Ха, оказывается, сегодня полнолуние. И почему это я не удивлен? Вот она катится, круглая…
И тут все исчезло.
Глава четырнадцатая
Старшая и Младшая Хозяйки
Счастье, вот оно, только что было, звенело длилось, казалось, что так будет вечно… и внезапно уже все позади, словно и не было ничего
Из воспоминаний лопнувшей струны
– Сними плащ!
Быть может, чьи-то глаза и могут видеть в темноте, но только не мои, а вот женские руки я способен ощущать не только в темноте, но даже в глухоте. Эти были ласковыми до неприличия. Вслед за плащом отправился весь мой небольшой гардероб, в награду же за эти лишения я получил то, чего ждет каждый мужчина, и далеко не каждый дожидается. Ласковыми у Мокаши были не только руки… Наверное, в этой башне был пол и были стены… Наверное. Быть может, я не умею летать. Быть может… И мне остается только всю оставшуюся жизнь надеяться, что все это мне не приснилось. Мне очень бы хотелось, чтобы Мокаше было хорошо, хотя бы вполовину, так как мне. Мы сидели на внезапно появившемся каменном полу, и лично я совершенно неожиданно почувствовал, что пол этот не только холодный, но и влажный.
– Тебя как зовут, спаситель?
– Алекс.
У меня это своеобразный рекорд. Бывало, что я забывал имена, но чтобы моим именем поинтересовались не до того, а после – такое со мной впервые.
– Я буду называть тебя Олекса, мне так привычнее, ты не против?
Я был не против, тем более, что, судя по хроникам, от меня в этом вопросе уже мало что зависело.
Пора, Олекса – шепнула она мне. Мы оделись, обнялись, и она накинула на нас плащ. Звезды зажглись отражением костров, горевшими вокруг нас.
– Прощай, – шепнула она и сдернула с меня плащ. Тут я наконец-то увидел Мокашу. Есть женщины-березки, есть женщины-кобылки, передо мной была женщина-металл. Красота? Если есть очарование у смертельного удара, гармония в натиске сомкнутого строя, великолепие в падении поверженного противника. Мокаша была совершенством.
Её брови приподнялись – царапина на моем лице была серьезной.
– Наверное, останется шрам? Это я сделала?
Лучше скромно промолчу – в хронике ничего не было сказано про причины возникновения знака суровой мужской красоты. Пусть это останется на совести Младшенькой.
– Прощай Олекса, – услышал я уже откуда-то издалека. Мокаша упала – как пропала – вверх. Не прыгнула, не взлетела, а именно упала и исчезла. Простите, киевлянки, мое сердце для вас потеряно на века, ну, или, по крайней мере, на несколько недель. Понадобится сделать много выдохов, чтобы лица красоток снова начали волновать кровь в моих жилах, как это положено здоровому мужчине. Не знаю, сколько времени я провел с Мокашей, но вокруг было добрая сотня костров и у каждого – несколько обитателей Лысой Горы. Прямо передо мной материализовалась карета. На этот раз кроме кучера компанию мне никто не составил. Я был этому только рад.
Довезли меня только до комендатуры. Еще бы, карета, съехавшая по Прорезной, запросто сойдет за сани – у колес нет ни одного шанса остаться целыми. А вот моим ногам, вероятно, ничто не страшно. Они безропотно донесли меня домой, где, нагло расположившись у меня в офисе, детектива Алекса поджидали Алиса и Григорян. Алиса, судя по румянцу, составила компанию Григоряну в потреблении горячительных напитков и, изрядно преуспев в этом занятии, совершенно очеловечилась. Сейчас от ее имиджа снежной королевы не осталось ни льдинки. Увидев меня, она принялась радостно щебетать о том, что Адам и Полина решили остаться жить у нее и даже согласились компенсировать ей затраты на их поиск, то есть на меня. Григорян же не удостоил меня даже взглядом, он был увлечен Алисой и пивом и просто не мог отвлечься на что-то третье, пока у него был беспрепятственный доступ хотя бы к капле золотистого напитка. Вот он и допивал очередной бочонок этих капель, пичкая Алису историями о жителях Лысой горы. Мне же хотелось одного. Будучи нынче богатым и сексуально удовлетворенным мужчиной, я элементарно хотел спать. И никакие разговоры, как впрочем, и обида на то, что никто не беспокоился обо мне (а ведь, как ни крути, меня похитили), не в состоянии были помешать мне выполнить одну простую, но очень важную задачу. Моя голова настойчиво требовала соприкосновения с любой горизонтальной поверхностью.
Не обращая внимания на Алису и Григоряна, я прошел в спальню и принял давно искомое телом положение.
– Алекс!
