он склонил голову, словно прислушиваясь к звучанию моего голоса. — Мне и моей подруге не место в твоём мире, и мы скоро покинем его. Мы никому здесь не желаем зла, мы не претендуем на твою территорию. Уходи с миром, прекрасный зверь.
Я отступила назад, когда он начал расправлять огромные радужные крылья. Дивный зверь взлетел, почти бесшумно оторвав от земли свою могучее тело, и вскоре скрылся за вершинами деревьев.
— Такое впечатление, что он тебя понял, — голос Дианы слегка дрожал от пережитого страха. — Я боялась, что он сейчас долбанёт тебя клювом по голове. А мы ничего не сможем сделать… Опять тебе пришлось из-за меня воевать. Не дай Бог, опять рана открылась…
— Всё в порядке, Дия, — бок снова разболелся, но куда больше меня огорчало несчастное выражение её лица. — На сей раз до драки не дошло… И с чего ты взяла, что это из-за тебя?
— Он смотрел на меня. Не знаю, в чём именно дело, но ему что-то не понравилось во мне. Вдруг он опять прилетит?
— Не прилетит, — сказала Анда. — Терри действительно успокоила его. Создавая грифонов, хотели сделать что-то вроде разумных ездовых и одновременно боевых зверей для воинов. Эдаких преданных своим хозяевам боевых коней, но только с крыльями, когтями, острым клювом и свирепым, воинственным нравом. И гораздо более высоким, чем у лошадей и собак, разумом. Но вот с разумом всё-таки промахнулись… То есть не совсем, но желаемого не получилось. Разум у грифонов достаточно высок, но этот зверь совершенно непредсказуем и не настроен подчиняться людям. Он не признаёт никаких хозяев. Он может быть и коварен, и благороден — как на него найдёт. Он не знает языка людей, но способен улавливать смысл человеческой речи. Это трудно объяснить, но человек, который по той или иной причине симпатичен грифону, имеет шанс с ним договориться. Терри это удалось. К нам прилетал вожак здешних грифонов, так что никто из них теперь на вас не нападёт.
— А другие грифоны Маатлана…
— Другие грифоны не сунутся на чужую территорию. Идёмте в дом. Обед готов… Или скорее ужин?
— Неважно, — оживилась Дия. — Я так проголодалась, что готова лошадь съесть.
— А вот мяса у меня как раз нет. Сроду не занималась охотой. У нас это очень опасно, да и не хочется отнимать пропитание у тех, кто нуждается в чужой плоти. Обычных животных становится всё меньше и меньше. Гибриды тоже постепенно вымирают, но большая их часть хищники. Они бьются за охотничьи угодья не на жизнь, а на смерть. Я никогда не заводила животных, которых надо кормить мясом. Мурр сам охотится на мышей, птиц и земляных ящериц, а я обхожусь дарами земли. Надеюсь, пища вам понравится.
