Проходя по площади, Марк вдруг снова почувствовал навалившуюся на его плечи усталость, и дорога до дома, который уже светился вдалеке чередой освещённых свечами окон, показалась ему слишком длинной. Он привычно потянулся за фляжкой, но она оказалась пуста. Как он помнил, опустел и тот блестящий сосуд, что он взял с собой на службу и забыл в кабинете. Значит дома остался только один полный. А что потом? Он снова будет бороться со слабостью и еле таскать ноги?
Войдя в нижний зал своего дома, он сбросил на руки Шарля потяжелевший плащ, поспешно снял перевязь с мечом и отдал её Эдаму. Навстречу ему вышла Мадлен. Вернее, она выпорхнула откуда-то из-под лестницы, подлетела к нему, и только тогда он заметил её тревожный и даже испуганный взгляд.
— У нас гостья, — сообщила она.
Почему-то он подумал о принцессе Морено. Какая ещё женщина могла так напугать его отважную жену, но она назвала другое имя и он невольно усмехнулся.
— Баронесса де Флери, — продолжила Мадлен. — Она приехала ещё в первую стражу и сказала, что хочет дождаться тебя. Я понятия не имею, о чём с ней говорить, хотя она очень любезна. Я предложила ей вино и закуски. Марк, она пьёт, как кучер, и совершенно не пьянеет. Она расспрашивает меня о тебе, о Валентине, о твоём деде… А я понятия не имею, что можно говорить, а что нет!
В её голосе звучала едва ли не паника и Марк невольно рассмеялся.
— Не надо её так боятся, мой ангел, своих она не кусает. Наверно всего лишь решила проведать меня, поскольку была вынуждена прервать лечение до того, как я полностью поправился. Она очень заботлива. Идём. Где она?
Баронесса де Флери в красивом платье из голубой парчи, надетом на нижнее из белого шёлка, сидела у камина в гостиной со стеклянной стеной, за которой темнел внутренний садик. Её узкие глаза блаженно щурились, когда она смотрела на огонь, в длинных белых пальцах поблёскивала витая золочёная ножка хрустального кубка, в котором тёмным рубином переливалось драгоценное вино Лианкура. Увидев Марка, она томно улыбнулась и протянула ему руку для поцелуя. Марк склонился к её пальцам, но целовать, конечно, не стал.
— Я счастлив видеть вас, ваша светлость, — искренне произнёс он, сев во второе кресло, и обернулся к жене. — Дорогая, вели подавать ужин. Я голоден, как волк. Думаю, наша гостья не откажется разделить со мной эту трапезу.
И Мадлен, понятливо кивнув, упорхнула из гостиной.
— С тобой? — уточнил Ли Джин Хо. — Твоей жены не будет за столом? Вы действительно не приглашаете женщин за свой стол?
— Я приглашаю, хотя, как правило, она обходится без приглашения, но ты её напугал. Зачем столько вопросов? Ты же понимаешь, что для чужаков моя жизнь окружена тайной, я не могу показывать свои слабости и раскрывать свои секреты, которые сделают меня уязвимым.
— Конечно, но должен же я был о чём-то говорить с ней! Она не хотела оставить меня в одиночестве, а сидеть молча довольно тягостно.
— Ты мог бы рассказать ей о себе!
— О том, сколько у меня жён, детей, внуков, правнуков, праправнуков… Во-первых, я сам не помню. Во-вторых, это напугало бы её ещё больше.
— Мог бы что-нибудь придумать, — усмехнулся Марк.
— Лгать не утомительно, утомительно запоминать ложь, чтоб потом при следующей лжи не противоречить себе. Ладно, я дождался тебя. Как ты себя чувствуешь?
— Неплохо, особенно, когда выпью твоего волшебного зелья. Потом снова плохо. У меня остался один сосуд. Ты дашь мне ещё?
Ли Джин Хо подозрительно взглянул на него и в его бирюзовых глазах появилось недовольство.
— Ты помнишь, что я говорил тебе не пить его после полудня? Когда ты успел выпить четыре термоса? Ну-ка, дай руку!
Он взял сильными пальцами запястье Марка и нащупал пульс. Какое-то время он по своему обыкновению сидел, закрыв глаза, а потом хмуро посмотрел на него.
— Ты с ума сошёл? — резко спросил он. — Хочешь свалиться от переутомления? Это зелье — не источник энергии, оно лишь помогает высвобождать ту энергию, которая уже есть в твоём теле. Это как плеть для коня. Если хлещешь его, он бежит быстрее, но однажды он просто падёт и никакая плеть уже не сможет поднять его. Так и твоё тело, ты подхлёстываешь его этим напитком, но потом он просто перестанет тебе помогать.
