class="p1">Габриэль откашлялся:
– Кэтрин Тейлор, девятнадцать лет, студентка Голдсмит-колледжа из Эссекса. Снимала квартиру в Нью-Кроссе с соседкой Джеммой Робертс. У Кэтрин было тяжелое расставание с бойфрендом, но это было уже год назад. Вчера вечером Кэтрин сказала соседке, что идет прогуляться. Джемму не позвала. Кажется, они были в ссоре уже несколько месяцев.
Я нахмурилась.
– Известно, что Джемма делала вчера вечером?
– Она была в пабе в Нью-Кроссе [20]. Ее стошнило на одного из завсегдатаев. Наша жертва вышла из квартиры одна в половине седьмого. Мы пока точно не знаем ее маршрут, но тело обнаружили на Митр-сквер в одиннадцать двадцать. Есть версия, что убийца специально искал женщину по имени Кэтрин и караулил ее возле дома, уже зная имя и адрес. Возможно, она пошла с ним добровольно: скажем, он уговорил ее вместе погулять в Сити и выпить, и они поехали на надземке [21].
– Чем вы сейчас заняты? – спросил Вуд.
– Бен проверяет пабы Нью-Кросса – может, найдем свидетелей, которые видели ее вчера вечером… Холли занимается камерами наблюдения на юго-востоке Лондона и в этом районе, а еще в надземке. Я опрашиваю друзей и родственников.
Вуд взглянул на доктора Диксона:
– Хорошо. Отчет о вскрытии готов?
Диксон поправил толстые очки на переносице.
– Причина смерти – обескровливание. – Он взглянул на меня. – Потеря крови.
– Спасибо за разъяснение.
Да, они точно держат меня за идиотку. Возможно, из-за моего акцента.
– Сердце и левая почка жертвы отсутствуют, – продолжил эксперт. – Увечья на туловище нанесены посмертно. Однако порезы на лице сделаны при жизни. – Он снова взглянул на меня. – Перед смертью.
Не обращая внимания на его снисходительность, я напряглась. Я ведь надеялась, что убийца не уродовал ее, пока она была жива. Это не совпадало ни с подписью настоящего Потрошителя, ни с предыдущими убийствами нашего преступника.
Доктор Диксон откинулся на спинку стула:
– Я нашел под ногтями жертвы частицы кожи.
Габриэль нахмурился.
– Похоже, на этот раз убийца оказался неосторожен. Он решил, что Кэтрин мертва, и наклонился, чтобы порезать ее на куски. Но она была еще жива и умудрилась поцарапать его.
Я медленно кивнула:
– И поэтому он изуродовал ей лицо перед смертью…
– Может быть, – согласился Габриэль. – Очень вероятно, что он разъярился и хотел наказать ее.
– Возможно, – Диксон повертел авторучку. – В любом случае полный отчет о вскрытии пока не готов. Но есть кое-что необычное. Закончу завтра утром.
– Хорошо. – Вуд кивнул. – Лоу, есть совпадение по ДНК?
Грейси покачала головой:
– С анализом что-то не так. Сегодня повторно проведу тесты.
Вуд нахмурился, явно раздраженный:
– Что значит «не так»?
– ДНК вроде бы в порядке, но ни один из STR-локусов [22] не амплифицируется [23] должным образом. Я просто хотела перепроверить, возможно ли… – Она нахмурилась. – Есть ли вероятность, что вы… – И замолчала.
Похоже, именно так британцы ставят под сомнение действия начальства.
Грейси откашлялась и предприняла новую попытку:
– Возможно ли, что кто-то случайно перепутал образцы? – Под конец фразы ее голос сорвался.
Вуд напрягся:
– Исключено.
– Да, разумеется, – ее щеки порозовели. – Просто когда образцы не амплифицируются, это означает путаницу в исходных данных.
– По-английски, пожалуйста, – сказал Вуд.
– С образцом ДНК что-то не так, – объяснила Грейси.
– Отправьте в лабораторию НКА, если сами не можете разобраться, – Вуд повысил голос, давая понять, что тема закрыта. – Сейчас Министерство внутренних дел принимает дополнительные меры по борьбе с этой угрозой. Проводите задержания и обыски на свое усмотрение, и мы сможем допрашивать подозреваемых сколько угодно без доступа адвоката.
Вот почему старший инспектор Вуд весьма рад, что эти преступления расценивают как теракты. Ведь это ведет к расширению полномочий полиции. Следует не забывать о заголовках таблоидов и нарастающей ксенофобии. Но у меня возникло предчувствие, что, если я брошу прямой вызов такому альфа-самцу, как Вуд, ничего хорошего не выйдет. К счастью, один из моих любимых приемчиков – вести себя как беспомощная идиотка. И – опять же к счастью – мой акцент уже сделал за меня полдела. Значит, можно попытаться заставить коллег взглянуть на вещи с моей точки зрения, не ставя под сомнение их авторитет. Всегда позволяйте противнику недооценивать вас.
Я подняла руку:
– Гм, у меня вопрос…
Вуд поднял брови:
– Да, Лидделл.
– Кто, по мнению общественности, совершает эти убийства? – Я широко раскрыла глаза и заморгала.
– Мы им ничего не говорили, – отрезал Вуд.
– Да, но как… как об этом сообщают СМИ? Когда у них нет ответов, разве они не придумывают что-нибудь сами?
Габриэль бросил на меня раздраженный взгляд. Похоже, он один понял, куда я клоню.
– Это важно? – прорычал Вуд.
Я прочистила горло, изо всех сил стараясь продолжать этот фарс:
– Просто я увидела газетный заголовок о мусульманах и джихадистах – и была сбита с толку. Мне даже не пришло в голову, что это может быть связано с терроризмом.
Вуд предостерегающе поднял бровь.
– Мы расширяем рамки понятия терроризма.
– И вас не беспокоит общественная безопасность и возможные нападения на иммигрантов? – Я все больше раздражалась, уже не в силах притворяться.
Вуд на секунду замолчал, его темные глаза сверлили меня насквозь.
– Мы учтем ваши соображения, Лидделл. Но мы вызвали вас составить психологический портрет убийцы. Какова ваша оценка на данный момент?
Габриэль покачал головой.
– Она прилетела только вчера вечером.
– Вообще-то, – ответила я, – у меня есть предварительный портрет.
Бессонная ночь имеет свои преимущества. Хоть я и опоздала на совещание, но пришла не с пустыми руками.
– Убийца – мужчина от двадцати до тридцати лет или чуть за тридцать. Не думаю, что он психопат…
– Вы не думаете, что он псих? – недоверчиво переспросил лысый Филипп. – Мы говорим о том самом убийце, который вырезает у людей внутренности и запихивает им в глотки детские стишки?
Значит, он готов к конфликту.
Я глубоко вздохнула.
– Я не считаю его психопатом в полном смысле слова. Вряд ли у него галлюцинации или бред. Он умеет планировать. Он читает газеты и принимает решения, основываясь на новой информации. Ему удалось найти некую женщину по имени Кэтрин и убедить ее пойти с ним. И его стишки вроде бы чушь, но в них выдержан ритм. Это не полная тарабарщина.
Габриэль задумчиво смотрел на меня.
– Вероятно, он хорош собой и поверхностно обаятелен, – продолжала я.
Вроде того незнакомца, который вчера ночью чуть не околдовал меня в переулке. Хотя не понимаю, зачем ему это. Ведь он явно злился на меня. При мысли о его руках на моем теле щеки снова запылали.
Двоякодышащие рыбы, налоги, британские политики…
– Откуда вы знаете,
