– Спасибо. А разве вы… – я замялась, смутилась и на пару мгновений потеряла дар речи. И с новой силой возненавидела себя. – Разве у вас на сегодня нет планов?
– Ты уверена, что готова? – Дядя Шайн задумался и усмехнулся, улыбаясь. – Нет, ты не об этом. Ты наверное говоришь о Канне. Скучаешь по ней? Ревнуешь ко мне? Я дорвался и слишком много ее времени забираю себе. Мне не стоит быть таким жадным. Прости.
Дядя Шайн с такой легкостью сказал «прости», что вроде бы мне стоило ему не поверить, но я не могла не поверить ему. Я чувствовала, что он говорил искренне.
– Немного. Но я считаю, что мама сама решает, с кем она хочет провести свое свободное от работы время. К тому же я боюсь, что мое присутствие рядом с ней вызывает в ней не самые лучшие чувства.
– О чем ты? Канна любит тебя, – возразил дядя Шайн. – Я и рядом не стоял с тобой по важности для Канны.
– Я не об этом. Я о том, что она винит себя в произошедшем. Что если бы она не боялась моего осуждения, что она… встречается с мужчиной младше себя на четырнадцать лет, то… ей бы не было стыдно попросить вас помочь мне с устройством сюда, а не в ту академию…
– …и тебя бы там не было, – угрюмо закончил за меня дядя Шайн. Я кивнула. – Канна хорошо скрывает свою боль. Я не замечал, что это ее до сих пор беспокоит. Позволь мне разобраться с этим. Ты не должна избегать Канну, а Канна не должна чувствовать вины за то, что ты пострадала на вступительном испытании. Она сделала все, чтобы обучить тебя. И благодаря ее работе ты достаточно сильна, чтобы выжить в той катастрофе.
После разговора с дядей Шайном мне стало гораздо легче. По крайней мере мама попала в руки достойного мужчины, а не тирана или очередного пьяницы, обворовывавшего мать собственной жены.
***
Дядя Шайн сдержал обещание, и после работы он переоделся, и мы отправились в госпиталь. Мне казалось, что я была спокойна и сдержана, но отражение в большом зеркале показало мне, насколько искусственно выглядела моя напускная уверенность. Дядя Шайн положил руку мне на плечо, и так мы дошли до стойки регистрации.
Я не влезала в разговор, пока он договаривался о визите (судя по всему, договорился заранее, так что я понятия не имела, чего или кого мы ждали). Через несколько минут перед нами появился лечащий врач Ноя – молодая светловолосая целительница. Раз уж ей доверили лечить Ноя, несмотря на ее возраст, то она наверное гениальна как минимум. Жаль, что толку от ее гениальности нет.
Слушая ее щебетание в пол-уха (никакого флирта с ее стороны я не замечала, просто голос очень сладкий), я запоминала дорогу к палате Ноя на случай, если придется пробираться втихушку. Внутри я была холодна как лед, и в то же время чувствовала, как хрупко мое самообладание, и оно могло разбиться на миллионы осколков в любой момент.
– Ты готова? – участливо спросил дядя Шайн, когда мы остановились у двери в палату. Я нерешительно кивнула и вошла первой.
– Черные?! – ошалела я, увидев отросшие волосы Ноя с белыми кончиками. – У него черные волосы? Не белоснежно белые?
Дядя Шайн рассмеялся, словно мы были дома и чаевничали, рассказывая анекдоты, а не на пороге палаты его длительно спящего без причины младшего брата.
– Да. Блондины сейчас в моде. Ной считает крутыми людей с белоснежно белыми волосами, – со смехом сквозь слезы объяснил мне дядя Шайн. – От рождения Ной такой же черноволосый как все в нашей семье.
Всю нервозность как рукой сняло, и я без страха подошла к спящему Ною. Бабушка не спешила взять мое тело под контроль. За моей спиной стояли дядя Шайн и лечащий врач, и по всей видимости их присутствие мешало бабушке…
«Никто мне не мешает, – заворчала бабушка у меня в голове. – Тут все ясно без осмотров. Душа этого мальчика отделилась от тела. Раз уж она не вернулась в тело за несколько месяцев, значит она осталась в ловушке Черного Леса».