Ох, сердце екнуло: на какую-то секунду мне показалось, что я слышу голос Мокаши, но нет, это была всего-навсего Алиса.
– Алекс, ты хоть знаешь, кто такая Младшая Хозяйка? Ну, да, как раз, когда я лег, наконец, спать, у меня просто гора ответов буквально на любые вопросы – аж одеяло приподнимается!
– Откуда, Алиса? Я, что похож на колдуна? Да и не все ли равно?
– Не кипятись, мне Григорян рассказал. Старшей Хозяйкой ведьмы называют свою прародительницу – Мокашу. А так как с ней сравниться не может никто, то ныне царствующая Хозяйка Лысой горы зовется Младшей Хозяйкой. И выбирается всегда только из прямых наследниц Мокаши… Ты понял?..
Я всё понял.
Алиса ушла, а вместе с ней ушел и долгожданный сон. Это что же получается? Вполне возможно, что большая часть моих родственников живет на Лысой горе? А утром явится Хозяйка и ангельским своим голоском прощебечет: – Дедушка, будешь на завтрак оладушки с медом?
Часть вторая
Радиус смерти
Глава первая
Ночь, улица, луна, Алиса
Зря вы так обо мне плохо думаете, это всё она – жена моя, я же существо безвредное и слабохарактерное
Из объяснительного писка комара
Падая, я сгруппировался, собираясь, перекатится к ближайшему кусту… но уткнулся в стенку спальни. Надо было очень постараться, чтобы упасть в щель между кроватью и стеной… Или чтобы кто-то помог совершить эту процедуру. Мне помогли. Сто пятьдесят сантиметров роста и выпуклости только в тех местах, где им положено быть по учебнику анатомии, успешно справились с этой задачей. Ей явно было тесно на кровати, где каких-нибудь три-четыре часа назад хватало места двоим. Звали ее Надя, то есть, нет, Лена… Впрочем, не важно, эти два имени так похожи, что, запоминать, которое из них ее, нет никакой необходимости. Глядя на ее безмятежное лицо, я неожиданно расхотел сгрести это тельце и засунуть в щель между стеной и кроватью с противоположной стороны от меня. Пойду лучше водички попью. Стакан холодной водички из-под крана в пять утра – что еще нужно здоровому мужскому организму? А вот и оно – то, что этому организму никогда не помешает… Алиса – хозяйка дома, в котором я снимаю квартиру, стояла на улице напротив моего окна в одной ночной рубашке. Нет, вы не подумайте, что ее фигуру освещал фонарь. Фонари на нашей улице не водятся. Зато луна этой ночью висела где-то в метре от крыши, и при желании, выйдя на улицу, можно было собирать иголки, правда для этого их надо было предварительно там рассыпать. Может, это Алиса так новых жильцов заманивает? Кажется, одна или две квартиры пустуют… Страшно подумать, кого можно заманить в такое время!
Словно почувствовав, что представитель мужского пола смотрит на нее в окошко, Алиса потянулась всем телом, отчего и без того далеко не пуританского образца пеньюар перестал прикрывать самые выдающиеся части Алисиной фигуры. Потянувшись, Алиса еще раз бросила взгляд куда-то в конец улицы, развернулась и пошла к подъезду. Разумеется, она посмотрела в мое окно. Не знаю, заметила ли она меня – я, вообще-то, довольно подвижный и спрятался быстро. Впрочем, даже если она меня заметила, это же не я, прикрывшись носовым платком, гуляю по ночным улицам…
Спать мне оставалось недолго: Григорян, переехавший к нам в дом, в девять утра запускает свою адскую машину по производству бумаги. Единственный человек, которому это доставляет неудобство, – я. На самом деле, после того, как бумагу у него начали покупать жители Лысой горы, машина работает бесшумно. Какое-то заклинание. Оно и отводит весь производственный шум в другое место; хочется верить, что это место – не чья-то спальня… Вот Григорян и гоняет ее с утра до ночи. И хотя шума нет, небольшая вибрация, которую чувствуют только мои ломаные-переломаные кости, осталась. Так что в девять утра у меня теперь побудка. Не знаю, сколько я еще так выдержу. Вставать в девять утра! Если я продолжу в том же духе, то скоро начну делать зарядку, бегать вокруг дома, брошу пить и, вероятно, сразу после этого поменяю имя и фамилию.
А Надя (или Лена) тем временем свернулась клубочком, освобождая место для недавно сброшенного с кровати тела. Как же это по-женски – воспользоваться доверчивым детективом, использовать его достоинства, а затем сбросить с кровати. Я думаю, мужчины все-таки гораздо добрее женщин – да, они способны на ненависть, на предательство и даже на убийство, но только не на то, чтобы сбросить спящую женщину с кровати.
