С хирургической точностью отделив нашу четверку от остальных гостей, киборг-служащий указал нам пройти наверх по специальной лестнице.
Наверху нас разбили по парам, как на прогулку в инкубаторе, затем «брачующихся» куда-то увели, а нам предложили присесть в глубокие кожаные кресла в зале. Зал был огромным, со звукоизолирующими устройствами на стенах, и эти устройства были замаскированы красивыми стереопанно с восходами, закатами, облачками и чайками. Море поплескивало, чайки покрикивали, атмосфера убаюкивала…
— Эй! Дик? Который час? — прогудела Марианна со своего кресла, что стояло через низенький столик от моего.
Наверное, она повторила это уже не в первый раз. Я дрогнул и с видом, будто и не задремал ничуть, взглянул на часы:
— Десять пятнадцать…
— Тихо-то как… — подруга Исабель была разговорчивее, чем показалось мне сначала.
— Угу.
И я, по привычке пользоваться любым случаем подремать (даже если накануне хорошо выспался), снова прикорнул.
Следующим эпизодом был вопль Фрэнка Бишопа, заскочившего в зал неизвестно откуда:
— Понятые! То есть, тьфу! Свидетели! Свидетели, а вы по какой причине все еще тут?! Все давно на местах, мы вас ждем, не начинаем!
Спина страшно болела от несгибаемого корсета, сопротивление которого я все же ухитрился немного преодолеть.
Толпа маялась у дверей. С нашим появлением «синты»-привратники торжественно отворили дверь, и невеста, оглянувшись на меня через плечо и отдав шкатулку с медальонами, сквозь зубы прогудела:
— После регистрации я тебя убью! Где тебя носит, бабник ты противный?
Я всучил шкатулку Марианне, а затем бодро откликнулся:
— Разве можно убивать свидетеля, золотце?!
Тут уже прореагировал жених:
— Свидетелей всегда убивают.
— Заткнитесь и идите! — шепотом рявкнула Исабель, хватая его под руку.
После Службы Регистрации новобрачные объявили, что теперь состоится венчание, но до поездки в храм еще целых полтора часа, и потому нам всем предлагается развлекаться по своему усмотрению.
Фрэнки с разъезжающимися ногами спускался по ступенькам, держа законную супругу на руках. При этом лицо у него было каменным.
— Дик! Хватай свидетельницу! Снимаю! — прыгая с камерой, вопил Пит.
Я в ужасе заметил, что Марианна прицеливается, чтобы запрыгнуть мне на руки.
И тут спасительно заверещал мой ретранслятор. Я предусмотрительно увернулся, свидетельница козликом проскакала мимо. Пока я, отбежав в сторону, где потише, связывался с Управлением, толпа грохотала от смеха. И жених с невестой не были исключением.
— Капитан! — в привате возникло изображение моей начальницы. — Немедленно приезжайте в КРО.
— Есть, майор! Что-то случилось, майор?
— Случилось, капитан. У вас двадцать минут.
Я оторвал Фрэнки от Исабель и их всепоглощающего поцелуя «на камеру», вкратце описал обстановку и извинился. Полицейский среагировал моментально:
— Пит! Ты за шафера!
Толпа грохнула еще сильнее. Следом на руки Питу приземлилась Марианна, и они оба опрокинулись на газон.
* * *
Нью-Йорк, «зеркальный ящик» КРО, май 1001 года.
Помещения объединенных контр- и разведотдела, подобно шелловской Лаборатории, находились под землей. То есть, это была та же постройка, где работали все остальные наши отделы, только разведчики сидели на минусовых этажах. В их системе коридоров можно было заплутать, и потому здание КРО у нас в шутку называли «Бермудским треугольником».
Не удивлюсь, если узнаю, что выбор их дежурных хранителей остановился на виртуальном образе демонов по той же причине. По крайней мере, во время всех учебных тревог и усилений, в которых мне с моей Гарпией приходилось принимать участие, «контры» рядились ангелами ада.
Меня сопровождали миссис Сендз и Заносси Такака, то и дело хватавшаяся за голову.
— Несколько часов назад Брокгауз и его люди задержали одного человека, который забрался в файлы ОКИ, а потом проник и к нам… — бормотала мне майор, а Такака шла молча. — Молодой человек, лет двадцати… Сейчас его допрашивает Стефания Каприччо…
«Бедный парень!» — подумалось мне.
Контрразведчица извинилась и завернула в попутный кабинет. Майор Седз заметно расслабилась:
— Говорят, — с ухмылкой продолжала она, — что этот хакер хорошо надул Брокгауза. Видать, поэтому капитан в состоянии аффекта при его захвате в реале применил нервно-паралитический газ. Это значительно осложнило допрос: этот Элинор — так он назвался — теперь мало что соображает…
— Так пусть бы Брокгауз его и допрашивал!
— В том-то все и дело, что арестованный твердит, как заведенный: «Мне нужно говорить с Риккардо Калиостро, капитаном специального»…
Вот это уже новость! Я продышался, выветривая из себя остатки шампанского, коим меня, как свидетеля, обильно поили после регистрации. Интересно, откуда он меня знает? Чай, капитан Калиостро — не звезда голографа…
— «Харизму» пробовали?
— Такака попробовала…
Я посмотрел на догнавшую нас изрядно помятую контрразведчицу и понял, отчего она держалась за голову. Наверное, после того происшествия в самолете я выглядел не лучше.
— «Scutum»? — уточнил я на всякий случай, хотя все было ясно и так.
Миссис Сендз кивнула. Да, не завидую Такака.
Я ошибся, подумав, что это снова развлекается наш старый знакомый Андрес Жилайтис…
Внутри «зеркального ящика» у стола сидел совершенно не знакомый мне юноша. Именно юноша — слово «парень» ему как-то не подходило.
Не знаю, отчего, но в первую очередь мне бросилось в глаза его телосложение — идеально слепленная фигура. Из всей одежды на нем были лишь запятнанные кровью светлые брюки из натурального материала.
Видимо, психотропный газ был пущен при захвате весьма щедро. Юноша сидел на стуле так, словно вот-вот стечет с него. Откинутая на металлическую спинку длинноволосая голова не шевелилась. Не двигались и серые зрачки, в упор глядевшие на Стефанию Каприччо. Я покривился: заполучить Стефанию в экзекуторы мне не хотелось бы, даже стой передо мной выбор — смерть или пытки.
Что-то уж очень знакомое было в его облике: длинные волосы, мертвые серые глаза, безукоризненная фигура. Где-то я уже все это слышал. Не видел, а именно слышал…
Внезапно губы юноши зашевелились, и я услышал тихий бархатистый голос:
— Я буду разговаривать только с Риккардо Калиостро, капитаном вашего спецотдела…
Миссис Сендз со значением взглянула на меня, покривила губы (мол, а я что говорила?), а потом сообщила Стефании о моем прибытии. Капитан Каприччо как услышала ее слова в своем наушнике, так сразу и направилась к выходу из «ящика».
