Дульси за ним не пошла. Возможно, она намерена была остаться в галерее на весь вечер, упиваясь вниманием публики.
Растянувшись возле теплого дымохода, Джо задремал, однако сон его был прерывистым и беспокойным. Сквозь широкие окна и открытую дверь галереи ему с крыши было отлично видно все, что происходило на вернисаже. Народ толпился вокруг накрытого белой скатертью стола, где официант в смокинге наливал шампанское. Прошло больше часа, прежде чем среди бесчисленных элегантных ног появилась Дульси. Оглядев крыши, она заметила Джо – тот принципиально не смотрел в ее сторону. Задрав хвост победным флагом, она пересекла улицу и по вьющимся стеблям забралась к нему.
— Ну что ты дуешься? Знал же, что нас захотят потискать. Кошек всегда хотят приласкать, если они оказываются в общественном месте.
— Потискать? Скажи лучше «задушить в объятиях», спасибо, хоть не покалечили. Ты говорила, нас никто не заметит.
Она устроилась рядышком, грея животик на теплой крыше.
— Ты пропустил такое угощение…
— Ничего, я получу свое в переулке.
— Дело твое. А я ела канапе с гусиной печенкой из рук моего любимого киноактера. — Она мечтательно вздохнула. — Ему, наверное, уже за шестьдесят, но он такой мужчина… Настоящий мачо.
— Подумаешь! Какая-то голливудская шишка кормит тебя утиной печенью – как в зоопарке.
— Ничего подобного. Он был очень вежлив и обходителен. И вовсе он не из Голливуда; ты отлично знаешь, что он живет в Молена-Пойнт. Такой милый человек. Он обращался со мной, как с какой-нибудь знаменитостью, и сказал, что у меня красивые глаза, — и она одарила Джо своим лучезарным и кокетливым ярко-зеленым взглядом.
Джо сердито отвернулся.
— Где же, в конце концов, Чарли и Клайд? Одно дело – светское опоздание, это принято. Но так она может просто проворонить свою же вечеринку.
— Они появятся. Клайд говорил Вильме, что не привезет Чарли до тех пор, пока не соберется настоящая толпа, чтобы ее появление было торжественным и эффектным.
— Там уже толпа. А Чарли не самая подходящая кандидатура для эффектного появления.
— Сегодня как раз подходящая.
Джо хмыкнул.
— Это ее вечер. Почему бы не устроить из ее прихода маленький спектакль?
— Ох уж эти женщины! Вы из всего готовы спектакль устроить.
— Кто бы говорил… Я видела, как ты однажды заявился в гостиную, когда у Клайда были какие-то знакомые. Дождался, пока беседа будет в полном разгаре, а затем прошествовал туда, так что все умолкли, а потом принялись сюсюкать вокруг тебя на все лады.
— Это же совсем другое дело. Там была особая цель. — Дульси посмотрела на него, прищурившись, и усмехнулась. Игра состояла в том, чтобы привлечь внимание собравшейся публики, а затем, когда они все начнут суетиться, ласково разговаривать, подзывать и все такое, найти среди них человека, который остается равнодушным и не принимает участия в этой суматохе. Того, кто не хочет приласкать киску.
Следует прямиком направиться к такому котоненавистнику, запрыгнуть к нему на колени, неустанно тереться об него, мять его лапами и обмахивать хвостом лицо – и старания будут вознаграждены. Если жертва действительно страдает котофобией, эффект будет весьма впечатляющим.
Если все сделано правильно и выбор был точен, то жертва становится бледной, как снятое молоко. Если удастся подпустить немного слюнки и потереться мордой о его лицо – еще лучше. Ничто даже вполовину не может сравниться с тем наслаждением, которое приносит чудный вечер издевательств над котофобом. Такие моменты следует хранить в памяти – нужно ценить эти мимолетные радости, дарованные в награду за миллионы отказов в кошачьих просьбах, за столетия пренебрежения и дурного обращения.
— А вот и они, — сказала Дульси, прижимаясь к водосточному желобу и вглядываясь вниз. По напряженно торчащим ушкам и подрагивающему кончику хвоста было видно, как она взволнована.
Желтый кабриолет «Шевроле» с откинутым верхом подкатил прямо к дверям галереи, немедленно вызвав всеобщее внимание. До сей поры Клайд ни разу не выезжал на этом автомобиле. Он полностью реконструировал классическую модель 1929 года, и теперь она предстала во всем своем великолепии: металлические детали сверкали как зеркало, канареечные бока автомобиля отливали перламутром, салон был обтянут светло-желтой кожей, и, разумеется, двигатель урчал, словно самый большой в мире сиамский кот. Пастельные тона кабриолета как нельзя лучше гармонировали с пламенеющей шевелюрой Чарли. Она была в черном открытом топе, пышные кудри свободно раскинулись по плечам; а когда Клайд подал ей руку, помогая выйти из машины, цветастая индийская юбка завихрилась у ее лодыжек переливами красного, розового и оранжевого. Джо и Дульси впервые увидели Чарли в юбке и на высоких каблуках.
— Ух ты! — сказал Джо, свесившись с крыши и влюбленно глядя на нее.
— Ну надо же! — отозвалась Дульси. — Да она просто красавица.
В этот вечер от обычной застенчивости Чарли не осталось и следа. Она выглядела собранной и подтянутой, и щеки ее пылали, когда она, опершись на протянутую руку Клайда, ступила на тротуар.
Непривычно рыцарское поведение Клайда потрясло кошек не меньше, и они завороженно следили, как он галантно ведет Чарли к дверям галереи. Он и сам совершенно преобразился и выглядел очень элегантно: гладко выбритый и аккуратно причесанный, в черном спортивном пиджаке, белой водолазке и вполне приличных джинсах. Что касается последних, то они для Клайда были почти форменной одеждой.
— Смотри, вон там мэр и его жена, — сказала Дульси. — А вот этот – президент художественной ассоциации.
Джо было совершенно наплевать, президент это или крысиная задница, — его во всем сборище интересовали только Клайд и Чарли. Он с почти отеческой гордостью наблюдал, как они во шли в галерею, где их сразу окружила толпа, осыпая приветствиями и поздравлениями. Устроившись на краешке крыши, Джо и Дульси наслаждались триумфом Чарли. Они продолжали наблюдать за вечеринкой, которая уже выплеснулась на дорожку перед галереей, сопровождаемая гомоном и смехом, а ночной бриз щекотал кошачьи носы ароматами духов, шампанского и икры.
Но позже, когда два официанта направились к магазинчику деликатесов Джолли, неся гору опустевших подносов из-под закуски, Джо и Дульси покинули крышу и неслышно последовали за ними, не сводя глаз с умопомрачительных остатков пиршества.
Магазин Джолли обслуживал большинство местных торжеств – вернисажей, свадеб и самых изысканных вечеринок. То, что не съедали гости, Джордж Джолли раскладывал на бумажные тарелочки и выставлял в переулке позади своего магазина к вящему удовольствию окрестных кошек.
