Когда Виолетта споткнулась, он отпустил ее ладошку, чтобы не свалиться самому, а она не успела вытянуть руки, чтобы на них упасть. Девочка рухнула навзничь, как в полете, раскинув руки, которые накрыла сверху юбка, пышным кругом задравшаяся на спину. Получилось подобие крыльев. На Виолетте были плотные белые трусики, по цвету почти сливающиеся с телом. С дерева посыпался каменный дождь, но она не шелохнулась. Из-под светлой головы ползла темная змейка крови. Виолетта виском ударилась о тот самый камень, о который споткнулся Алеша, когда впервые с ней заговорил.
Мальчик смотрел на нее и заторможено думал:
«Странно, почему у нее кровь не голубая, а как у всех — красная»… У него заболело там, где солнечное сплетение, и он облизывал и облизывал ставшие сухими губы. Мальчик прижал руку к ноющему месту и неожиданно заметил, что его кисть светится. От указательного пальца оторвалась капля голубого сияния и бесшумно упала на Виолетту. Алеша опустился на колени.
Но чудесные глаза девочки так и не открылись.
Каждому по раю Фантастический рассказ
Нас было пятеро — команда космического корабля «Пенелопа», капитаном которого был я, Александр Репнин. Со мной были профи: Антон Ступин, отвечающий за компьютеры и технику, биолог Роза Райт, доктор Маша Иванова и Салим Рахимов, историк, лингвист, специалист по коммуникациям.
Планета под номером пять была обитаемой — таковы были данные, полученные кораблем-роботом. На ее поверхности робот обнаружил следы разумной деятельности и редкие для Земли минералы. Задачей моей команды было не только исследование пригодной к жизни планеты, но и налаживание отношений с местным населением. И в наших рюкзаках, помимо оборудования и продуктовых концентратов, были безделушки с Земли и оружие.
Заблокировав все системы корабля, чтобы обезопасить его от возможного вторжения, мы отправились к месту, которое было отмечено, как группа искусственных сооружений. С вершины холма перед нами открылся город. Точнее, городок. Даже скорее маленький поселочек, я бы сказал, база, если бы был на Земле, потому что домов, на вскидку, было чуть больше десятка.
Они были точно такие же серые, как и холмы вокруг. В центре раскинулась большая площадь, от которой короткими лучами разбегались улочки. Все было построено симметрично и правильно: шесть «лучей», каждый «луч» длиной в два дома.
— Ну что, ребята, — белозубо улыбнулся смуглый Салим, — сколько раз в своей жизни вы открывали другую цивилизацию? Страница в истории освоения галактики нам обеспечена.
— Отдохнем? — вскинула на меня свои зеленые глаза Маша.
Мое сердце чуть дрогнуло.
— Конечно, отдохнем, — согласился я.
Но нам нужен был не отдых, а необходимость внутренне собраться и быть готовыми ко всему. Наставления были излишни. Многочисленные экстремальные ситуации не раз проигрывались во время подготовки на Земле: и возможные нападения, и хитрые ловушки. Мы были единым ядром, кулаком, где нужен был каждый, потому что выполнял свою функцию. И каждый был надежен. И у меня не было права кого-либо потерять.
Я молча посмотрел в лицо товарищам: мулатка Роза, с горячими глазами цвета кофе, всегда внимательный и стремительный Антон, настороженная Маша, со светлой косой, и черноволосый, кудрявый Салим, с прищуром блестящих глаз, — все были собраны и напряжены.
— С Богом! — кивнул я.
Мы не спеша спускались к поселку, словно говоря открывшемуся перед нами миру: мы не нападаем, мы идем с добром. Первым шел Салим, чуть поодаль с двух сторон, готовые в любой момент его защитить, двигались Антон и Роза. Маша и я замыкали группу.
У крайнего дома стояла высокая, довольно тонкая пластина, сделанная из гладкого металла, словно стела или большой щит со словами приветствия. На пластине были знаки, которые довершали сходство с приветственным щитом.
Салим достал из рюкзака свой компьютерный переводчик и быстро отсканировал изображенные знаки. А мы оглядывали открывшийся к площади широкий проход.
Вокруг была тишина. Солнце, как густой желток в бледной яичнице, вяло кипело в белесом небе. Под шипованными тяжелыми ботинками вилась мягкая пыль, и похрустывал песок.
— Интересно, интересно, — забормотал Салим. — Это переводится вроде, как «рай». Ясно, что не так… Ошибка. Не поддается расшифровке этот язык…
— Что еще? — перевел я глаза с серых холмов, которые периодически охватывал взглядом: мало ли, какая опасность может появиться оттуда.
— «Обязательно согласовывайте ваши желания и мечты с другими вашими товарищами, чтобы не пострадать самому и не нанести ущерба им», — медленно прочитал Салим и, помолчав, добавил: — Корявый перевод… А вообще, бред какой-то.
— Однако не бессмыслица, — возразил я.
— Совпадение, такое бывает, — уверенно сказал Салим. — Ну, какой это рай? Хоть бы цветочки какие-нибудь цвели…
Возразить было нечем. Хотя, я был уверен, что у каждого свой рай. Мне посчастливилось побывать на планете Ифигения тогда, когда ее только что открыли, и она еще не стала заповедником. Более фантастического зверинца и роскошной природы, я не видывал. Я вспоминал об охоте там, как об упоительном счастье, ведь мужчина в душе всегда охотник, лихой воин, метко попадающий в глаз дракона и наматывающий на руку женскую косу. Вот где был рай.
Мы пошли к площади. Мой взгляд зацепился за окно на третьем этаже. На нас смотрело большеглазое вытянутое лицо. Что-то в нем было отталкивающим. Но я остановился, широко развел руки ладонями вверх, чтобы показать, что у меня ничего в руках не припрятано, затем сложил их на груди и поклонился. Человек в окне не шевельнулся. Я еще раз внимательно посмотрел на чужака: у него был высунут язык!
Вопреки желанию потрясти головой, чтобы избавиться от наваждения, я ничем не выдал своего недоумения, оставшись недвижимым. Ведь даже самые невинные жесты могли быть неверно истолкованы.
Антон тихо прошептал:
— Странно: на всех окнах решетки, но не снаружи, а изнутри, словно опасность может прийти из домов, а не с улицы…
— Мне этот поселок показался похожим на тюрьму, — задумчиво проговорил Салим.
— Была б тюрьма, была бы ограда, — возразил я.
У следующего безмолвно стоящего трехэтажного дома сидел человек, уткнувшись головой в колени. На нем была серая одежда и мягкие, похожие на носки, тапочки.
— Что ж они так серый цвет любят? — с удивлением спросила Роза.
А Маша опустилась на корточки рядом с чужаком, тихо заговорив. Затем двумя руками отвела его голову назад.
Голова аборигена была похожа на высохшую огромную грушу с блестящей, как луковая шелуха, кожей. Большие глаза были слегка выпучены, как от удивления, губы сложены в легкую улыбку.
