друга… и влиять друг на друга, в обе стороны, сквозь семнадцать лет.
— Да, но судьбы этих несчастных уже совершились, — умиротворённо сказал старик. — Их будущее, как вы сказали, уже произошло. А для нас оно прошлое, и мы не в силах его изменить.
— Даже если бы физически могли, это логически невозможно, — скривился Одиссей. — Если ты полетел в прошлое и раздавил там бабочку, не просто мир вокруг тебя изменится. Он изменится настолько, что ты никогда не родишься, как и все остальные, кто жил с тобой — вместо них родятся совершенно другие люди. Потому что любое, даже крошечное изменение прошлого за большой срок в сотни и, тем более, тысячи лет, чаще всего порождает такую лавину перемен, что всё происходит по-новому. И даже если это не нарушит общих тенденций развития цивилизации, то совершенно точно и без шансов сотрёт всех конкретных людей. На их месте родятся другие, новые. И ты не отправишься в прошлое, чтобы раздавить бабочку, потому что не будет тебя, который сделал это и изменил. Если подумать, любое серьёзное изменение прошлого делает невозможным само себя. И воздействия на прошлое могут быть только такими, которые совершают то, что и так произошло. Древние греки опять были правы: царь, который пытается помешать убить себя, этим себя и убьёт.
— Выходит, совершённое не изменить, — внимательно ответил старик. — Как я и думал.
— Но только не потому, что оно исчезло. А наоборот, потому что существует всегда. А машины времени и бравые путешественники, меняющие историю направо-налево, а потом как ни в чём не бывало приходящие домой; ветвящиеся мультивселенные с бесконечным числом вариаций — всё это лишь уловки и обманки ради простого и понятного сюжета. Реальность только одна, потому она и драгоценна. Поэтому важен каждый твой поступок, ведь победил ты или проиграл, он впечатывается в вечность и формирует бытие всех будущих поколений.
— Тогда что же вы пытаетесь изменить? — удивился голос. — За что собрались отдать свою жизнь?
— Я плыву по течению, — опустил голову Фокс. — Но в этой уникальной аномалии, в этой путанице направлений и перспектив есть одно место, куда мне нужно попасть, а вернее, привести корабль.
— Куда же?
— В ту точку, где Лесси и Шави ещё живы.
— Но вы не можете с ними встретиться, потому что уже не встретились, Одиссей-сан. Ведь всё, что вы только что описали, этому противоречит.
Лицо Фокса дрогнуло, словно он хотел что-то произнести, но в последний момент изменил слова.
— Но я должен попытаться. Так сказала Джанни, которая всю жизнь ожидала смерти по твоей вине, Президент-сан, — глаз Одиссея пронзительно и упрямо сверкнул. — Ты убил Джанни, а я должен идти до конца. И в кои-то веки твоя склонность кардинально избавляться от проблем может помочь. Ведь в своей неизмеримой корпоративной опытности, император интриг, ты предусмотрительно вложил в недра умпа компактную кварковую бомбу. Чтобы если всё пойдёт не по плану, взорвать к демонам эту баржу вместе с назойливыми детективами на борту.
— Вы прозорливы не по годам, Одиссей-сан. Или внешность обманчива, — с неуловимой насмешкой ответил голос. — Внутри робота в самом деле спрятана бомба. Вы предлагаете использовать её, чтобы разрушить древний механизм?
— Да.
— И тогда аномалия развернётся. Это не вернёт погибших, но спасёт будущих жертв.
Фокс кивнул.
— Но как это поможет мне? — поинтересовался старик. — Моей миссии удержать корпорацию и влияние династии Сатори? Сохранить и преумножить то, чего добились мои предки, для моих потомков?
Одиссей с огромным трудом сдержался, чтобы не закатить глаза.
— Жаль, что ты до сих пор не понял, Сатори-сан. Твои предки — все разумные существа вселенной, которые жили до тебя, а твои потомки — все, кто будут жить после. Не только те, что связаны с тобой узами расы, крови и семьи. Однако!
Он поднял руку, как бы показывая, что кроме оскорбления хочет сказать и другую важную мысль, погоди, не взрывай меня, мистер Президент.
— Однако, одним взрывом ты устранишь и аномалию со всеми уликами, и меня, а вместе с нами и все проблемы разоблачения, суда, отречения твоего клана от власти. Ты сотрёшь ошибку, допущенную семнадцать лет назад, и следы прошлых и нынешних преступлений. При этом ты совершишь истинно-благородное дело. Сейчас ты властен не только над моей жизнью, но и над этой великой и уникальной аномалией, над судьбами всех, кто в будущем здесь погибнет — если ты не создашь иное будущее.
Фокс замолчал, стараясь отдышаться после своей речи.
— Благодарю вас, Одиссей-сан, за попытку открыть мне глаза, — сухо и выдержанно сказал старик. — Все-таки пригласить лучших сыщиков было хорошей идеей. Всегда полезно использовать сильные стороны людей, даже если они играют против тебя. Ведь в конечном итоге, когда они сыграют свою роль, от них можно избавиться. Спасибо вам за невольную, но добросовестную службу.
— Не за что, дорогая Юки, — грустно улыбнулся детектив. Он не стал говорить Сатори, что всё это время служил вовсе не ему.
— Перед тем, как принять решение, я бы хотел увидеть механизм.
— Самое время. Гаррак, выведи панораму на экран.
На полуразбитых панелях корвета вспыхнула дрожащая картина, которая была плохо видна сквозь слои клубящейся пыли. Умп подкатил поближе, и оба увидели, как впереди в пылевых туманностях обрисовывается гигантская конструкция: что-то сетчатое, напоминающее строительные леса орбитальной станции.
Когда-то это был крупный овальный орбиталис, но искажающий взрыв сорвал с него большую часть внешнего слоя и причудливо смял все связки. Они тоже были исковерканы лучами расколотой перспективы, расходящимися во все стороны.
«Гаррак» ворвался внутрь гигантского остова, прорезал клубящиеся туманности, проносясь мимо сотен искривлённых опор — и взглядам Фокса и Сатори открылось истинное сердце аномалии.
В самом центре рывками поворачивалась туда-сюда идеально симметричная зеркальная звезда с десятками граней и острых вершин. Нечто вроде большого звёздчатого икосаэдра. Он дёргался то в одну сторону, то в другую — а пространство смещалось вместе с ним, потому что разные лучи перспективы были прикованы к разным граням.
Каждое острие звезды тянулось на десятки километров, и через многие грани стремительно проносилась одна и та же астероидная река. Она входила в одну грань и исходила из другой, все её изгибы и извивы происходили отсюда — и малый корвет «Гаррак» вместе с одним из потоков падал прямо в устройство.