— Но ты ж говорил о его целебных свойствах!
— Я говорил, что для исцеления нужен покой, но ты, не оправившись от тяжёлого отравления, бегаешь по городу, как волк в лесу. Никакое лекарство не излечит тебя, если ты не позволишь ему спокойно действовать, — кумихо обиженно надул свои алые губки. — Ты совсем не ценишь мой труд! Мне нужно было привязать тебя к кровати и запереть до тех пор, пока ты не излечился бы полностью! Моя мать так бы и сделала, но я слишком долго прожил среди людей и стал чересчур человечным.
— Не сердись, мой милый, — улыбнулся Марк, коснувшись пальцами его сильной узкой руки. — Поверь, я благодарен тебе за заботу, но у меня сейчас слишком много дел. Нет ли ещё каких-нибудь снадобий, которые придали бы мне сил?
Кумихо прищурился, покосившись на него.
— Ты умеешь манипулировать окружающими, не хуже меня. Этот ласковый и слегка виноватый взгляд, мягкая улыбка, бархатный голос… Не сработает! В твоей ситуации лучшее лекарство — полноценный сон. Сейчас мы поужинаем, а потом ты отправишься спать. Я пришлю тебе отвар завтра к вечеру. На следующий день тебе должно хватить оставшегося, ты понял? И не смей пить после полудня, иначе вечером я сам подстрелю тебя дротиком со снотворным. Дозы, предназначенной для крупного волка, на твою тушу как раз хватит!
— Как скажешь, — Марк со вздохом пожал плечами. — Почему все вокруг так настойчиво заботятся обо мне, не слишком спрашивая моего мнения?
— Потому что им ты гораздо дороже, чем себе самому, — усмехнулся Ли Джин Хо, и накрыл второй ладонью пальцы Марка, лежавшие на его руке.
Как раз в этот момент в гостиную вошёл Модестайн со скатертью и стопкой тарелок и, увидев баронессу де Флери, державшую его хозяина за руку, остолбенел. Марк невольно отдёрнул руку и отпрянул назад, а кумихо радостно засмеялся, довольный своей проделкой.
Марк спал как убитый без всякого снотворного, предназначенного для волков. Ему снилось что-то странное и приятное, и просыпаться не хотелось, но он всё же проснулся, и сразу же вспомнил об убитой Эрике Меридор, её несчастных слугах и неуловимом Мишеле Аркуре. Он встал и подошёл к столу, задумчиво взглянув на последний термос, стоявший в холщовой сумке у камина. Ли Джин Хо сказал, что будет присылать ему по одному сосуду со свежим отваром в день, чтоб у него не возникло желание снова выпить слишком много. Марк удивлялся тому, что этот странный демон так трогательно заботится о нём, о чём он и сказал ему прошлым вечером. В ответ на это кумихо, задумчиво глядя в огонь, пробормотал: «Лисы привязчивы», и больше ничего не стал объяснять.
Выпив полкубка отвара, остальное он вылил во фляжку, и сунул её в подсумок, который всегда носил на поясе. Чувствовал он себя неплохо и единственным, что его огорчало, было отсутствие подвижек в деле об убийстве Эрики Меридор и её слуг. Впрочем, он надеялся услышать что-то новое, когда явится на службу.
В кабинете его действительно ожидали гости с новостями, но совсем не такими, как он надеялся. Войдя, он увидел сидевшего возле камина барона де Грамона, а королевский прево барон Адемар стоял и уныло смотрел в окно.
— Наконец-то, — ворчливым голосом изрёк де Грамон, увидев его на пороге.
Марк знал, что он всегда становится раздражительным, если кому-то удаётся проспать дольше него.
— Что-то случилось? — спросил Марк, взглянув на Адемара.
— У нас новая проблема, — сообщил тот.
— Что за проблема?
— Погоди, — де Грамон поднялся и подошёл к Марку. Он достал какое-то письмо и протянул ему. — Что ты об этом скажешь?
Марк развернул сложенный вдвое лист шёлковой бумаги и прочёл старательно выведенные строчки: «Дорогой сэр Барлод, я надеюсь, что возникшее между нами недоразумение может быть разрешено к всеобщему согласию, и вы сочтёте возможным снова воспользоваться моим гостеприимством. Как знак доброй воли я посылаю вам кувшин драгоценного вина из розовых лепестков, а также жду вас завтра утром в своём доме. Искренне ваш Беренгар».
