Подлетая к Сухуми, Рахманов решил забыть на время о Клюеве и Шитикове, вернувшись к размышлениям о пожилом водителе «Жигулей» с номером, начинающимся на «я». Наверняка этот водитель мог бы им многое рассказать. Но поиски, предпринятые ГАИ, никаких результатов пока не давали. Загадочный Игорь — Илья Кириллович бесследно исчез вместе со своей светло-серой «шестеркой».
В Сухуми, сойдя с трапа, Рахманов увидел недалеко от самолета черную «Волгу». Рядом стояли старший следователь Прокуратуры РСФСР Саенко — третий, после Рахманова и Инчутина, участник следственной группы — и майор милиции Жильцов, старший оперуполномоченный ГУУР[3], приданный группе месяц назад для оказания посильной оперативной помощи. Саенко представил Рахманову сидевшего за рулем плотного черноусого здоровяка:
— Андрей Викторович, полковник Габелая. Начальник республиканского угрозыска. Заурбек Владимирович очень нам помог.
Пожав протянутую в окошко руку, Рахманов изучающе посмотрел на Саенко:
— «Очень помог» — значит, у вас что-то есть?
— Есть. Только, Андрей Викторович, может, сначала сядете в машину? И я все расскажу по дороге в гостиницу?
— Хорошо. — Усевшись рядом с Габелая, Рахманов подождал, пока «Волга» выйдет на трассу. — Так, Слава, что у вас есть?
— В трех сухумских магазинах накрыто около семи тысяч нераспроданных пачек «Шика». Объяснить толком, откуда получены лезвия, и подтвердить получение товара документами ни один из заведующих не смог.
— Интересно. Обыски проведены?
— Проведены. У всех троих обнаружены большие суммы денег. Одновременно по наметкам республиканского ОБХСС и угрозыска проведено еще несколько обысков. В результате задержан некто Азизов, товаровед оптово-галантерейной базы. И экспедитор этой же базы Аракелян. Эти люди должны вас заинтересовать. В гараже Аракеляна обнаружено 380 нераспечатанных упаковок лезвий «Шик», по тысяче пачек в каждой упаковке. В доме Азизова крупные суммы денег, большая часть денег разделена на суммы от одной до пяти тысяч рублей, причем каждая такая часть завернута в бумагу и снабжена подписью. Среди этих подписей есть подписи заведующих магазинами, продававших неучтенный «Шик». Похоже, Азизов у них главный.
— Посмотрим. С новостями все?
— Ну, есть еще показания двух соседей Аракеляна, видевших, как в июле возле его гаража довольно долго стоял междугородный трейлер. Тоже ведь интересно?
— Материала, чтобы здесь задержаться, достаточно.
Помедлив, Рахманов подумал: сейчас самое время проверить, знает ли Аракелян о случившемся на шоссе Ольша — Велиж. И если не знает, он, Рахманов, просто обязан обратить внимание подследственного на легкомысленность его поведения. Сделав вид, что занят оформлением протокола, сказал, не поднимая глаз:
— Дереник Абелевич, насколько я понял, беря на себя вину и выгораживая Азизова, вы рассчитываете, что будете осуждены по статье за спекуляцию? Так?
— Гражданин следователь, о чем вы? Я никого не выгораживаю. Сам виноват, сам и отвечаю.
— Допустим. И все же, вы считаете, что ваши действия подпадают под статью о спекуляции? С наказанием от двух до семи? Так ведь?
— Ну... вам лучше знать, сколько за это дают.
— Поэтому объясняю: деяние, вину за которое вы так настойчиво берете на себя, вовсе не спекуляция. Да и подлежит это деяние рассмотрению совсем по другим статьям.
— Даже «статьям»?
— Статьям. Потому что это две разные статьи. Первая — умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах. Вторая — разбойное нападение, совершенное по сговору группой лиц. Наказание по первой — от восьми до пятнадцати. В сочетании же со второй возможна исключительная мера.
Аракелян усмехнулся:
— Гражданин следователь, по-моему, вы решили меня запугать. А?
— Ничуть. Наоборот, пытаюсь предостеречь от опрометчивых действий.
— Предостеречь от чего? Я ведь честно все рассказал. Мне предложили лезвия, я их купил. При чем здесь убийство? И разбойное нападение?
— При том, что они были совершены при угоне трейлера. Сообщаю об этом вполне официально.
— Мало ли где что было. Я к этому отношения не имею.
— Как сказать... С этим КамАЗом с полуприцепом «66—15 МШ» вы прочно связали себя собственными показаниями. Кроме того, теми же показаниями вы связали себя и с двумя водителями. Именно с двумя, а не с одним. Улавливаете разницу?
— А мне все равно, сколько их было. Хоть два, хоть один. Разницы нет.
— Есть. Она в том, что трейлер, о котором вы сообщили на допросах, сначала вел один водитель. Потом водителя убили. И в трейлер сели двое и перегнали машину сюда, в Сухуми. Как видите, это отнюдь не одно и то же.
— Может быть. Но не я же его перегонял?
— Не вы. Но лезвия у этих водителей купили вы. По вашим же показаниям.
— Ну и что? Я же сказал: это вышло случайно.
— Якобы случайно. Дереник Абелевич, боюсь, в эту версию не поверит ни один здравомыслящий человек. Есть неоспоримые доказательства: совершенное преступление было тщательно продумано. Случайностей здесь быть не могло. Факты вещь упрямая.
— Какие еще факты?
— Простые. Говорящие о том, что вы соучастник убийства. И разбойного нападения на трейлер. Все, Дереник Абелевич, допрос окончен.
— Почему? Давайте все выясним.
— Выясним, но не сегодня. Подумайте. У вас есть время подумать и рассказать следствию правду.
Не дав Аракеляну ответить, Рахманов нажал на кнопку. Дождался, пока конвоир уведет подследственного, и попросил пригласить на допрос Азизова.
Этот подследственный был более умным, более расчетливым и тонким в уловках, чем Аракелян. Рахманов не сомневался: инициатором и «мозговым центром» всей операции здесь, в Сухуми, был именно Азизов. Но, кажется, только здесь, в Сухуми. Сейчас Рахманов все больше и больше склонялся к выводу: Азизову не было смысла связываться с убийцами Дегтярева. «Амплуа» людей типа Азизова, как правило, совсем другое. Азизов мог быть связан со спекуляцией в крупных размерах. С присвоением материальных ценностей. Наконец, с организацией «подпольного производства». Но только не с убийцами. Тем не менее вину на себя пожилой, больной сахарным диабетом Азизов брать не хотел... Узнав о подоплеке похищения лезвий «Шик», он вряд ли захочет брать чужую... Что ж, в любом случае пора словесных дуэлей с Азизовым прошла. Подумав об этом, Рахманов сказал:
— Роберт Арутюнович, у меня есть предложение. Давайте раскроем карты? И покажем друг другу козыри? Вы свои, я свои?
Азизов поднял глаза. В те редкие мгновения, когда Рахманов видел эти большие темные глаза, ему казалось: он видит всю скорбь мира.
