по струнам. Вроде бы звучал инструмент как надо, но может быть чуть-чуть по-другому, но теперь это не имело никакого значения! Так как нечего было гражданину царю, делать при всех из Глеба какого-то клоуна.
— Песня называется! — Выкрикнул сыщик. — Песня про зайцев! Начало медленное, припев танцевальный и быстрый.
«Спасибо армии родной, что в дом вернулся не больной», — подумал Самоваров и запел:
В темно-синем лесу, где трепещут осины.
Где с дубов-колдунов облетает листва.
На поляне траву зайцы в полночь косили.
И при этом напевали странные слова! — Глеб ещё раз выдохнул и убедился, что буквально все замерли, затаили дыхание и ждут этого самого припева.
А нам все равно! А нам все равно! — Заорал сыщик во всю силу своих легких:
Пусть боимся мы волка и сову.
Дело есть у нас в самый жуткий час
Мы волшебную косим трын-траву!
— Грянули, ромэлы! — Скомандовал Самоваров музыкантам, и они действительно грянули с листа, подхватив простенький мотивчик заводного припева. — Танцую все! — Снова закричал разбушевавшийся парень и, выскочив на центр зала вжарил шейк вперемешку с гопаком.
— А нам все равно! А нам все равно! — Горланил Глеб выделывая ногами такие кренделя, что у всей собравшейся публики повылазили глаза из орбит.
И закончилось бы такое спонтанное выступление Самоварова полным позором и провалом, если бы не царевна Синеглазка. Она подбежала к сыщику и очень ловко скопировала все его танцевальные па. Более того, царевна двигалась даже лучше некоторых профессиональных танцовщиц. Поэтому следом в плясовое безумие ринулись и остальные гости. Музыканты же быстро сориентировались и мастерски на мотив простенькой песни стали импровизировать. Со своими соло вступали то струнные инструменты, то духовые, то лупил по басовому барабану товарищ барабанщик.
— А нам все равно! А нам все равно! — Беспрерывно напевая одну и ту же строчку, около сыщика вдруг оказался, отплясывая в присядку, и гражданин царь. — Жги, Глебушка! — Заорал он. — Танцуют все, едрить через коромысло!
— Дело есть у нас в самый жуткий час! — Тяжело дыша, напевал разошедшийся сыщик.
— Мы волшебную косим трын-траву! — Звонким голоском подпевала царевна Синеглазка.
И сколько бы такая скачка продлилась — неизвестно, но вдруг Самоварова дёрнул за плечо Герасим и одним глазами показал: «срочно на выход!». Глеб без вопросов и лишних разговоров бросился бежать, стараясь сильно не задеть кого-нибудь из бояр или иноземных послов. Неприятностей и без того хватало. А из царского зала, по коридору два добрых молодца уже неслись во всю прыть.
— Что случилось⁈ — Крикнул Глеб в спину Герасиму.
— Сам не знаю, — буркнул телохранитель Василисы. — Прилетел какой-то стрелец и сказал срочно кликнуть сыщика из Тулы.
— Молодец! — Похвалил Самоваров напарника и прибавил скорости.
Только на улице, где уже сгустился сумрак, и слуги зажгли газовые фонари, этот самый стрелец объяснил, что произошло, пока дорогие и знатные гости выпивали, закусывали и плясали.
— Значит, этак, — начал свой рассказ крепкий бородатый мужик в стрелецком кафтане. — В оранжерей заявился Григорий Матвеевич Сазонов и устроил скандал. Мы, дескать, дубины неразумные, ему мешаем семена новые в землю высевать. И всю засаду из здания выгнал, стращая гневом батюшки-царя. Вот я и пришедши сюдым. Прям не знашь — кого слухать?
— Ясненько, глас вопиющего в пустыне услышан, — кивнул головой сыщик и коротко скомандовал, — за мной.
И вся троица легкой трусцой понеслась к зданию оранжереи, которое находилось в пятидесяти метрах от парадного входа в царский дворец. А через несколько секунд, завернув за угол и увидев, что растениевод Сазонов уже вышел из своей вотчины и ругается со стрелецким караулом, Самоваров заголосил:
— Гражданин Сазонов, мне всё известно! Руки вверх!
