ферма. Илиня тяжко вздохнула и глянула вниз, где расположилось молодое, но крепкое деревце, которое вполне могло стать основой их палатки.
— Плевать на эту ферму! Пошли обратно вниз!
Рида что-то согласно угукнула и направилась к брошенной сумке. Одно мгновение. Подошва скользит по мокрой траве.
— Рида!!!
И с грохотом тело скрывается во мраке заросшего травой дымохода.
Днем ранее. Сильверон, загородное поместье Венделия
Темно.
Мрак этого подвала не разогнать ни одному газовому фонарю, ни одной лампочке. Густой, тяжелый, всепоглощающий мрак… Для маленькой души, вынужденной проводить здесь каждый день своего существования, он был почти осязаемым. И глубоко ненавистным. Белоснежным хрупким мотыльком альбиноска в одном только хлопковом бежевом платье-сорочке сидела на столе под чуть мерцающим фонарем. В воздухе стоял устойчивый запах больницы. Спирт, лекарства, белковые растворы… Аврелия прижала колени к груди и уперлась в них головой, позволяя длинным белоснежным волосам накрыть замерзшие ноги. За входной дверью раздались шаги. Девушка вздрогнула и слегка подняла голову, чтобы сквозь пелену волос можно было увидеть посетителя. Через пару минут шаги затихли. Аврелия спустила ноги со стола, выжидающе глядя в другой конец помещения. Посетитель явно замялся. Новенький? Она аккуратно спрыгнула на покрытый треснувшей плиткой пол, морщась от тупой боли в нетренированных суставах, и шагнула в сторону двери. Провернулся ключ. В помещение, насвистывая себе что-то под нос, ввалился пожилой колдун в белом кителе, подобные которому носят врачи человеческих госпиталей. Он поставил на пол саквояж и закрыл за собой дверь на ключ. Лишь потом он развернулся и заметил безучастно рассматривающую его девушку.
— Сиера Аврелия! — вздрогнул медик и пулей подлетел к ней, чудом не забыв подхватить саквояж. — Что вы тут делаете? Вы с ума сошли?! Ваша иммунная система дестабилизирована! Я прошу вас…
— Все в порядке, — спокойно, тихо, но предельно четко произнесла Аврелия. — Кристин сменила раствор пару дней назад.
— Ох… — с заметным облегчением выдохнул врач. — Вот как. Думаю, ей стоило предупредить меня… — растерянно пробормотал он и тут же одернул себя. — Ладно, неважно! Присядьте, я замерю ваше давление и температуру, — Аврелия молча кивнула и села на один из лабораторных столов.
— Фенс, — одними губами позвала девушка, расслабляя руку с рукавом тонометра. Мужчина поднял взгляд. — Я хочу выйти отсюда. Аврил обещал выпустить меня в сад.
Фенс нервно сглотнул и отвел взгляд.
— Я помню, сиера, но пока мы не можем выпустить вас, — Аврелия вздохнула. Один и тот же ответ из раза в раз. — В городе стоит смог. К тому же, сейчас сезон легочных болезней. Ваш иммунитет вряд ли справится.
— Разве не болезни закаляют его?
— В некотором смысле, да, — растерянно произнес врач. — Но вы можете просто не дожить до момента, когда организм сам начнет бороться. А мы не можем так рисковать вами! — он тепло улыбнулся, но улыбка сошла на нет, когда мужчина увидел все тот же холодный, отстраненный взгляд Аврелии. — Как вы себя чувствуете?
— У меня болит все тело, я не могу выйти отсюда, потому что умру от болезни или сгорю на солнце, а от растворов все чешется и горят глаза…
— Я… я понял вас! — остановил ее медик. — Вопрос не совсем корректный.
— Не могу перестать думать, — продолжила она, не обращая на него внимания. Авреля смотрела в дальний угол. Когда-то там стояла капсула, подобная той, что была у нее самой. Капсула с нежизнеспособной особью. Ее убрали лишь, когда Аврелии исполнилось три, до тех пор считая, что ребенок ничего не понимает. Но она понимала. Пока одни учатся ходить, другие в это время проживают целую жизнь… Сейчас в том углу остался лишь круг более яркой плитки. — Не могу понять, почему вы так ревностно бьетесь за короткую, никчемную жизнь одного существа, которого не должно было существовать.
— Ваша жизнь гораздо ценнее, чем вы думаете, — Фенс убрал тонометр и пометил результаты в блокноте. — Сожмите ладонь в кулак, — он наложил на руку жгут, протер инструмент спиртом и аккуратно проколол ярко виднеющуюся на сгибе вену. — Вот, — он вручил ей кусок ваты, — прижмите к проколу минут на пятнадцать, — Аврелия кивнула и сжала вату в локте.
— Зачем все это? — хрипло спросила она, поднимая взгляд на врача. — Аврил получил, что хотел. Сколько еще будет пытаться поддерживать жизнь в этом разваливающемся теле?! — девушка едва не сорвалась на крик.
— Столько, сколько понадобится, — спокойно ответил Фенс. — Поймите, если нам удастся дать вам полноценную жизнь, совместить несовместимое… Это может изменить целый мир, сиера! Появление полукровки — чудо!
— Чудовищная ошибка, — припечатала Аврелия.
— Может быть, — пожал плечами мужчина. — Есть лишь один способ это узнать.
— Так я все-таки человек или лабораторная крыса? — равнодушно произнесла она.
— Вы — проект, — нехотя ответил Фенс. — Проект, который может изменить все.
— Или не выйти за пределы этого подвала.
— Или так, — выдохнул врач. — Результаты анализов будут готовы завтра. Я передам их саро Аврилу. Доброго дня!
— Доброго… — неслышно ответила Аврелия, наблюдая, как врач скрывается за дверью, спешно закрывая ее на замок.
Проект, да? «Аврелия 6.0». Так ее называла одна женщина. Аша, кажется. На памяти девушки, та была здесь всего дважды, оба раза, когда Аврелия была на грани смерти. Оба раза Аша приводила ее в себя. И оба раза отказалась что-либо пояснять. Впрочем, не нужно много ума, чтобы понять, что Аврелия просто шестая в ряду экспериментов. Шестая из «пробных» полукровок и первая из выживших.
Девушка поднялась на ноги и сделала несколько неуверенных шагов в сторону своей комнаты. Голова чуть закружилась. Аврелия замерла, цепляясь за стену. Будто все жизненные соки выкачали… Вдох. По бледной руке потекла густая алая кровь из поврежденной вены. Девушка посмотрела своими розоватыми глазами на струящуюся жидкость. А ведь все это можно прекратить. Раз и навсегда. Никаких экспериментов, никаких анализов, пилюль и сывороток! Ни боли, ни сожалений! Ничего! Одно заклинание отделяет от блаженного покоя, одна попытка и все закончится. Так почему же столь тошно? Отчего дрожат руки и колотится сердце?
Аврелия медленно сползла по стенке на пол, бездумно уставившись на собственные руки. Сколько раз она хотела все прекратить, столько же раз что-то останавливало ее. Кристин, играющая с ней в подружку. Страх боли, которой, несомненно, будут наполнены последние минуты существования. Понимание, что ее смерть лишь сделает ее «очередной», неудачным материалом, капсулу с которым даже не сразу выбросят на помойку. А осознание собственной недолговечности, ощущение старения, лишь усугубляло положение. Аврелия не хотела умирать. Никто бы не хотел. Хотелось верить Фенсу, Аврилу и Кристин. Верить, что они найдут способ
