Пока у Гарта ее не было, он даже не подозревал, насколько сильно затронет его душу вид такой знакомой вещицы. Даже пальцы дрогнули, так захотелось сломать и очутиться на родине, в поместье, где с наступлением весны каменщики должны начать восстановление дома.
Гарт резко отдернул руку, выдохнул, успокаиваясь, еще рано о таком даже думать. Потом торопливо перепрятал футлярчик в надежное место и сжег в пламени свечи мгновенно вспыхнувшее письмо. И в завершение торопливо начеркал ответ. Думать над тем, что писать, ему не было нужды, не раз и не два он писал эти строки, в надежде, что удастся стащить у Тейлаха один из футляров, но тут же бросал бумагу в очаг. Надпись на пеналах лже-господина могла оказаться такой же поддельной, как и он сам.
С облегчением командир вздохнул только в тот миг, когда нажал на крышечку и пенал исчез, унося отчет тем, кто, как выяснилось, и не собирался думать про него плохо.
– Удалось? – пять пар глаз с надеждой смотрели на невысокого торемца в просторной поношенной одежде.
– Да, – женским голосом ответил пришедший и сбросил с головы повязанный по рыбацки платок вместе с париком, – ох там и жарко! Настоящее лето.
– Тэйна! – воззвали к совести герцогини сразу два женских голоса, – потом расскажешь про жару!
– Вот нетерпеливые! – буркнула она, садясь на диван и принимая из рук сестры бокал с холодным соком. – А Арви ждать не будем?
– Ты смерти моей хочешь? – возмутилась Лэни и оглянулась на стиснувшего губы мужа. – Нас сейчас от нетерпения вместе с сыном раздавят.
– Никогда, – качнул головой нежно обнимавший округлившуюся жену Змей, – но вот Тэй зря испытывает мое терпение. Все же я ее командир.
– Вам с конца или с начала? – допив сок, поинтересовалась лазутчица.
– С конца, – единодушно отозвались ее сестры.
– Ну, хорошо. Вечером он отправился в баню, и я хотела было уйти домой, но обнаружила, что за ним тайком следит его помощник. Это меня очень заинтересовало, и я решила подождать. Часа через два Гарт вдруг выскочил из бани как ошпаренный и побежал нанимать коляску, а я села на лошадь и за ним.
– Арви тебя убьёт, – кротко сообщил Геверт, осторожно поглаживая доверчиво лежавшую в его ладонях ручку Рози.
– Если вы будете молчать, ничего не будет, – сердито отозвалась Тэйна. – Но слушайте дальше. Куда Гарт приказал ехать, я подслушала, на постоялый двор. И обогнала коляску, пробравшись напрямик переулками. Очень хотелось провести того помощника, он поздно спохватился. Ну вот, только я успела добраться до крыльца, вижу – бежит, торопится. Вот и пошла наперерез, изобразила пьяницу. И сунула ему в руку посылку.
– Как он ее взял?
– Так, будто давно ждал! Только на миг запнулся, потом спрятал так ловко, что я сама еле заметила, отряхнулся и пошел дальше. И не оглянулся! Значит, знает, что за ним следят.
– А тебя никто не мог заметить?
– Нет, я потом за ним с полчаса следила, пока помощник не примчался. Никто ничего не понял, а подчинённые его не ждали... он им там устроил хорошую взбучку. А грибов соленых у нас нет? Я бы съела целую миску.
– Грибов соленых! Миску! – позвонив, приказал Змей вошедшему лакею так резко, что тот умчался бегом.
– И что теперь делать? – с сомнением смотрел на них Наерс. – Как помочь?
– Он писал что-то, я слышала, – сообщила Тэльяна, наливая еще сока и вовсе не собираясь рассказывать, что не слышала, а видела, взобравшись на раскидистый орех, стоявший позади дома, – думаю, нужно подождать письма.
– Ну разумеется, – привычно глянув за окно, согласился Дагорд, – часок можем подождать.
Расслышал тихое хихиканье друзей и окинул их очень укоризненным взглядом, ничуть не смутившим весельчаков. Дагорд и сам понимал, что очень смешно наблюдать за тем, как он лично следит, чтобы Лэни много гуляла и вовремя ложилась спать. Возможно, и сам бы немного повеселился над кем-то другим, но никому не собирался рассказывать, что по мере того, как растет их малыш, в его собственной душе все сильнее разрастается тревога. И все чаще некстати вспоминается бледная до синевы тонкая рука Нирессы, безжизненно свисающая с постели.
В такие минуты ему хочется совершить что-то отчаянное и безрассудное. То ли набить самому себе рожу, за то, что подверг любимую такому испытанию, то ли немедленно отвезти Лэни в Сандинию, в маленький домик на границе с плато, в каких ожидают помощи магов отчаявшиеся, и жить там, пока все не закончится.
– Зайчик! – повернула к нему цветущее лицо Лэни, и Змей мгновенно забыл про все остальное.
Она стала прекрасна в последние месяцы, кожа чуть округлившегося личика, обрамленного мягким шелком волос, просто светилась матовой белизной и нежным румянцем, а голубые глаза стали темнее, и в них появилась томная загадочность.
– Что, радость моя?
– Нужно приказать приготовить комнату для матушки. Если придет письмо, я немедленно ее вызову.
– Конечно, – кивнул герцог, и не собиравший спорить, – я сейчас прикажу.
– Я сама прикажу, – посмотрев на них, пообещала Тэйна, тоже считавшая, что без помощи Тмирны не обойтись.
Хотя дело вовсе не в этом. В те темные дни, когда вдруг неожиданно пропал Гартлиб, матушка первая поддержала категоричное заявление Лэни, что он не может быть предателем или искателем более теплого местечка. Змей, чрезвычайно переживавший и за брата, взятого на важную должность по его протекции, и за доброе имя семьи, тогда упорно молчал, не желая ни перед кем оправдываться, либо что-то доказывать.
Чуть позже на защиту исчезнувшего дознавателя решительно встала Леонидия, и Олтерн даже поспорил с ней немного, но быстро сдался. Но хотя настрого запретил распространять всякие слухи и домыслы, сам продолжал отмалчиваться, когда заходил разговор на эту тему, и явно имел насчет произошедшего свое собственное мнение.
Глава седьмая
– Тэйна вернулась? – стремительно ворвался в гостиную Арвельд, рассмотрел жену, сидящую в кресле с огромной миской на коленях и сосредоточенно поглощавшую грибы, и расплылся в блаженной улыбке: – Как ты себя чувствуешь?
– Как неправильный верблюд, – сообщила та, проглотила грибок и пояснила: – У которого горб вырос на животе. Зато я наелась свежей земляники и ранней малины... а еще овощей и орехов.
– Нужно будет сходить, – мгновенно сообразил Змей, поворачиваясь к жене, – ты чего хочешь?
– Письмо и рассказ про то, что там было днем.
– Лэни, я про ягоды.
– Не могу я думать про ягоды, – очень серьезно взглянула она на мужа, – если у меня за кого-то душа болит.
– Но он не выглядит несчастным, – оторвалась от грибов герцогиня и пояснила устроившемуся рядом Арви, – мне удалось отдать ему кошель.