Но мирный интеллигентный учёный, светило ботанической науки и мастер шахматных комбинаций, повёл себя крайне странно. Вместо того чтобы поднять руки и дождаться вмешательства просвещённого царя Евагрия, он размахнулся сумкой, в которой был, судя по размерам спрятан небольшой деревянный ящик и саданул двух стрельцов, преграждавших ему путь. Служивые парни от неожиданности отлетели в сторону, а растениевод бросился бежать по направлению к единственной открытой надвратной башне.
— Стой, сволочь! — Заорал Глеб. — Догоню, все тычинки с пестиками поотрываю! Держи его хлопцы!
На дорогу откуда-то выскочил ещё один сторожевой стрелец, но Сазонов бросил в него ящик и очень расчётливо дал с ноги по колену. Естественно, служивый рухнул на газон и смачно выматерился, но мятежного ботаника не остановил.
— Быстрей! — Рявкнул сыщик уже на своих спутников, которые, к сожалению, футболом не занимались и всё сильнее отставали от Самоварова, а надвратная башня становилась всё ближе и ближе для беглеца.
— Не уйдешь, гад! — Прохрипел Самоваров, ускоряясь уже из последних сил, потому что подсознательно чувствовал, что у башни может произойти что-то нехорошее.
И, к сожалению, дальше случилось то, чего больше всего он и боялся. От ворот навстречу ботанику Сазонову выбежал дьяк сыскного приказа Юрий Длиннорукий и, выставив перед собой пистолет, надавил на спусковой крючок.
— Бух! — Громко хлопнул выстрел, и учёный с мировым именем, вскрикнув, повалился навзничь.
Но это было ещё не всё. Когда Глеб подбежал к покойнику, тот прямо на глазах уменьшился в размерах и разительно поменялся в лице.
— Оборотное зелье, — тяжело дыша, сказал, прибежавший быстрее стрельцов Герасим. — Это этот…
— Тугарин Змеевич, — презрительно скривив губы, произнёс дьяк Длиннорукий. — Добегался, проклятый расхититель царской собственности.
«Руки бы тебе, боярин, твои длинные оторвать, — зло подумал сыщик Самоваров. — Значит вот почему, когда в последний раз воровали волшебный саженец, изобретатель Щукин дважды легко обыграл в шахматы ботаника Сазонова. Потому что под его личной был этот разбойник Тугарин, а сам учёный спал в это время у себя в комнате. Вопрос — кто подпоил Сазонова и отнёс его в кровать, скажите ка гражданин Юра Длиннорукий? Молчите? Ну, ну».
— Там это, в мешке у разбойника нашли бездонный ларец, — шепнул в ухо сыщику здоровяк Герасим. — Он этим ларцом деревья волшебные выносил.
— Ясно, всё ясно, — сквозь зубы произнёс Глеб, посмотрев на то, как суетится над трупом дьяк сыскного приказа, боярин Длиннорукий.
* * *
Спустя полчаса в небольшом рабочем кабинете царя Евагрия Седьмого, Василиса Премудрая, Медуза Горгоновна и Глеб Самоваров получили за проделанную работу неплохое вознаграждение в виде золотых монет царской чеканки с крылатым единорогом на тыльной стороне. Сыщик уже прикинул, что сделает с монетами — он их сдаст как клад, а на полученные 25 процентов от стоимости, купит себе джинсы и магнитофон. Сам же самодержец в эти минуты был мрачен и молчалив.
— Я же говорила, что Юрка Длиннорукий и вся его родня — предатели, — пискнула Василиса.
— Согласен, — медленно проговорил Евагрий Эзопович. — Топтун, который следил за дьяком, рассказал, что он сам привёл Тугарина в кремль.
— И что им сейчас за это грозит, к стенке поставят? — Спросил Глеб.
— Нет, бояре в моей державе личности неприкосновенные, — покивал головой Евагрий. — Отправлю служить в Тмутаракань. Жаль, Юра же умный парень? Зачем? Ради чего?
— Жениться, наверное, хотел на Синеглазке, — высказался Самоваров.
— Да, любовь зла, — сказал царь, подошёл к Глебу, обнял его по-отечески и пожал руку. — Медуза Горгоновна, можете возвращать сыщика в его чудный мир. А нам всё равно, пусть боимся мы волка и сову, — пропел Евагрий и с грустью добавил, — дело закрыто.
С вами был Цокольный этаж(через VPN), на котором есть книги. Ищущий да обрящет!
Понравилась книга?
Наградите автора лайком и донатом:
Сыщик из Тулы
