нетрудный, а водить я люблю…
И он рассказал все со дня, когда приехал в странный, забитый раритетами гараж и увидел черного демона. Пропустил только историю с кладом. Зато подробно описал кота. И увидел, как она задумалась.
Теперь, похоже, из некрофилов она перевела его в сумасшедшие, говорящие с духами.
— То есть кто-то так сильно хотел моей смерти?
— Выходит, так. Чтопомнишь последнее?
— Примерка платья. Оно мне, кстати, жало в груди, надо было расставлять… и потом я уже здесь. Иманьяк передо мной.
(Язва)
— А. То есть никаких световых туннелей, выхода из себя, ничего не помнишь?
— Нет. Вообще ничего.
— Ах да, извини, забыл. — Он достал из кармана тяжелый драгоценный крест и протянул ей. — Твое имущество.
— ЧТО?
— Его положили тебе в руки. В гроб.
— Да какого чер… оставь себе, грабитель!
— Вещь ценная.
— Тем более оставь. Плату за спасение.
Она снова глянула на планшет. Там крутилось чье-то инставидео, Ставер шевелил губами над ее гробом, — Господи, бедный папа! Мало мамы, ещея! И Вадим! Слушай, если все правда, отец отблагодарит, миллионером станешь.
"Я и так миллионер" чуть не ляпнул Артем, но вовремя спохватился.
— И чего ты теперь хочешь делать? — спросила Ангелина.
— Спать. Смертельно. Ты-то лежала, а я копал полночи. Я бы сказал, утром связаться с твоим отцом, чтобне поднимать сейчас, пусть он тебя забирает, и разгребайтесь там сами. Да, поздравляю с воскрешением. Но как хочешь, можешь топать в ночь прямо так. Одежду потом верни. Если поесть (он не выдержал, зевнул) ыы… все что на кухне твое, лопай. Коту не давай, он сытый. А я (зевота не отступала) ыыы… к себе.
Она промолчала.
Он сходил в ванную, кое-как почистил зубы, ушел в спальню. Еле содрал с ног берцы и рухнул в неразобранную постель и во тьму.
Разбудил Артема запах кофе. Солнце заливало его постель сквозь бежевые жалюзи окна. Ноги и руки гудели, как налитые свинцом. Так. Что вчера было? Приснилось (неплохо бы)?
— Кофе на столе в кухне! — позвал звучный женский голос.
Не приснилось. Плохо дело. Ну хоть не зря съездил вчера.
Он выглянул в комнату. Ангелина сидела с планшетом на коленях, водя пальцем, кото-зомби Ося, предатель, лежал у ее стройного голого бедра с наслаждением на морде — она почесывала ему загривок ногтями левой руки.
Артем прошел в кухню, там на столе ждала чашка кофе, с молоком, как он любил, два тонко нарезанных бутерброда с сыром и сахарница. Боги, боги мои, спасибо.
Он вернулся, жуя и отхлебывая.
— Утро доброе. Ты поспала хоть немного?
И подумал — уже на какое-то семейное утро похоже.
— Да, успела. Я решила, теперь ты меня не задушишь во сне, раз раньше не стал. К тому же ты храпел. Такое не подделать.
Из планшета донесся стон, потом очень характерные звуки… что за черт?
— Эээ… ты прости, если не вовремя встал, но…
— Теперь уже ты думаешь, извращенка? Да какого… на, погляди!
Там на видео — камера смотрела откуда-то сбоку-сверху, смутно знакомый мускулистый блондин развлекался с также смутно знакомой темноволосой девицей. Встреча была в самом разгаре.
— Нравится? — с горечью спросила Ангелина. — Прямо на порнхаб выкладывай. А, ты-то не узнал. Вадик, золотой парниша. Красавчик. Мой нареченный. Вам, мужикам, что, совсем никому верить нельзя? И ведь клялся, говнюк, в вечной любви, на яхте катал, в рестораны в Париже водил… ой, какие вы все сволочи! С моей же школьной подружкой! Аатлично справляется, убитый горем, а! Стоило только…
— Умереть? Погоди, а ведь я эту девицу видел. Так ты ее знаешь?
— Еще бы. Кроткая девочка, Марьяночка, сюсенька такая… "Ангелочка, ты красотка, будьте счастливы всегда-всегда", ах ты тварь! Я ее на свадьбу позвала, представляешь?
— Понимаю. Я ее на кладбище с ним видел. Под руку.
— Уже на кладбище?! У моего гроба?!
— Она чего-то сильно боялась. Я потому и запомнил. Прямо в ужасе была.
— Она? В ужасе? Таак… — Ангелина зарылась пальцами в волосы, высохшие и блестевшие чистым золотом, Артем вспомнил свои слитки 999-й пробы. — А может это она, сука? Меня угробить, его прихватить? Ой, козееел! Твари!
— Ну откуда я знаю. Мало ли отчего она могла переживать. Погоди, а откуда видео?
— А это я еще когда в его квартире прилепила жучки. Так, на всякий пожарный. Папа мне помог с технической частью. И чтобы можно было посмотреть в любой момент через свой аккаунт в сетях. Ну вот… порадовалась. Узнала. Так они, может, и раньше?! Ах ты б…дь неумытая! Слушай, думаешь, я гадюка, да?
— Самую малость если.
— Респект за откровенность. Надо звонить папе. И звонить будешь ты!
— Почему это?
— Ну подумай немного. Вчера он меня… похоронил. А сегодня звонит мертвая дочь с того света "папенька, а ты меня закопал заживо, поздравляю!" Нельзя так с человеком. Слушай, ну я тебя прошу, ну сделай для меня?
Она заглянула ему в глаза с таким выражением красивого лица, что Артем ощутил головокружение. Что за бредни. Веревки ведьма из него еще будет вить.
— Хорошо. Раз мы в ответе за тех кого приручили.
— Спасибо, ты чудо что за маньяк!
— Он ведь Андрей…
— Михайлович.
Он принес мобильник. Было девять утра. А, конечно. Нашел позавчерашний контакт, сохраненный на всякий случай как "Клиент дочь". Хорошая привычка, пригодилась.
Ставер ответил сразу. Артем не успел собраться с духом.
Да какого Субботы, короче и по делу!
— Андрей Михайлович, это вы? (И чуть не ляпнул привычно "доброе утро", ни черта себе у человека сейчас доброе)
— Да, кто говорит?
— Мне надо вас увидеть. Поговорить. В таком месте, где никто не услышит. Серьезно, это очень важно. Касается вашей дочери.
Пауза. Знал бы, кто, закусив губу, ждет ответа рядом.
— А в чем дело?
— По телефону не могу. Поверьте. Много времени не займет.
— Ладно. В четыре часа в скверике за домом журналиста. Знаете такой?
— Конечно, бывал там. (Место уединенное, на окраине, деревья и кусты, подойдет). В четыре часа буду.
Ставер отключился.
— Спасибо, — сказала вчера еще покойная дочь. — Теперь только мне надо переодеться… не в платье же мертвецкое влезать, черт бы его взял. А в этом меня как бомжиху заметут.
— Ладно. Давай купим тебе одежку. Только я Прадо не потяну, знаешь ли.
— Съездим в секонд. Компенсирую я тебе расходы. Погоди, мы на Полевой сейчас? Я в карты заглянула, на всякий случай.
— Полевая, четырнадцать. Тут километрах в пяти был магазинчик.
— Отлично. У тебя темные очки есть?
— Ну есть где-то.
— Не хочу светить своей красотой. Узнают, будет тот еще дурдом.
