Милано остался на балконе. Ему нужно хорошо подумать.
Резкие перепады настроения – верный признак того, что человек недавно находился под воздействием темной магии, влияющей на разум. Время такого эффекта разнилось, но всегда было в пределах нескольких суток.
Если верить охраннику Кастора, никто не покидал замок в эти десять дней. Слова пирокинетика следует проверить, но, скорее всего, он говорит правду.
«И его фраза про молчание… Он либо что-то знает, либо подозревает кого-то из гостей», – подумал Милано. Ему определенно нужно поговорить с охранником наедине. Только как это сделать?
Кастор сказал, что воздействие началось около года назад, но это не факт, все могло длиться гораздо дольше.
Правда, именно год назад его дочь вышла замуж за нищего поэта. Причем сам Франциск от зятя не в восторге, судя по его словам.
Эх, проверить бы бумаги миллионера, чтобы понять прав он или нет! Вот только Лео понимал, что не с его навыками соваться в эти бухгалтерские дебри. Ничего же не поймет!
Применить талант и прочитать замок Луары за последние несколько дней?
На первый взгляд, идеальный вариант. Вот только Лео не хватит сил, чтобы проверить прошлое такого огромного строения даже за несколько часов. Чего уж говорить про дни?
Стал бы малефик или владелец «скверны» применять чары на Франциске Касторе накануне приезда следователя бюро надзора? Нет, глупость. Воздействие определенно произошло раньше.
Проверять конкретные помещения? Выглядит уже более реально, но для этого надо как-то сузить район поисков. А у Лео нет никаких идей на этот счет. Вламываться в комнаты гостей? Вариант на крайний случай.
В буквальном смысле копаться в грязном белье? Проверять одежду миллионера?
Милано сильно задумался. Вариант выглядел перспективно, вот только было сразу два «но».
Во-первых, восприятие вещей было специфическим. «Видели» и «слышали» они не все. Чтобы составить цельную картину нужен будет не только шейный платок или галстук-бабочка, но и весь костюм.
Во-вторых, магия такого типа не имеет внешнего проявления. Нет ни грома, ни молний. Это не страшно, когда ты читаешь помещение и видишь картину целиком, можешь оценить позицию с разных ракурсов. Одежда же дает вид только от лица своего хозяина.
Проще говоря, это был крайне специфический источник информации. Сможет ли Лео отличить спор по поводу бизнеса от аккуратного воздействия на разум? Сложный вопрос.
Скорее всего, Кастор, который видит в Милано гонца, а не следователя, откажет ему в такой услуге.
Леонардо вытащил из кармана записную книжку, карандаш и список Кастора. Быстро переписал его себе. Двенадцать подозреваемых. Из них четверо в замке, восемь вне его.
– Пятеро сотрудников его компании, два политика и его собственный духовник. Интересный расклад. Но они слишком далеко, – пробормотал Милано.
Подобное воздействие надо было проводить в «клинче», иначе ничего бы не сработало. Сообщник? Вариант интересный, но очень рискованный. Слуга, которому дали «скверну», чтобы он влиял на Кастора, может сбежать или предать. Конечно, есть разные способы добиться лояльности, но обычно такая «конструкция» долго не держится. Всегда находится слабое звено. Здесь же речь шла о целом годе, если не больше.
Тем более как слуга сможет убедить хозяина принимать определенные решения в бизнесе? Гораздо вероятнее, что это человек из его ближнего круга.
Тем не менее сбрасывать эту версию со счетов не стоит. Возможно, это как-то связано с охранником и его фразой про помощь?
Формально, Лео уже выполнил поручение. На Кастора оказывают воздействие – это факт. Есть вероятность, что этим занимается Рауль Сурро. Можно выждать три дня и возвращаться в столицу с победой, тем более об этом просил сам потерпевший.
Но это слишком просто. Да и упускать такую возможность глупо, особенно после роскошного подарка от бюро. Нет, Леонардо собирался не просто провести разведку, но и начать расследование. После пары минут раздумий Милано решил сосредоточится на четырех гостях. Интуиция подсказывала ему, что это правильный вариант.
После двенадцати пришел слуга с приглашением от де Колонтеля. Журналист хотел встретиться с Леонардо в библиотеке для личной беседы.
– Пойдешь один? – спросила Жанна.
– Думаю, ничего страшного не случится, это просто интервью.
– Удачи, – искренне сказала Граммон. – Когда де Рюа терзал капитана нашей команды, он был от этого не в восторге.
Лео лишь улыбнулся в ответ. К сожалению, знания спортсменки о журналисте ограничивались этим фактом. А в деле про него ничего не было.
Когда Милано спустился в обитель книг, журналист уже ждал его там. Им оказался молодой мужчина лет тридцати. Изящная фигура, лицо писаного красавца и со вкусом подобранная одежда.
Леонардо никогда не нравились такие франты. Они слишком жеманные и приторные. Словно красивая монета, которая так ярко блестит на солнце, что ты сразу понимаешь, что перед тобой фальшивка. Правда, взгляд у журналиста был внимательный и пристальный, такого у лощеных красавчиков обычно нет.
– Рад нашей встрече, Леонардо, – сказал Жорж де Рюа де Колонтель. Голос у него оказался приятный и глубокий.
«Это будет непростой разговор», – подумал Милано, опускаясь в кресло. Де Колонтель взял со столика толстый блокнот, открыл его и неожиданно отбросил в сторону.
– Никогда не любил эти формальности, – совершенно другим тоном сказал он. – Надоели еще в армии! Давайте просто поговорим, а потом я уже составлю «правильное» интервью, которое вы отредактируете.
– Хорошо, – произнес Лео, опускаясь в кресло. – Постойте, вы служили? Серьезно?!
– Два года унтер-офицером в колониях, – хмыкнул Жорж. – Гоняли дикарей, перестреливались с колбасниками, замиряли местные племена. Получил две пули в руку и целую одну нашивку за ранения.
– Никогда бы не подумал, что вы бывший военный, – честно сказал Милано.
Де Рюа рассмеялся.
– Думаете, я родился сразу во фраке посреди салона? С флаконом духов в одной руке, и бокалом шампанского – в другой? Нет, я простой парень, который сумел выгодно устроиться.
– И купить титул, – хмыкнул Милано.
– В точку, месье следователь! Сначала я просто взял псевдоним, а потом изменил имя с помощью чиновников – разделил фамилию и добавил к ней название родной деревни, – осклабившись, сказал журналист и расстегнул верхнюю пуговицу сорочки. – Вы даже не представляете с каким удовольствием я бы швырнул в печь этот выкидыш фантазии кутюрье, но приходится соответствовать высоким требованиям.
Естественно, Лео ему не поверил. Журналист пытался расположить его к себе. Достаточно грубо – сначала упомянул военное прошлое, чтобы вызвать ассоциации с братом,
