лицо, словно в комнату вдруг ворвался дракон.
В дом шел его хозяин.
“Да он все время был здесь”, – подумал Дерек, озираясь и прикидывая, куда отступить. Были бы здесь окна, можно было бы высадить раму и прыгнуть вниз. Второй этаж, если все сделать правильно, они даже ноги не подвернут. Но окон не было, и это меняло дело.
Да, артефактор Кирк Гартунг не умирал. Он имитировал свою смерть для того, чтобы спокойно продолжать… что? Неизвестно. Иногда он все же выходил на улицы, и люди считали его призраком. Как вчера, когда он хотел посмотреть, как жители поселка расправятся с Алеидой.
Чужая мощь накатывала на Дерека огненной волной. Он сделался букашкой на огромной ладони, и она готова была сжаться и размазать его в пыль.
Надо было не ждать удара – а ударить самому.
Когда дом содрогнулся, то Алеида поняла: это удар, который нанес Дерек. По рукам пробежало невидимое пламя, прожигая до кости, но боль прошла, и Алеида обнаружила, что парит над полом. Если б Дерек не держал ее, она бы улетела, словно бумажный фонарик.
Удар повторился, словно дом хотел что-то стряхнуть с себя. Желтое сияние над операционным столом усилилось. Дерек выбросил руку вперед и над его пальцами зазмеились молнии.
Запахло горелым, и сияние угасло. Толстые провода задрожали и обмякли. Алеиду мягко опустило на пол, и сквозь операционную стали проступать знакомые черты комнаты, в которой она иногда оставалась ночевать, когда отец засиживался за разговорами и вином.
Вот знакомая кровать, застеленная тонким гобеленовым покрывалом. Вот шкаф с перламутровой инкрустацией, в который Алеида вешала свою одежду. Вот письменный стол, на котором остались книги – когда-то она выбрала их, чтобы почитать перед сном, а Кирк так и не вернул их на место в библиотеке.
Дерек наконец-то выпустил ее руку и дотронулся до лица, словно проверял, на месте ли оно.
– Гадина какая, – пробормотал инквизитор. – Он нас выкинул.
– Вы его видели?
Если Дерек ответит “да”, если опознает Кирка Гартунга, то тогда жизнь Алеиды разрушится окончательно. Кирк был другом ее отца, ее другом. Он не мог никого убить. Не сказать, чтоб Алеида хорошо разбиралась в людях – но артефактор, который угощал их с отцом собственноручно испеченным пирогом с яблоками, не мог быть убийцей.
– Нет, он не показался, – Дерек снова дотронулся до лица, посмотрел по сторонам. Они стояли не в операционной, а в пустой комнате заброшенного дома, и дождь стучал по окнам с такой отчаянной силой, словно хотел разбить стекла.
– Ладно, – вздохнул Дерек. – Пойдем отсюда.
– Может, снова попробуем это Увеличительное стекло? – предложила Алеида. Инквизитор отрицательно мотнул головой.
– Я очень сильно его ударил. Боюсь, второго удара не переживу.
До дома Алеиды они добрались, промокнув до нитки. Дом был темен и угрюм: никто не растопил печи и не зажег камин, никто не готовил обеда и не зажигал света в комнатах. Всю дорогу Дерек молчал и, войдя и закрыв за собой дверь, спросил:
– У него темные волосы и разноцветные глаза? Серый и карий?
Алеида замерла. Обернулась к нему, чувствуя, как все в ней промораживается до дна. Да, у Кирка Гартунга были разноцветные глаза; он еще смеялся, называя их агатом и бирюзой.
“Бирюза, чтобы видеть и исцелять болезни, – говаривал он. – Агат для силы и справедливости”.
– Да, – прошептала Алеида. – Вы его все-таки видели.
Пальто и платье, сырые и тяжелые, неприятно липли к телу. Сбросить эти тряпки, нырнуть в горячую ванну – но сперва надо все приготовить и растопить. Теперь у нее нет слуг, которые будут выполнять приказы.
– Видел, – кивнул Дерек. – Отражение в одном из инструментов… там рядом со столом была кювета.
Он усмехнулся и добавил:
– Я не стал говорить об этом прямо там. Боюсь, тогда мы не дошли бы до дома.
– Удивительно, что все-таки дошли, – прошептала Алеида. Дерек нахмурился.
– Да, я сам удивляюсь, почему он нас отпустил. Особенно после того, как пытался убить меня ночью.
– Давайте подумаем об этом попозже, – предложила Алеида. – После чая, например.
Дерек кивнул, и они отправились переодеваться.
Все-таки люди в основном знатное трусло.
Дерек подумал об этом, когда переоделся в сухое, спустился на кухню и растопил плиту. Глупый побег они устроили, эти слуги Алеиды. Их хозяйка еще ни в чем не обвинена официально, в доме живет столичный следователь, так что бояться нечего – а они боялись. Задали деру.
Ну и ладно. Обойдемся как-нибудь.
По счастью, бывшие слуги Алеиды не стали брать с собой то, что плохо лежит: в кладовой остались припасы, в шкафчике на кухне Дерек обнаружил чай и сахар, хороший кофе, приправы, даже немного шоколада. Чего бы приготовить на скорую руку?
Он набрал яиц, снял с крючка связку сосисок и решил сделать омлет. Для обеда, конечно, мало, зато быстро и сытно.
Растопленное масло весело запело в сковороде, и Дерек принялся разбивать яйца. С сосисками решил не мудрить: просто разрезал пополам в длину. Отражение Кирка Гартунга плавало перед глазами, он смотрел с ненавистью и готов был убить и Дерека, и Алеиду.
Почему все-таки не убил?
Дерек взял лопатку и принялся энергично ворошить омлет. Его повариха, конечно, готовила иначе: у нее получался полукруг, начиненный помидорами, зеленью и перцем. Но ничего, у Дерека другие таланты. Вряд ли Алеида приготовила бы лучше.
И какая мощная аппаратура у него в доме! Все детали для нее Гартунг заказывал лично, секретно, чтобы ни у кого не вызвать лишних вопросов. Мелочи шли через Миранду Хорниран; возможно, она что-то узнала, и Гартунгу надо было срочно скрываться. Тогда он имитировал свою смерть и расправился с Мирандой сразу же, как только у него появилась такая возможность.
Зачем ему все это нагромождение механизмов и тот операционный стол? Что именно он готовил?
И зачем ему обвинять Алеиду Сандерсон в колдовстве? Ладно, язвы на руках можно и подделать, и это явно дело самих Хорниранов. Но вот их смерть от разрыва сердечной сумки,
