Лукин-Матфеев:Задумался не вовремя и о косяк задел. Больно.
Аркадий: Очень смешно. А может это Амбразуркин тебя поранил. Предположим, пришел ты к нему в гости, чтобы отстоять свое авторское право, а ему это не понравилось. Вот и огрел он тебя по голове тяжелым предметом, а ты его за это пристрелил. Так?
Лукин-Матфеев:Ничего подобного. Задел о косяк.
Полубрат: А мне что инкриминируют? Неужели меня тоже подозревают?
Аркадий: А как же!Нам известно, что Амбразуркин намедни безжалостно раздавил любимого твоего Коперника да еще и посмеялся над тобой. Идеальным мотив. Разве не так?
Полубрат: У меня и в мыслях не было. Неужели из-за этого людей... (Не договаривает, понимает, что, конечно, убивают. Грустно взмахивает рукой и тихонько садится).
Помидоров: А я знаю, какой может быть мотив у Аркадия!
Лукин-Матфеев:Да ты что! Вот это номер!
Помидоров: Допустим, Амбразуркин догадался, что за все наши неприятности последнего времени, например, за взрывы сигнальных ракет, и за отравленный компот, и за странный выход техники из строя ответственен один человек, тот самый поганый злоумышленник, поймать которого нам пока еще не удалось. И человек этот – как догадался Амбразуркин, именно Аркадий. А почему бы и нет? Вот и пришлось Аркадию, чтобы избежать разоблачения, стрельнуть в Амбразуркина. А что - прекрасный способ замести следы.
Аркадий: Бред!
Помидоров: Не очень большой. По крайней мере, мотив выглядит разумнее, чем месть за раздавленного клопа. Правда, ребята?
Полубрат и Лукин-Матфеев вскочили со своих мест. Обвинение Помидорова показалось им более чем разумным.
Надеждина: Подождите. Как вы не правы! Вы же знаете, что Амбразуркин поручил мне расследование пакостей злоумышленника. Я должна решительно заявить, что Аркадий не имеет никакого отношения к происшествиям. Более того, должна признаться, что мне давно уже кажется, что все покушения были направлены именно против него. Вспомните. Это Аркадий должен был выпить отравленный компот. Полубрат вырвал стакан из его рук.
Полубрат: Да вроде бы так. Подтверждаю.
Надеждина: И на луноходе в момент взрыва по всем расчетам должен был оказаться Аркадий.
Помидоров: Пожалуй.
Надеждина: А это означает...
Лукин-Матфеев:Что вы - Галина Петровна Надеждина и есть стрелок!
Аркадий: Здравствуйте, приехали.
Лукин-Матфеев:Предположим, что Амбразуркину не давала покоя ужасная тайна госпожи Надеждиной. Разве мы в курсе, чем она на Земле занималась? А Амбразуркин мог по долгу службы разузнать лишнее. Не смотрите на меня так пристально, я стесняюсь.
Полубрат: Это что же получается, что мы все под подозрением?
Помидоров: Ты почему удивляешься? Я об этом сразу сказал.
Лукин-Матфеев:А может мы его сообща? По пьянке? И не заметили. Жизненная ситуация, как ни крути.
Помидоров: Говорил я вам, что расследование нам ни к чему? Проку от взаимных обвинений не предвидится. Давайте прекратим болтать без толку. Давайте сделаем вид, что никто не виноват?
Все (хором): Давайте.
Сцена 7
Напряжение немедленно спало. Народ радостно и свободно загалдел. Лукин-Матфеев захотел прочитать стихотворение, Однако его отговорили. Помидоров достал откуда-то бутылку, надо полагать со спиртом. Но общее расслабление продолжалось недолго. Дверь в кают-компанию попытались открыть мощными ударами ноги. Всеобщее оцепенение можно понять - вроде бы все дома.
Полубрат: А это кого, спрашивается, несет? У нас все дома.
Лукин-Матфеев:Вот только инопланетян не хватало!
Помидоров: А может это они и хлопнули Амбразуркина? Не достигли взаимопонимания и хлопнули. У Амбразуркина был великий талант заводить себе врагов.
Аркадий: Что за бред! Помидоров, открой дверь, впусти гостя.
Лукин-Матфеев:Не открывай. Постучат-постучат да и перестанут. Устанут, они же разумные.
Аркадий: Заткнитесь.
Помидоров, опасливо оглядываясь, отправляется к двери, ему страшно, жуткие равномерные удары не собираются прекращаться. Наконец от открывает дверь. Удары не прекращаются.
Помидоров: Сейчас посмотрю, кто там хулиганит.
Помидоров выходит из кают-компании. Немедленно раздается его ужасающий выкрик. Больше желающих урезонивать инопланетного хулигана не нашлось. Впрочем, удары прекращаются. Тишина оказывается страшнее непонятного шума. Но вот на пороге появляется Помидоров, он выводит за руку Амбразуркина. Он жив, только левая рука его неумело забинтована, а этим на базе уже давно никого не удивишь.
Амбразуркин: Ну что, заразы, не ждали!
Полубрат: Не ждали, Ваше превосходительство.
Надеждина: Что у вас с рукой, господин Амбразуркин?
Амбразуркин: Одним величие передается по наследству, другим приходится достигать его собственным трудом. А я из тех, кто для достижения величия не убоится никакого труда, каким бы грязным, неприятным и жестоким он ни казался посторонним наблюдателям.
Надеждина: Что все это значит?
Амбразуркин: Однажды вступив на путь славы, уже невозможно свернуть с него. Маршируют, маршируют герои. Ведут бой с черными силами безответственных болтунов. Вы наверное и не догадываетесь, но вред стране от недисциплинированных мыслей давно уже сравнялся с уроном от автомобильных катастроф или даже превышает его. Вот как!
Надеждина: Я ничего не понимаю.
Аркадий: Разве ты не видишь - господин Амбразуркин сейчас нам все разъяснит. Главное, не нужно его перебивать.
Амбразуркин: Здесь на Луне я наконец понял свое предназначение - мое дело жестко отстаивать принципы материализма и научного познания. О, это научное познание! Я преклоняюсь перед мощью его постулатов! Я трепещу всякий раз, когда пытаюсь измерить его величие общим аршином. Не нами придумано, не нам и посягать. Догмы - они потому так и называются, что требуют безусловной покорности и послушания. Ни шагу в сторону. Любое отступление от нормы - покушение на основы. Не допущу.
