— А кто такие манойи? — спросила я. — Ведь в далёкие времена на Терру-I пришли два племени — эойи и манойи.
— Да, — кивнула Анда. — Манойи вместе с эойями явились на Терру с ныне мёртвой планеты в системе звезды Сопдет. Очень загадочная раса, способная к метаморфизму в течение первых нескольких дней жизни. Они, должно быть, вымерли раньше эойев, поскольку не могли смешиваться с жителями Терры. Они размножались, откладывая яйца, из которых вылуплялись довольно уродливые гуманоиды с телами, почти такими же студенистыми, как тела медуз, только непрозрачными и более плотными. В течение нескольких первых дней жизни они могли принять форму того существа, которое оказалось в поле их зрения. Есть мнение, что манойи — один из первых экспериментов эойев, когда те занялись созданием новых видов, причём эксперимент не самый удачный, хотя интеллект у манойев был высокий. Во всяком случае не ниже, чем у людей. Манойи всегда были помощниками своих создателей, но не слугами. Эойи предоставили им право самим выбирать образцы для потомства. Если родители-манойи хотели, чтобы их дети имели человеческий облик, то в помещение с только что вылупившимися детёнышами входили люди. Или хотя бы один человек. Тогда все новорожденные принимали облик человеческих младенцев и в дальнейшем выглядели, как люди. Внешне они лишь отдалённо напоминали свой "образец" или "образцы", так как в течение первых двух лет жизни родители силой мысли могли корректировать внешность своих чад. Я слышала, что некоторые манойи отказывались от образцов и вырастали уродливыми карликами. Их тела в течение первого года жизни затвердевали, и кожа становилась почти такой же плотной, как у ящеров. Такие манойи физически были сильней и выносливей, чем изменённые. Не говоря уже о том, что с такой кожей они чувствовали себя почти как в броне.
— А новорожденный мог принять облик любого существа? — спросила Диана. — Или только человека?
— Если честно, не знаю. Не слышала, чтобы они превращались в животных… Да и зачем это, если живёшь в мире, где господствующим видом является человек? Те, кто выбирал свой изначальный облик, считались уродцами, заплатившими этой уродливостью за ряд определённых преимуществ. Что же касается эойев, то они всегда выглядели точно так же, как коренные обитатели Терры. Несмотря на то, что эойи пришли на Терру с планеты в созвездии Сопдет, есть мнение, что у них и у людей Терры общие корни. Вроде как это подвиды одного вида, долго прожившие в разных мирах. Подвид эойи всегда считался лучшим — ведь они долгожители с небольшой способностью к метаморфизму, и так называемые сверхъестественные способности у них обычно проявлялись чаще и ярче, чем у представителей вашего вида. Хотя… Я вот полукровка, а как маг слабее вас обеих.
— Так ведь у нас в роду тоже могут быть эойи, — предположила Диана.
— Если даже так, то их кровь уже слишком разбавлена, чтобы сказываться на ваших способностях. Эта раса вымерла уже давно, примерно за три тысячи лет до Новой Эры. Кстати, эойи пришли к выводу, что ваш подвид при всех своих недостатках, включая короткую жизнь, более жизнеспособен и ещё долго может эволюционировать.
Мы немного помолчали.
— Ты так тут и живёшь… совсем одна? — полюбопытствовала Диана. — Я тоже люблю одиночество. У меня постоянно спрашивают, не страшно ли мне и не тоскливо одной в моём замке. Мне там хорошо, это моя крепость. Но… Хотя я там одна в четырёхэтажном здании, где свет работает только на двух этажах и то не во всех комнатах, а вокруг запущенный сад, я знаю, что дальше вокруг меня большой город. Там полно людей, ярких фонарей, улиц, где днём и ночью кипит жизнь… Я всегда могу покинуть мою крепость и приобщиться к этой жизни, а потом опять уйти к себе. Я не смогла бы жить без своей крепости, но хотела бы иметь возможность иногда окунаться в суету большого города. А ты…
— Я тоже могу прогуляться до соседей, — улыбнулась Анда. — Тут несколько усадеб в округе. Путь до них не близок, но я люблю долгие прогулки.
— Там живут твои друзья?
— У нас хорошие отношения.
Диане явно хотелось спросить, нет ли у Анды близкого человека, но она стеснялась. Я тоже не решалась задавать слишком личные вопросы. Хозяйка сама удовлетворила наше любопытство.
— В моей жизни было несколько мужчин, с которыми мне нравилось проводить время. Двое из них хотели создать со мной семью, но я не захотела. А ещё у меня была подруга…
Анда сделала паузу, и мы с Дианой поняли, что речь сейчас пойдёт о самом важном — не только в этом разговоре, но и в жизни этой женщины.
— Лесная нимфа. Её звали Намия. Я нашла её в лесу умирающей — её ранила одна из этих тварей. Сфинкс. Намия потом говорила, что сама виновата — не надо было его дразнить. Я выходила её. Какое-то время она жила у меня, а потом вернулась в лес, но мы часто встречались. Я предлагала ей поселиться у меня, но Намия говорила, что не может жить в доме. Особенно её угнетал потолок. Она считала, что скрывать от неё небо могут лишь кроны деревьев. Её домом всегда был лес, и её не пугала опасность, которая подстерегает там каждого, будь то зверь, человек или эльм. А я всегда боялась за неё. Иногда мне хотелось запереть её в этом доме… Я постоянно боялась, что с ней что-то случится. Я так боялась её потерять… Может, потому и потеряла. Иногда мы своим страхом навлекаем на себя беды. На себя и на своих любимых. Я даже не знаю, что с ней случилось. Она пропала. Я чуть ли не весь Маатлан обошла и объездила в поисках её, хоть и знала, что лесная нимфа может жить только в лесах Средней зоны. К тому же они обычно привязаны к своему родному лесу, лучше себя в нём чувствуют. Да у них и территории распределены между кланами… Хотя, кланами их сообщества назвать трудно. Родственные связи у них почти ничего не значат. Эльмы одиночки. К примеру, лесные эльмы собираются только в крайних случаях — например, если лесу грозит нашествие чужаков. Мне удалось поговорить с её роднёй. Они отнеслись ко мне недоверчиво и без особой симпатии, но я знала, что они ничего от меня не скрывают. Они тоже не знали, где Намия. Я сходила на север, где тогда жила Айянто, самая могущественная колдунья Маатлана. Она сожгла прядь волос Намии и так долго смотрела в огонь, что в конце концов упала без сил. Когда я привела её в чувство, Айянто сказала, что Намии больше нет в нашем мире. Во всяком случае среди живых.
Анда замолчала, глядя в окно. На фоне темнеющего сада мелькнул белый силуэт единорога. Следом за ним чёрной тенью промчался Кришна. Оранжевое солнце зависло над золотисто-рыжими вершинами деревьев, словно раздумывая, в каком направлении ему сейчас двигаться.
