Ватсон отпил из чашки:
— Просто удивляюсь вам, Шерлок, как же вы догадались?
— Свежие обои. Когда их клеят, держат окна закупоренными, иначе работа пойдет насмарку. Но вот потом… — Холмс вновь затянулся трубкой и вытянул ноги к камину. В этот момент с улицы раздался звук подъезжающего экипажа, и снизу послышались голоса.
— Уважаемый, это Бейкер-стрит двести двадцать один бис?
— Верно, сэр.
— Знакомый акцент, — Ватсон поднялся из-за стола.
— Так и есть, друг мой. — Вынув трубку изо рта, кивнул Холмс. — Это русский акцент. Готов держать пари на шиллинг, что подъехала какая-то важная особа.
— Вы меня не проведете, Шерлок, — самодовольно усмехнулся Ватсон, — этот шиллинг я оставлю себе. Мы с вами знаем, что на первом этаже расположена ювелирная лавка Беннинга Арнольда. Второй голос как раз принадлежит ему.
Хозяин выходит приветствовать лишь тех, в ком надеется увидеть состоятельных покупателей. Так что вывод очевиден.
— Браво, Ватсон, мои уроки не прошли зря. Что вы еще можете добавить?
— Право, не знаю, — доктор смотрел сквозь жалюзи, пытаясь разглядеть гостя.
— Вероятно, это офицер. Должно быть, невысокого чина, но из гвардейских.
— Почему вы так решили, Холмс?
— Нет ничего проще. В Лондоне только лакеи колотят молотком в дверь так, будто собираются ее выбить. Но мы уже слышали, что гость не англичанин. Это человек сильный, энергичный и уверенный в себе. Вероятнее всего, на государственной службе, но не дипломат. Тем хорошо известны подобные тонкости. Старший офицер также не позволил бы себе стучать в дверь незнакомого человека, точно в полковой барабан.
— Но из чего вы заключили, что это именно гвардейский офицер?
— Судя по столь энергичной манере заявлять о своем визите, наш гость прибыл не по личному делу. Будь это не так, он был бы в расстроенных чувствах и, пожалуй, старался бы это по возможности скрыть. А тут, как говорят русские, за ним стоит Отечество. Следовательно, вероятнее всего, он имеет отношение к русской военной миссии, а туда берут лишь гвардейских офицеров.
В гостиную неслышно вошла миссис Хадсон:
— К вам какой-то русский офицер, — она протянула Холмсу визитную карточку, — просит принять его как можно скорее.
«Штаб-ротмистр лейб-гвардии Конногвардейского полка, граф Турнин Николай Игнатьевич, — прочитал Холмс, — помощник русского военного агента».
— Благодарю вас, миссис Хадсон, скажите, что я приму его.
Пожилая леди удалилась, и сквозь приоткрытую дверь до Холмса донесся звон шпор. Он удивленно приподнял брови и еще раз перечитал визитную карточку.
— Добрый день, граф, — поправляя любимый фиолетовый халат, произнес он, едва офицер переступил порог гостиной. — Что вас привело сюда, да еще, как говорится, с корабля на бал?
Штаб-ротмистр, статный, широкоплечий, на мгновение запнулся. Но затем улыбнулся.
— Господин Кошко был прав, говоря, что вы ловко умеете отгадывать всякие штуки.
— Я ничего не умею отгадывать, никогда этим не занимался, — Холмс поднялся с кресла и подошел к офицеру, — мой метод основан на дедукции, которая предполагает умозаключение от частного к общему, то есть я придаю большое значение деталям, на которые обычные люди попросту не обращают внимания. Вот, например, вы посетили нас в столь раннюю пору, даже не сменив парадного мундира. Как видно, только и успели, что доложиться начальству по прибытии. Значит, только что приехали из России.
— Ваша правда, стоило переодеться. С вашим чертовым смогом белый мундир в единый миг станет черным.
— Стало быть, вашим визитом я обязан господину Кошко?
— Нет, Аркадий Францевич лишь рекомендовал мне вас, как человека, способного разгадать, простите, распутать любое, самое запутанное преступление.
Губы Холмса тронула чуть заметная довольная улыбка:
— Господин Кошко мне льстит. В деле о пропавших из коллекции Базилевского гранатовых браслетах императрицы Феодоро он преуспел никак не меньше моего.
— Он так не считает.
— Что ж, не буду спорить. Как поживает господин Кошко? Здоров ли?
— Когда мы с ним виделись перед отъездом, был совершенно здоров. По-прежнему возглавляет рижский сыск. Однако в Министерстве внутренних дел полагают желательным перевести его в столицу. Но позвольте о деле.
— Внимательно вас слушаю. Разрешите предложить чай или что-нибудь покрепче?
— Если можно, коньяк. При дворе не принято пить чай раньше полудня.
— Просто коньяк? — Холмс выжидательно поглядел на гостя.
Офицер улыбнулся:
— Буду весьма благодарен, если к нему подадут тонкую дольку лимона, посыпанную сахарной пудрой, смешанной с молотым кофе.
Детектив прищурил глаза и кивнул:
— Что ж, слушаю вас. Доктору Ватсону можете вполне доверять. Он мой верный помощник.
— Немало о нем наслышан. Как вы правильно заметили, я действительно прибыл лишь сегодня чуть свет. Должен сказать, по весьма щекотливому делу.
— Это дело личного свойства?
— Нет, государственного.
— Однако насколько я помню, у русского правительства существует договор с частным розыскным бюро «Бинт и Самбэй»
— Да, это так, но господин Кошко рекомендовал мне вас. О расходах не беспокойтесь.
Холмс кивнул, не выразив ни малейшей заинтересованности при упоминании о деньгах.
— У господина Кошко есть в этом деле свой интерес?
— В определенной степени, но я об этом скажу позже. А сейчас, позвольте, все по порядку. У себя на родине я состою офицером для особых поручений Канцелярии дежурного генерала при его императорском величестве.
— Насколько я помню свое пребывание в России, дежурным генералом при императоре называется шеф его охраны.
— Так точно.
— Стало быть, речь идет о безопасности русского государя.
— Некоторым образом. С недавних пор в России, на Кавказе, действует весьма удачливая банда налетчиков. Они грабят банки, почтовые отделения. Только за прошлый год там было похищено более миллиона рублей. Полиция и жандармское управление сбились с ног, пока вышли на след налетчиков, однако деньги, похищенные из банков, загадочным образом уходят из России. Так вот, по добытым нами сведениям, они предназначены для подготовки цареубийства. Путем сложной агентурной игры удалось выяснить личность человека, который должен был получить деньги в Лондоне.
— Он их не получил?
— Мы этого не знаем. Вот, смотрите, — офицер расстегнул нагрудные крючки парадного колета и достал свернутый номер утреннего «Times», — там подчеркнуто.
