Именно такие мгновения он сильнее всего и ненавидел. Торчишь вот так, в одиночестве, на пустынной улице, изо всех сил делая вид, будто ничего подобного не подозреваешь. Сгорая от стыда, мистер Мун мучился от иррационального опасения нарваться по злосчастному стечению обстоятельств на кого-нибудь из знакомых — друга, старого приятеля, любого, кто его узнает и непременно поинтересуется, что это он здесь делает, по какой причине мается в темном переулке одной из самых подозрительных частей города. Хуже того, гипотетический приятель мог взять да и оказаться здесь по той же причине, что и он сам. Тогда их встреча имела бы все шансы стать самой неприятной в жизни обоих. Короче, в такие моменты мистер Мун испытывал острое и искреннее замешательство. Я просто хотел, чтобы читатель посмаковал эти секунды немного подольше.
Наконец дверь отворилась. Перед ним в грязно-желтом свете возникла чудовищно толстая женщина, исходившая запахом дешевых духов. Для поддержания колоссальных форм титаническая туша опиралась на трость.
— Мистер Грей! — просияла она.— Давненько вас не было.
Мистер Мун нервно шаркнул ногой.
— Снова скучаете?
Он застенчиво кивнул, и женщина издала низкий, жирный смешок. Слегка прихрамывая, она подалась назад, впустила Эдварда и закрыла за ним дверь.
Воздух внутри здания пропитался ароматом благовоний, замешенных на искушении. Мистер Мун проследовал в большую гостиную, богато, но безвкусно обставленную. Там он, не теряя времени, занял одно из полудюжины кресел в роскошной обивке. Сие местечко и его правила Эдвард успел изучить слишком хорошо.
Женщина грубо усмехнулась.
— У нас новенькая.
Среди лондонских борделей заведение миссис Мопсли занимало воистину почетное место. Оно обслуживало избранную и незаурядную клиентуру. Люди, удостаивавшие своим посещением ее апартаменты, приходили сюда ради услуг, которых не мог предоставить ни один другой публичный дом в Лондоне. У них были уникальные, специфические пристрастия — предпочтения, которые, на невинный взгляд непресыщенного читателя, могут показаться отвратительными и даже отталкивающими. И не говорите, что я вас не предупреждал.
— У нее есть имя?
— Мина,— промурлыкала женщина.— Она вам понравится.
— Люси, Мэри? Где они сегодня?
— Сейчас они обслуживают других клиентов. Но почему бы вам не познакомиться с нашей Миной? Обещаю, вы не разочаруетесь, мистер Грей.
Эдвард внутренне поморщился. Он почему-то не сомневался — мадам давным-давно раскусила его уловку, а в самые мрачные минуты даже испытывал опасение, как бы ей не удалось раскрыть истинное лицо «мистера Грея». Порой в обращении миссис Мопсли ему чудилась откровенная насмешка. Словно толстуха нарочно поддразнивала его, называя вымышленным именем и тем самым желая показать собственную осведомленность относительно настоящего.
Он кивнул.
— Приведите ее.
Мадам отвесила елейный поклон.
— Подождите здесь, мистер Грей. Расслабьтесь. Пусть ваши самые темные фантазии предстанут перед вашими глазами.
Снаружи тихонько постучали шесть раз. Точно так же, как и сам Эдвард несколькими минутами раньше.
— Извините.— Мопсли заковыляла к двери, наклонилась к крошечному глазку и испустила влажный, булькающий хохоток.
— Это Потрох.
Отодвинув засов, она впустила очередного посетителя — приземистого, лысеющего, раскормленного человека с изрытым оспой лицом. Мадам раскинула руки в театральном жесте, представляя клиентов друг другу.
— Мистер Грей, позвольте представить вам мистера Потроха.
Мужчины настороженно пожали друг другу руки. Ладонь Потроха оказалась влажной и дрожала. Мистер Мун едва удержался от позыва немедленно обтереть пальцы носовым платком.
— Счастлив познакомиться,— ядовито произнес он.
— Джентльмены, поговорите пока друг с другом. Я же вскоре вернусь и приведу вам маленький кусочек рая.
Поклонившись на прощание и помахав пухлой рукой, миссис Мопсли покинула гостиную. Потрох пододвинул себе кресло.
— Мне тут нравится,— признался он.— Прихожу всегда, когда могу. То есть когда могу себе позволить, ну, вы понимаете. Знаете, пока я не нашел это место, я думал, что никто на свете не хочет того же, чего хочется мне. Я думал, что я ненормальный, больной какой-то. Понимаете, мистер Грей? Я думал, что я урод.
— Совершенно с вами согласен,— расплывчато ответил Мун.
— Конечно. Я знал, что вы поймете. У нас много общего. Например, это наше хобби. А вот скажите мне... когда вы поняли, что у вас... такие же склонности?
Эдвард, не желая удостаивать его ответом, достал из кармана сигару. Вежливости ради он предложил закурить соседу. Тот с готовностью принял маленький подарок, и пару минут оба провели в блаженном молчании, лишь выпуская клубы дыма.
— Я слышал, что у них новая девушка,— заметил Потрох между затяжками.— Как думаете, на что она похожа?
— Понятия не имею.
— Думаю, мы сейчас узнаем.— Крепыш неудачно попытался изобразить грубый гогот и в результате исторг жуткое, тревожное скрежетание.
К счастью для них, вернулась миссис Мопсли. Она вкатилась в гостиную с привычной грацией мастодонта в сопровождении самой необычной женщины, какую только можно себе представить. Впрочем, на первый взгляд она казалась совершенно обыкновенной. Девушка имела довольно привлекательную внешность — впрочем, от конюшни Мопсли глупо ожидать иного,— приятно симметричное лицо и соблазнительные формы ладно сложенного тела. Полупрозрачное белое платье, туго перепоясанное коротким шнурком, выгодно подчеркивало естественные округлости. Из легиона столь же миловидных, но вполне заурядных женщин, каждый день проходящих мимо вас по улице, ее выделяла чудовищного вида густая черная борода.
— Она настоящая? — тихим, полным восхищения голосом поинтересовался сосед мистера Муна.
Миссис Мопсли сделала оскорбленный вид.
— Мистер Потрох! Вы за кого меня принимаете?
— Можно потрогать? Толстуха повернулась к девушке.
— Мина?
Бородатая красотка кивнула и жеманно, с прекрасно отработанной застенчивостью улыбнулась. Погрох, прикрыв глаза от блаженства, слегка подергал за растительность на ее лице.
— Ты так хороша,— прошептал он.
Мина снова привычно улыбнулась. Подобный комплимент она явно слышала далеко не впервые. Эдвард зевнул.
— Что-нибудь еще?
— Вы всегда хотите большего, мистер Грей.
— Я вам за это плачу.
Мопсли подтолкнула Потроха к его креслу, затем развязала шнурок у Мины на поясе. Платье медленно соскользнуло с плеч девушки, оставив ее полностью обнаженной. Тело бородатой красавицы, исполненное зрелой, налитой чувственности, само по себе не представляло чего-то из ряда вон примечательного.
