богатством и своей любовью. Для тех, кого любит, Беата совершит невозможное, даже если это повредит ей самой. Хотя для незнакомцев она нередко делает то же самое. Просто потому, что доброе сердце не позволяет ей смириться с чужими страданиями. Шесть жестоко убитых девушек томятся в плену Мавис, и она пошла сражаться за них, зная, что может заплатить за это жизнью. Холодные, безжалостные ведьмы всегда так поступают, правда?
Джеральд окаменел. Калунна все-таки прочла его мысли. Все.
Беата была в смертельной опасности.
Джеральд запаниковал. Он же только на пару дней уехал, как это вышло?
— Но она ведь победит? Она вернется живой?
— Не знаю. Я не вижу будущее, связанное с загробным миром. Там его просто нет. Джеральд, я тут поняла, что в Хисшире один человек оскорбил меня, не оставив подношения.
— В Хисшире? Кто был настолько глуп? — Джеральд тут же ухватился за это. — Позволь, я немедленно его покараю. Куда мне идти?
Калунна усмехнулась и повернула к нему голову. Взгляд у нее был недобрый.
— Беата сейчас не имеет возможности двигаться. И ты знал, что ее нет два дня. Ты заходил в свой дом. Где ТВОЕ подношение мне?
Джеральду показалось, что он рухнул в ледяную воду с головой. И тонет в ней.
— Я… забыл, — с трудом выдавил он.
— Забыл, что мне надо оставлять подношения? Или забыл обо мне в принципе? Как забываешь теперь о моих праздниках, если тебе о них не напомнят?
— Я приму любое наказание, — он пал ниц и склонил голову, чтобы не видеть лиловых глаз Калунны.
Он чувствовал себя голым и лишенным кожи под ними. Вересковая богиня знала все. От нее было не скрыться. И он вызвал ее гнев.
— Думаешь отделаться так легко? Я не закончила, а только начала. Я не караю за глупые мысли, но твои повлекли за собой поступки. Ты начал избегать своей службы. Решил, что новые ученицы опасны и требуют присмотра, а сам отправился отдыхать в Кловерфилд. Если ты думал, что это Мавис, Кхира и Лавена, то как посмел оставить моих будущих жриц в опасности?
— Беата сказала, что на своих землях ты не допустишь, чтобы им навредили, — пробормотал Джеральд.
— И это дало тебе оправдание сбежать развлекаться. В таких случаях ты с удовольствием прислушиваешься к ее словам, как я погляжу. А вот если она говорит что-то, задевающее твою мужскую гордость, ты споришь как упертый баран и с места не сдвинешься, пока не получишь желаемого. Я отдала тебе в жены свою главную жрицу, потому что ты клялся ее любить, беречь и быть ей опорой во всем. И что же я вижу? Беата мечется и бьется, совершает безумные поступки, а ты уезжаешь к любовнице, с которой легко и приятно. Еще и возвращаться не хочешь. Жалеешь, что твоя жена — ведьма и честна с тобой, а не врет, что ваш брак заключен по любви и взаимному согласию. Что, дозволяя тебе любовниц, предупреждает о равных условиях для себя. Что слишком независима и не прилагает усилий, чтобы тебя удержать, соперничая с другой женщиной. Ты называешь это «игнорированием» и, оскорбившись, вновь используешь обиду, как повод сбежать к любовнице. Твоя самооценка выросла, и Беата стала для тебя неудобна. Ты научился сравнивать ее с другими женщинами. Я зря благословила ваш брак, да?
— Нет! — Джеральд вскинул голову. — Я люблю ее!
— Ты — паршивый муж. И паршивый охотник, — жестко припечатала его Калунна. — Беата не может расторгнуть ваш брак, но я могу. Неужели ты думаешь, что я позволю ей страдать из-за тебя? Что единожды заключенная сделка дает тебе право быть бесполезным бездельником? Если бы ты остался в пятницу тут, то Беата не отправилась бы в загробный мир одна. Но ты предпочел забыть обо всем и променял долг на… как вы там это называете? Нормальную жизнь. Без цепей и оков. Без трудностей и опасностей. Тебе надоело служить мне, пес паршивый! Ты хочешь жизнь, в которой меня нет!
Джеральд зажмурился.
Убьет. За такое оскорбление вересковая богиня его никогда не простит.
Калунна гортанно рассмеялась.
— Зачем? Я ведь могу просто исполнить твое жалкое желание, ничтожество. И заберу свои дары: способности призрачного пса, твое положение в культе и Беату. Ты больше не будешь ни мужем ей, ни любовником. Приведу ей более достойных мужчин. Не будешь моим охотником и навеки потеряешь право на мою защиту: в случае бед и горя некуда будет бежать и молить о помощи. Я не отвечу тебе. Мой культ будет подниматься все выше и выше, а ты так и останешься никем. А когда ты захлебнешься от тоски в своей пустой жалкой жизни, без цели и смысла, я проявлю милосердие и сотру тебе память. Обо мне, о Беате, о твоих достижениях и приключениях, о долге, за который ты всегда получал справедливую награду. Чтобы ты наслаждался своей ничтожной, скучной жизнью, а не страдал от нее. Ты ведь этого хотел? Чтобы все было по-другому?
Каждое ее слово впивалось в Джеральда каленым железом. Ноги подгибались. Она заберет у него Беату. Заберет силу и смысл жизни. Вышвырнет как бездомного пса и не будет отвечать. Потому что он предал ее.
— Умоляю, прости меня, вересковая богиня! Дай мне последний шанс! Я больше никогда не забуду о долге! Буду хорошим мужем Беате! Накажи меня как угодно, только не так! — отчаянно взмолился Джеральд. — Я буду достойно выполнять свой долг, как бы тяжел он ни был!
Калунна молчала.
Минуту, две, три. Пять. Пятнадцать.
Час.
Так, словно Джеральда просто не существовало. Он тоже молчал, не решаясь продолжать свои мольбы. В голове крутились страшные картины: вот он живет в Кловерфилде, слушает слухи и сплетни, и понятия не имеет, что делает культ Калунны и что вообще происходит вокруг. Приходит на вересковые пустоши, а богиня не является недостойному. Превращение в призрачного пса, такое естественное и привычное, исчезло. Он кастрирован, лишен силы, выносливости и крепкого здоровья. Калунна обещала, что ее охотники и в старости будут крепки, но он превратится в дряхлую развалину. А Беата, узнав о расторжении брака, только обрадуется, потому что, когда она шла ему навстречу, он закатывал ей скандалы и говорил гадости. Он ненадежен. Он оставил ее в опасности. Если она погибнет, то Калунна воскресит ее, но никогда не простит Джеральда.
— Твоим следующим заданием будет собрать моих новых охотников в Кловерфилде, привести ко мне для посвящения в призрачные псы и начать их тренировку, — внезапно сказала Калунна, — награду за битву
