Еще он долго не мог решить вопрос — брать ли ему свою «ясуру» или взять Кэтиного «ярославца». Кэти настаивала на том, чтобы он ехал на ее «ярославце», но только сменил номер. Она уже и приладила другой, отыскав его где‑то на свалке.
* * *
И все же они сели ему на хвост. Уже с час ему никак не удавалось оторваться от мощного «БМВ», оснащенного, как показывали приборчики на передней шкале «ярославца», детектором взрывных устройств. «Тоже мне, охотнички за террористами», — скривился Дик, обдумывая, как бы избавиться от назойливых полицейских, работавших грубо, прямолинейно.
Он то несся с бешеной скоростью по федеральному шоссе в сторону Вашингтона, то разворачивался где‑нибудь и опять с такой же скоростью ехал к Нью‑Йорку. А там, лавируя между перевернутых автобусов и автомобилей, объезжая мешки с песком, тлеющую мебель, баррикады, снесенные в бок полицейским бульдозером, пробирался по улицам Бруклина на свою магистраль, и снова ехал к себе домой, на Лонг‑Айленд. И в который уже раз спрашивал бабку, что ей купить из продуктов. Та удивлялась, что это сталось с внуком, какой он сделался воспитанный и заботливый.
Кэти хохотала. Она догадывалась, как разворачиваются события, пыталась подсказывать ему, куда ехать, где свернуть, где оставить машину. При этом не забывала его подкармливать, все причитая: «Ну и худющий же та, Дик! И смешной! Ты похож сейчас на… — она не договорила, опять залилась смехом. Он молча жевал манные лепешки, вкусные, их он, почему‑то, сильно теперь полюбил. — Ты похож на… на Иисуса Христа, Дик! Ты вылитый боженька!» И она снова заразительно прыснула.
А Эрик уже спрашивал: «Папа, ты уже поймал бандита?» И лишь одна Карен вела себя тихо и пристойно, не надоедая папе и даже не целясь в него из большого пластмассового кольта. Она сидела на горшке и о чем‑то своем важно думала.
Он снова несся к центру города, к Манхэттену. До установленного времени оставалось чуть больше двадцати минут. Бросив машину на стоянке, заскочив в один бар, потом в другой, вышел к скверику, трусцой, как настоящий физкультурник пробежался по аллее, свернул к мюзик‑холлу, известному «Радио‑сити», забежал туда, там минут пять потолкался, выбежал как ошпаренный, снова побегал трусцой по аллее куда‑то в бок.
Как он и предполагал, бар «Демпси» был переполнен. Здесь собрались разные чины ФБР, согреваясь от холода за чашечкой кофе, были и солидные бизнесмены, напуганные уличными беспорядками, много разного рода ищеек, следователей, адвокатов, приехавших из провинций за соответствующими указаниями и инструкциями шерифов. За отдельным столиком тоже о чем‑то негромко спорили четверо не то агентов ФБР, не то провинциальных сыщиков. Один поднял руку, как только вошел в кафе Дик, и помахал ему, подзывая к столику. И теперь, протискиваясь к тем типам, а это, вероятно, и были люди «Дже», он уже нахваливал себя, нахваливал изысканный вкус Кэти — он ничем не отличался от остальной публики. И те четверо тоже были одеты примерно так же. И он бы извинился, что ошибся, неправильно расценив жест джентльмена, если бы не пожилой человек, с длинными свисающими черными усами, в черных очках, в потертом кожаном плаще, который сказал таким знакомым голосом:
— Присаживайтесь, Дик! Присаживаетесь! Наверно, сильно перемерзли! Погода чертовская, так и тянет к теплу, к уюту.
Он, поправив шляпу, снял на минуту черные очки и пытливо посмотрел на застывшего в растерянности Дика. «Рысьи глаза, вот что его выдает,» — подумал Дик, пожимая сидевшим руки и опускаясь в кресло. И то, что ни «Дже», ни его молодые помощники не снимали шляп, сидели в плащах, ели, курили, что‑то пили, создавало впечатление, что они заскочили сюда на несколько минут, заскочили по быстрому перекусить, чтобы снова куда‑то бежать, где‑то наводить порядок, где‑то вылавливать смутьянов кругликов, зачинщиков беспорядков и волнений.
— Рад вас видеть, Дик, — сказал этот пожилой «комиссар», снова рассматривая его. — А вы возмужали. Дик, возмужали… И похудели, сильно похудели. Что, сказалось пребывание под силовым колпаком?
— Сказалось, — буркнул Дик, поглядывая на молодых коллег «Дже».
— Вы на нас напрасно обижаетесь, Дик. Напрасно. Мы ничем не могли вам помочь.
— Я не обижаюсь.
— Вот и правильно делаете… Нам нужно с вами обсудить некоторые вопросы, Дик. Но сначала я хотел бы узнать, как здоровье миссис Сабрины? Как чувствует себя Кэти? Кажется, она снова собирается наградить вас мальчиком? — улыбнулся «Дже», и морщины густой сетью покрыли все его широковатое лицо.
— Спасибо, все здоровы. Вы, как всегда, очень наблюдательны, «Дже».
— А как там поживает профессор Хименс? Здоров ли он?
— Здоров, мистер «Дже». Даже загорел еще больше. Выполняет ответственное правительственное поручение.
— Правительственное, значит, вы говорите? То есть, если я вас правильно понял, выполняет заказ Ральфа Хилдбера? Перебрасывает в нашу страну этих недобитых эсэсовцев? Вытаскивает их из прошлых времен?
— Вытаскивает, господин «Дже». Вытаскивает. А что ему остается еще делать?… Они сами лезут к нам. Профессор запутался в своем патриотизме. Он не видит выхода из положения.
— Давно вы с ним виделись, Дик?
— Три дня назад я беседовал о ним на базе «Ральф».
— На секретной базе ВВС?
— Да, на секретной.
«Дже» провел рукой по длинным черным усам, погладил ладонью высокий морщинистый лоб.
— Выход всегда можно найти. Дик. Нужно только захотеть. Мы бы вам помогли.
— Профессор может отказаться от вашей помощи.
Слова Ричардсона вызвали среди молодых боевиков организации «Свободная Америка» ропот. Они отодвинули чашечки с кофе, недоверчиво уставились на Дика.
— Коричневая чума ползет в Америку, Дик, — прошипел, наклонившись к нему «Дже». — Коричневая чума уничтожит кругликов, коммунистов, социалистов, нас с вами! Вы хотите этого, Дик Ричардсон?… Можете не отвечать. Я вижу все по вашему лицу. Ваш далекий предок, лорд Ричардсон, боролся с ними! И нам нужно спешить, Дик! Эсэсовцы уже принимают участие в подавлении выступлений рабочих Чикаго.
«Дже» похлопал Дика по руке, снял черные очки и снова посмотрел тому в глаза.
— Надеюсь, мистер Лорд, вы не забыли наш город? Не забыли те замечательные кипучие дни? А теперь по нашим мостовым, по нашим улочкам, по нашим паркам бегают эти немецкие крысы, эта зверушки в черных мундирах, эти сверхлюди. Они уже добрались и до Вашингтона, до нашей небольшой столицы. Их и там уже видели. Скоро они будут и здесь, в вашем Нью‑Йорке. Они начнут наводить порядок, будут очищать нашу страну от евреев, негров, желтых, инакомыслящих. А что же делает наш дорогой президент? Что делает эта наша, сильная личность? Почему же она ничего не предпринимает?…
