Я пожал плечами.
– Я к тому веду, – заметил Сейдж, – что мне нужен крепкий и уверенный парень. Чтобы он умел следить за механикой, всегда был на месте, умел постоять за хозяина и, само собой, не совал нос, куда ему не положено.
– Но ведь за доплату?
– Правильно, – без тени усмешки ответил Сейдж. – Но вычеты у нас тоже строгие. Любой каприз влетает в копейку. Покажи руки!
Я показал.
Сейдж хмыкнул и, как ни в чем не бывало, закурил. Но я его понял. На его месте я тоже не преминул бы взглянуть на руки человека, выдающего себя за профессионального водителя. Одного он, конечно, не знал: в Консультации сидят вовсе не дураки. Доктор Хэссоп за неделю так отработал мои ладони, что я мог не бояться осмотров. Тугая, грубая кожа, хоть на барабан пускай, и мозоли самые настоящие. Соответственно и ногти, хотя в меру – ведь по документам я почти год не садился за руль автомашины.
Быстрым движением Сейдж протянул рукой шнур портьеры, и она отъехала в сторону, приоткрыв стену, отделяющую нас от приемной. Стена оказалась прозрачной. Сквозь дымчатое стекло я увидел секретаря и нескольких парней, ломающих перед ним шляпы.
– Знаешь кого–нибудь?
Я покачал головой.
– А–а–а… – догадавшись, протянул Сейдж, – тебя смущает стекло. Не волнуйся, оно прозрачно лишь в одну сторону. Нас никто не видит.
– Разве такое бывает?
– А ты из приемной видел меня или эту портьеру?
– Нет, – согласился я. – Но я, на самом Деле, не знаю никого из этих людей.
– Верю. В медицине что–нибудь смыслишь?
– Могу перевязать рану.
– Рану? – прицепился он, чрезвычайно оживившись. – Ты служил в армии? Почему это не отмечено в твоих бумагах?
– Я не служил в армии. Для меня любой порез – рана.
Моя логика его удивила:
– А если перелом? Внутренний перелом, скажем.
– Не сталкивался, – признался я.
– Ладно, – кивнул Сейдж. – Забираю твои бумаги. Завтра утром явишься в аэропорт, пройдешь в нижний бар в северном секторе, там и будешь ждать. Через транслятор объявят имена тех, что летят в Итаку. Если твое имя не назовут, вернешься сюда за бумагами. И помни! – неожиданно резко закончил он. – Из Итаки ты уедешь только через тринадцать месяцев, ни о каких других сроках речи не может быть. А вот продлить контракт, если ты нас устроишь – это можно.
2
Какое–то время я убил на покупку мелочей – зубные щетки, белье, зубочистки. Я не хотел рисковать, меня не устраивали итакские мелочи, мало ли что захочет подсунуть мне тот же Сейдж в тюбике зубной пасты! К тому же я знал, что за мной будут следить, ведь я летел в Итаку – закрытый город и знал, что это не пустой звук.
– Герб, – сказал я сам себе вслух, выруливая на стоянку отеля «Даннинг», – работа началась, будь внимателен.
Не торопясь, я вошел в холл, обменялся с портье двумя–тремя репликами (где интересней: в верхнем или в нижнем ресторане?), набрал несуществующий телефонный номер («Привет, крошка, я уезжаю, не поминай лихом, вернусь, встретимся!»), выкурил сигарету, не спуская подчеркнуто жадного взгляда с долговязой девицы, делавшей вид, что она увлечена каким–то рекламным проспектом, потом, наконец, поднялся на второй этаж.
Коридор пуст, мягкий ковер заглушает шаги.
Не доходя двух шагов до снятого мною номера, я скользнул на лестницу черного хода.
Машина стояла на месте. Джек Берримен, даже не глянув на меня, дал газ, мы вылетели на ярко освещенную улицу. Шторки на стеклах Джек опустил, ему явно нравилась таинственность происходящего. И только здесь, на шоссе, ведущем за город, убедившись, что за нами никто не следует, он хохотнул:
– Ты опоздал на две минуты.
– Фиксировал присутствие.
Джек ухмыльнулся:
– Передержка. Ты мог встретить своего двойника. Впрочем, все обошлось. Сейчас ты бросил покупки на стол, вышел из отеля, сел в свою потрепанную «дакоту» и отправился в ближайший бар – он дешевле. Там ты будешь пить часов до двенадцати, потом ты снимешь девчонку и, конечно, поволочешь в свой номер. Как, а? – он ткнул меня локтем в бок. – Считай, что это ты получишь удовольствие. Ну а к утру, несколько помятый, но в настроении, отправишься в аэропорт. Ясно?
Я кивнул.
– Этот ты – таскающийся со шлюхами по барам гуляка – не кто иной, как наш агент Шмидт. Он похож на тебя, у него даже голос похож на твой. Если бы ты увидел его в ресторане, ты задумался бы над своей судьбой, – Джек довольно расхохотался. – Что же касается документов, за них можешь быть совершенно спокоен. Они настоящие, мы купили их у одного парня, решившего срочно улететь на Аляску под другим именем. Надеюсь, ему повезет. И тебе тоже.
– А если он опомнится и попробует разыскать тебя – или шефа?
– Исключено.
Он хохотнул:
– Подвыпив, можешь смело кричать: «Я – Гаррис! Я – Герб Гаррис! Я знаком даже с санитарным инспектором Сейджем! Я водитель санитарного инспектора!»
– Ну–ну, – хмыкнул я.
Джек снова ткнул меня локтем в бок.
3
Шеф ожидал нас в разборном кабинете, предназначенном для самых важных бесед. История с экспертом научила нас многому, поэтому Джек тут же прошелся щупом по самым подозрительным точкам. Электроника молчала.
– Мне уйти?
– Останься, – разрешил Джеку шеф.
Коротко изложив историю с наймом, я получил из рук шефа тонкую папку. Под ее коричневой обложкой лежали служебные записки, посвященные деловой карьере Д.С.П.Сейджа, и его фотографии разных лет. Ни одной женщины! – это меня поразило. Если верить запискам, санитарный инспектор Д.С.П.Сейдж все свое время и все свои силы отдавал комбинату «СГ», с которым был связан многие годы. Семьи он не имел, приятельниц тоже, друзей у него никогда не было. Сдержанный, не болтливый, он высоко котировался на службе.
– Не густо, – я, правда, был разочарован.
Шеф усмехнулся:
– Тебе хватит. Враги есть у каждого человека, попробуй найти его врагов, они расскажут больше. Пока же удовлетворись увиденным. Мы не перегружаем тебя аппаратурой. Камеры вшиты в твою одежду, их мощности хватит и для ночных съемок. Снимай все – драки, демонстрации, грязь, аварии, частные кварталы, рабочие цеха, сцены в столовых. Снимай всех – курьеров, боссов, полицейских техников, стариков, алкоголиков, героев. Любая информация, могущая вызвать протест общественности, вот что нам более всего нужно. Так ведь, Джек?
Джек Берримен коротко хохотнул, это у него здорово получалось. Впрочем, я предпочел бы услышать его сестру, на что, разумеется, не мог и надеяться. Не мог даже позвонить ей – я в командировке, исчез. Когда появлюсь, она узнает. Одна мысль об этом вызывала раздражение: Джой не из тех, кто выкладывает всю свою жизнь приятелю.