Меня шатнуло, и дядя Шайн подхватил меня прежде, чем я упала на сияюще белый пол. Меня усадили на подставленный женщиной стул для посетителей.
– Кажется, на первый раз с тебя хватит, – решил дядя Шайн, а я тряслась в ужасе. Без души Ной никогда не проснется! Никогда! – Прогнозы все такие же позитивно-бесконечные. Мы должны радоваться, что он стабилен, и его жизни ничего не угрожает.
«Что мне делать, бабушка? Как освободить маму?»
«Я уже говорила тебе, что теперь тебе достаточно сил, чтобы по собственному желанию безопасно для себя самой открывать портал в Черный Лес и из Черного Леса. Добудь Фиал Духа и отправляйся искать душу. Я готова помочь тебе советом, но ты все должна сделать сама. Иначе в моей помощи не будет смысла. Ты ничему не научишься».
– Я хочу домой! – потребовала я, пугая своим состоянием не только дядю Шайна, но и лечащего врача. – Ты прав. Слишком много эмоций. Я еще не простила себе, что выздоровела гораздо быстрее Ноя.
– Идем.
Мы вернулись в ректорские апартаменты в академии, которые я стала называть своим домом, и в гостиной встретилась с взволнованной мамой. Ей должны были доложить, куда мы с дядей Шайном отправились, и она ждала нашего возвращения, даже не переодевшись после работы.
– Алев, как ты? Как Ной? Есть улучшения? – мама завалила нас вопросами, а схватила в объятия только меня одну, успев улыбнуться дяде Шайну.
– Алев переволновалась, – ответил дядя Шайн. – Ной без изменений. Отсутствие плохих новостей тоже хорошая новость.
– Я поела недавно, – сказала я маме, освобождаясь от его объятий. – И очень устала. Мне нужно побыть одной. Поужинайте без меня. Я сегодня пораньше лягу спать.
– Хорошо, иди. Отдыхай. Ты еще не до конца восстановилась. Не перенапрягайся.
Я улизнула в свою комнату, прикрыла дверь и кинулась в гардеробную размером с нашу бывшую однокомнатную квартиру искать мою любимую поясную сумку, в которую входит все, что только пожелаешь в нее засунуть. Мама недавно купила мне новую, но я ее так и не признала. Это единственный раз, который я посмела ей перечить в последние месяцы. Моя поясная сумка была для меня символом нашей свободы, и я ни за что на свете ее не променяю.
Никаких резиновых сапог в этот раз я складывать не стала. Местность в Черном Лесу не болотистая, так что они мне без надобности. Потом походила, подумала, и вернула сапоги на место. Обновила все наборы. Сверилась со списком экипировки полевого некроманта и осталась довольна собой. Не хватало только Фиала Духа, и я пока не знала, где его можно было раздобыть.
Вдруг я почувствовала, что за мной кто-то наблюдает. Резко развернувшись, я застала маму с поднятой рукой, будто она собиралась постучать. Я плохо прикрыла дверь, оставив приличную щель, так что мама меня поймала с поличным.
– Куда ты собралась? – подозрительно спросила она. – И зачем ты сказала, что ляжешь спать пораньше, если ложиться даже не планировала? Ты меня обманула? Что ты задумала?
С каждым вопросом настроение у мамы ухудшалось, она мрачнела. Я ни разу не сказала ей в лицо, что она мне врет, а у нее хватило духу.
– Спасать Ноя, – призналась я, зная, что мама будет против. – Зная, что я могу его спасти, я не могу ничего не сделать.
– Это работа целителей. Не твоя, – гораздо мягче заговорила мама. Я чувствовала ее недоумение и непонимание, почему я решила, что я, некромантка, могу ему помочь. Чем еще я могу ему помочь.
– Поиск потерянной души – это работа некроманта, мама, – пояснила я спокойно, надеясь на ее понимание. А еще на то, что она не пойдет со мной. У нее случится истерика, если она почует хоть намек на Черный Лес.
– Ты снова призывала бабушку, – констатировала мама. – Она сказала, что Ною можно помочь?
– Да. Мне нужен Фиал Духа, – сказала я, почувствовав поддержку. Мне даже показалось, что мы снова вернулись в те кажущиеся далекими времена, когда мы с ней разъезжали по всей стране во время ее иногда опасных командировок. – Я не знаю правда, как потом душу соединять с телом.
