Переходи к главному.
— Сам знаю, без кудрявых.
— Капитан-то —орёл, прямо Ди Каприо какой-то.
— Ну поехали... Черт, он зажат как в тисках. Его коленки твои смущают.
— Подумаешь, какие мы нежные!
— Нет... Нет... Так ничего не выйдет. Надо ему помочь.
— Ладно, сама зажала, сама и разожму... Ой, бедненький, какая у него лысинка на макушке!
— А чего это ты его так жалеешь?
— Я же чувствую, как он хочет мне понравиться.
— Окей, не отвлекайся.
— ...Ой, я узнаю это место! Мы здесь с... Ну ладно, это неважно.
— С Олегом, с Олегом... Если бы я не знал, как ты к нему сейчас относишься, я бы расстроился... Ага, это у него дыхательный комплекс. Так себе упражнения, но для него сойдут и такие.
— Пижон... Ой, какой фоксик чудный! Я тоже такого хочу... Фу, ну ты и пошляк!
— Я же ничего не сказал.
— Научись не думать о таких вещах. Ну вот, теперь наклоны. Я же ничего не различаю. Трава и фонари вверх-вниз мелькают. Однако посмотреть на девочек у него время нашлось. Ой-ой, он их ещё взглядом провожает. Слушай, вот это класс! С такого расстояния, а видит мельчайшие подробности, как в телескоп! Я и не подозревала...
— Нормальная реакция здорового мужика на симпатичных девушек.
— Скажешь тоже —мужика! Это не мужик, это мужчинка.
— Какое гадкое слово. Знаем, каких Вы любите...
— Да, мужик должен быть ростом как минимум метр девяносто. Меньше уже не мужик, а так...
— По-моему это намёк.
— По-твоему это намёк?
— Ты права, это открытое хамство. Внимание, показался объект. Черт, угораздило же его приседать в это время. Одежду запомни.
— Зачем? Она вся лежит в шкафу у тебя за спиной.
— Вся?
— Вся.
— Тогда проехали. Какой честный народ попался. Стоп! Фонари притухли. Видела?
— И щелчок какой-то.
— Похоже на высоковольтный разряд. Поднимается... а мужичка-то и нет. Топчется... Пошел к дорожке. "Здесь любопытство побеждает страх". Запах озона...И ещё чего-то.
— Это озон? А вот этот горьковатый?
— Не знаю... Ну какой честный! Звонить побежал. Вот на таких и держится страна и наша Контора.
— Язвишь? А что бы ты сделал на его месте?
— Я не мог оказаться на его месте. Я знаю, что после десяти часов вечера организму бегать вредно. В это время организм должен либо спать, либо сидеть за компьютером. Бегать надо с утра.
— Слушай, у меня гениальная идея. Кто-нибудь из университетских сумасшедших физиков провел опыт. А это вот последствия... Давай проверим универ, а? Мне там все знакомо...
— Вот потому и не надо бы тебе там показываться.
— Да кто меня узнает? Я так всем глаза отведу...
— Других идей нет? Типа похищения из космоса гиперпространственным гравитационным лучом?
— Что-что? Повтори на астоме...
— Не смогу. Это я пошутил. Отпускай подопытного! А здорово, правда? Как я раньше с каждым контактёром бодался —врёт не врёт. А здесь —пришел, увидел, убедился. Легко стало работать.
— А кому за это надо не забыть спасибо сказать?
— Тебе, умница ты наша... Нет, умница ты моя... Да я не только спасибо, я могу за это тебя даже... поцеловать.
— Что-что ты подумал? Куда-куда? Ну ты у меня дождёшься!
...Однако, когда Илья с Ириной миновали дежурного и вышли из здания, они были настолько серьезны, насколько это вообще было возможно для каждого из них.
— А может быть, он уменьшился во много раз, этот парень? — предположила Рубцова.
Большаков посмотрел на неё с сожалением.
— Мультфильмов насмотрелась? Только филолог мог такое спросить. Предположим, он уменьшился до размеров мизинца. Куда девалась вся остальная масса? Уменьшился каждый атом? Но это уже за пределами разумного допуска. Уплотнилась масса тела? Он не смог бы жить с таким межатомным пространством. А просто став маленьким... он уже не смог бы остаться тем же человеком. Ларькин тебе лучше объяснит, я скажу только одну вещь. Если рост уменьшить в десять раз, площадь коры головного мозга уменьшится в сто раз. Довольно существенный фактор для живого существа.
— Ладно, убедил.
— Скорее я поверю, что он пришелец. Взял и перенесся куда-нибудь.
— Оставив штаны и кроссовки на память москвичам? — фыркнула Ирина. —Наверное, пришелец выбрал бы другое место для такой переброски.
— Кстати, местечко, по твоим же словам, непростое, — невозмутимо сказал Илья. —Тем более, скверик-то вы, как говорит наш дорогой шеф, проинспектировали. Показатели настораживают. Возможно, лучшего места он найти не мог.
— Тем более, надо ещё раз побывать там с инспекцией. Заодно в университет зайти.
— Соскучилась?
— Глупость спросил. Просто интуиция подсказывает, — Рубцова насмешливо прищурилась, глядя на старлея. — Ой, как Илюшеньке не нравится, что интуиция есть у кого-то еще, кроме него!
***
— Шутки шутками, —сказал, выслушав их, капитан Ларькин, — а мы ведь ни на шаг не продвинулись. Убедились только, что явление имело место. Вернется Юрий Николаевич — что я ему доложу? Кроме того, что на месте происшествия витал легкий запашок серы...
— Может быть, поищем пока этого студента? — предложила Ирина. — Хотя мне кажется, через пару дней Караулов нам его принесет на блюдечке с голубой каемочкой. Точнее не его, а известие о том, кто он такой.
— Кто он был такой, — хмуро поправил Илья.
— Да, — глаза у Рубцовой стали такими же тоскливыми, как в первый раз в кабинете Караулова. — Расти его дочке безотцовщиной. Не хочу я встречаться с этой женщиной. Какая же она дура...
— Мы тебе не будем этого поручать, — заверил капитан. — Поручим Илюхе. Он это любит.
— Спасибо, милок, — скрипучим голосом сказал Большаков.
— Если в этом вообще будет какая-то необходимость, — продолжал Ларькин. — Сама же говоришь, что этот путь —тупиковый. Ну да ладно... —Он встал и распростер над друзьями руки: —Выше головы, дети мои! Ибо я защищу их своими могучими ветвями. Придется мне принять начальственные громы на свою многострадальную крону.
Громов и молний по возвращению Борисова, однако, не последовало.
Хозяин дачи вел себя спокойно и уверенно. Первым делом он усадил гостей за стол, на котором стояли бутылки с водкой, французским вином и грузинским марочным коньяком, закуски из овощей и грибов, блюда с экзотическими
