– Ну вот, все готово. Можешь садиться.
– Не откажусь! – заявляет он, садясь за стол. Но она смотрит на него строгим взглядом:
– Ты же не вымыл руки.
– О, перестань, – ворчит он. – Ты что, будешь нудить, как Флора?
Однако, как ни удивительно, он быстро направляется в ванную.
– Послушай, Мари-Клод, ты думаешь, твои друзья нас ищут? – спрашивает Фабиен с полным ртом:
– Какие друзья?
– Ну, другие полицейские, а?
– Можешь не сомневаться, – отвечает Мари-Клод, улыбаясь, поскольку сама она об этом еще не думала. – Еще бы, нас похитили посреди улицы. Было много свидетелей. О нас, наверное, говорят по радио и телевидению…
– Мы герои фильма, – комментирует он с удовлетворенным видом.
– Да? Я бы прекрасно обошлась без этого, честное слово.
– Чем ты недовольна? – удивляется Фабиен. – После такого тебя наверняка повысят. Даже наградят. Ведь ты влипла в эту историю, защищая меня, разве нет?
– Такого вредного мальчика… Лучше бы я воздержалась.
Это сказано с нежностью, шутливым тоном. Но она добавляет уже серьезно:
– Вначале надо бы выпутаться из этой истории…
– Ты думаешь, мы сбежим? – спрашивает он в восторге.
– Спокойно, – сдерживает его Мари-Клод. – Не следует фантазировать. Их по меньшей мере четверо, трое мужчин и одна женщина. И они все время настороже. Нет, знаешь, мы должны набраться терпения и внимательно наблюдать за всем, что нас окружает. Это позволит нам потом отыскать эту комнату и опознать наших похитителей. Важна каждая деталь. Переодевание…
– Точно. Это не настоящие негры.
– Конечно, нет. Еще есть голоса. У одного из них акцент южанина.
– Правда. У шофера. А потом женщину, которая принесла обед, зовут Мюриэл.
– Правильно. Имя, должно быть, случайно вырвалось у типа в голубом костюме. И у этой Мюриэл примечательный голос.
– Не говори! Визгливый. Будто мой приятель Бернар на скрипке играет.
– А ты заметил: из дырки в ее капюшоне вылезла светлая прядь?
Так они разговаривают некоторое время. Игра в улики. Однако список небогат. Около 15 часов, когда девица в капюшоне приходит за подносом и тарелками, которые Мари-Клод с грехом пополам вымыла в раковине, Фабиен, не, церемонясь, обращается к Арсюлу, стоящему на пороге с пистолетом в руке:
– Слушай, долго ты собираешься нас мурыжить в этой комнате?
Арсюл уже привык к непринужденности своего юного пленника.
– Это зависит в первую очередь от твоего предка, – отвечает он. – Еще двадцать четыре часа, если все будет нормально.
– Здесь скучно, знаешь. Комната маленькая и занюханная.
– Не сравнится, конечно, с твоей квартирой, а? Может, ты хочешь, чтобы вам еще машину дали покататься? Соображаешь, парень…
Фабиен прекрасно соображает. И доказывает это.
– Ну ладно. Дай нам по крайней мере какую-нибудь игру.
– Какую игру? – Арсюл несколько удивлен.
– Откуда я знаю? Не очень идиотскую. Этого Мюриэл выдержать не может.
– Нет, ты… послушай его, – взрывается она. – Это надо… раз в жизни похитили сопляка, а он строит из себя невесть что!
– Сопляка?
Прежде чем Мари-Клод успевает его удержать, Фабиен кидается на Мюриэл и пытается пнуть ее в ногу коварным приемом. Арсюл, фальшивый чернокожий, вынужден вмешаться. В рукопашной схватке его движения затрудняет пистолет. Не долго думая, Мари-Клод хватает его вооруженную руку. Потеряв равновесие, бандит отлетает к стене, ударяясь о нее спиной.
– Давай! Мари-Клод! – вопит Фабиен в восторге, вцепившись в рубашку Мюриэл.
Следует короткая схватка, победа в которой остается все же за тюремщиками. Мари-Клод отброшена на кровать, Фабиен, получив от Мюриэл обещанную ранее оплеуху, смотрит на нее из угла ненавидящим взглядом, а пистолет Арсюла вновь контролирует ситуацию.
– С ума сойти! – говорит он, поправляя маску, приоткрывающую нижнюю часть подбородка, украшенного небольшой темной бородкой. – Прямо две язвы. Скорее бы от них отделаться.
– Будь моя воля, – скрипит Мюриэл, – я бы это быстро сделала.
– Ну, ладно, пока ничего не меняется. Они остаются здесь. Дай им, что ли, карты. Пусть играют, по крайней мере не будут морочить нам голову.
– Нет, правда? Ты не умеешь играть в карты?
– Ну… – признается Мари-Клод, – дома у родителей мы играли немножко в белот…
Фабиен мешает колоду, изрекает безапелляционно:
– Белот – игра для дебилов. Ты не умеешь играть в вист?
– Нет.
– Тогда сыграем, в покер. Я тебя научу. За пятнадцать минут.
Молодая женщина быстро схватывает правила игры, сравнительную ценность пары, фулла, флеша, каре.
– Кто тебя научил играть в покер? Твой отец?
– Отец? Он никогда и не пытался узнать, во что я играю, – отвечает Фабиен пренебрежительно. – Я научился у моих двоюродных братьев во время последних рождественских каникул.
– Послушай, мне кажется, ты в большой обиде на родителей.
– Ну… – Он пожимает плечами. – Я полагаю, они не единственные в своем роде. По крайней мере они ко мне не пристают… Я ставлю два миллиона.
В ящике стола они нашли спичечный коробок и играют на спички. Одна спичка – миллион. Фабиен выигрывает. Он смеется:
– Эй, Мари-Клод, если будем играть так до вечера, у меня будет чем заплатить выкуп.
В очередной раз циничный юмор этого десятилетнего мальчугана ставит ее в тупик. Она начинает спрашивать себя, нормальный ли он или сверходаренный.
– Фабиен… у твоего папы есть деньги. Он заплатит выкуп.
– Зависит от того, какая сумма, – размышляет мальчуган, почесывая нос. – Я часто слышу, как папа говорит о деньгах. Он любит их зарабатывать, но и любит их беречь. Да еще учитывая, сколько тратит мама…
– И все же… А потом у тебя есть бабушка и дедушка.
– Ага… Точно, они меня любят. Но они не так уж богаты. Говорю тебе… все зависит от того, сколько запросят эти типы. – Он с хитрым видом добавляет: – Потом ты все время говоришь обо мне. А ты… Ты не думаешь, что и легавым придется заплатить, чтобы ты вернулась на улицу Монсо?
– Уж на это не рассчитывай, – отвечает она, слегка обеспокоенная. – Они, должно быть, уже делают все, чтобы никто не заплатил, такова позиция министерства внутренних дел. Они запрещают платить выкуп. Они говорят, что это поощрило бы других похитителей.
– Ну, что же… Ясно… Не их ведь похитили… Но это меня не удивляет, взрослые – все кретины.
Он высказывает свое мнение так энергично, с такой убежденностью, что на Мари-Клод это производит впечатление. Она неловко пытается его смягчить:
– Да нет же, уверяю тебя. Ты увидишь, когда вырастешь. Есть очень хорошие люди.
Он смотрит на нее, и впервые с тех пор, как их объединило это приключение, его лицо озаряется настоящей детской улыбкой, улыбкой десятилетнего ребенка.
