— Что ты делаешь, Владиславушка? — поинтересовался профессор, неуклюже закинув за спину винтовку.
Игнат хоть и согласился отправить нас в лес, все же всунул пару тройку своих штучек для нашей безопасности. Параноик он, что ли?
Стоит сказать, что профессор с винтовкой на спиной выглядел забавно. Пожилой мужчина в классических брюках с идеальной стрелкой и в белоснежной рубашке, поверх которой был надет клетчатый жилет, выглядел по меньшей мере странно с крупнокалиберной винтовкой. Картину довершал его потерянный взгляд, которым он окинул оружие, и съехавшие по носу очки.
— Делюсь силой, — отозвалась я, оглядев окружающее пространство. Панфил же, глубокомысленно кивнув, с непередаваемо воодушевленным выражением лица сделал пометки в своем блокноте одной рукой, неуклюже удерживая его на собственном колене.
Сейчас мы находились в той части леса, где закончили осмотр мои коллеги в прошлый раз. Панфил сказал, что буквально через двести метров есть болотце, и в тот раз ребята не дошли до него совсем немного. Оно было маленькое и в нем не было рыбы, зато было очень много грязи.
— Но загрязнилось оно еще задолго до того, как началась вся эта неразбериха. — продолжил Панфил, наступив в лужицу. На его лица замерло выражение крайнего разочарования и он, забавно замерев на одной ноге, принялся махать другой в попытке стряхнуть глину.
Меня всегда удивляли маги. Они могли снести горы, высушить океаны, уничтожить часть планеты, но до них вот уже множество веков подряд не доходило ввести в свой спектр заклинаний те, что упрощали бы им жизнь. Игнат до сих пор со снисходительным выражением лица смотрит на то, как я использую бытовые заклинания ведьм. Ему странно представить, что такой ограниченный ресурс можно тратить на уборку, стирку или подогрев чайника. Для этого они всегда нанимают кого-то другого, чей резерв позволяет пользоваться исключительно бытовыми заклинаниями. Кто-то назовет это снобизмом, а маги — правильным распределением приоритетов.
— Как давно? — поинтересовалась я, щелкнув пальцем и очистив ботинок профессора.
Тот, подпрыгнув, тут же записал это в блокнот. Интересно, что он там отмечает про меня? Краткий справочник по эксплуатации ведьм набросать пытается?
— Лет десять, наверное. — пожал плечами профессор.
Я задумчиво кивнула, не став комментировать такое наплевательское отношение к ресурсам их местности. Все-таки странные бывают существа, сами помогать не хотят, а потом пеняют на нечисть, мол, совсем распоясались, когда те отказывают в помощи им.
Впереди уже показалась опушка, в самом сердце которой расположилось болото. Это была широкая поляна, по периметру которой росли ссохшиеся деревья с голыми ветвями и стволами. На их фоне корявые зеленые ивы на высоких стволах, изгибающихся над водой, казались чем-то нереальным. С их веточек, на которых кое-где зарождалась новая жизнь, спускались капли воды, расходясь кругами в тех местах, где было меньше тины. А ее было много.
Тина равномерно покрывала практически всю воду, особенно скапливаясь в низменных местах у берега, где все поросло камышом и осокой. Здесь были даже болотные кувшинки, на которых восседали большие жабы с презрительными взглядами.
К болоту шел деревянный мостик, почерневший от постоянного контакта с водой. Он уходил вперед почти до середины водоема, а рядом с мостиком привязанная за веревку к одному из столбов находилась лодка, покачивающаяся на воде.
Уж не знаю, кому пришло в голову называть это место болотом, но лет десять назад, когда вода здесь еще была чистой, это местечко явно было невероятно красивым. И, если судить по количеству деревянных конструкций в округе, здесь даже рыбачили. Могу предположить, что тогда оно было даже больше, просто со временем высохло до такого размера.
Я, подобрав у берега несколько камне прошлась по мостику. Панфил с интересом следил за тем, как я осматриваю территорию болота, пытаясь навскидку прикинуть наиболее глубокое место — по опыту заметила, что водяные предпочитают жить именно там. Сам профессор справедливо опасался приближаться, а потому ждал на берегу, держа блокнот на готове.
Отыскав, как мне показалось, самое глубокое место, я размахнулась и кинула камешек, который ушел в трясину с громким чавком. Теперь нам с профессором оставалось только одно — ждать, пока водяной появится. А это, судя по магическому отклику, случится не скоро.
Так что, присев на мостик, я приготовилась ждать. Панфил последовал моему примеру, заняв место на стволе поваленного дерева на берегу.
— Владиславушка, а зачем нам вот это? — громко поинтересовался профессор со своего места, вытащив из кожаного портфеля, с которым тот пришел, кулек. В него, по моей просьбе, госпожа Ирен положила хлеб, большую банку с клубничным вареньем и несколько баранок.
— По традициям славянских ведьм принято на встречу с водяным приносить продукты, которые он сам добыть не может. — отозвалась я, указав на хлеб. — Как правило, это пища, выращенная в земле. Рожь, зерно…
— И как, работает? — деловито поинтересовался профессор, развязывая крепкий узел.
— Безотказно, — кивнула я, улыбнувшись.
— Славянские ведьмы… — задумчиво пробормотал Панфил. — Не слышал прежде о них.
— Славянских ведьм осталось мало, и мы нечасто выбираемся в чужие миры. — пожала я плечами. — Возможно, вы слышали другие имена? Южные славяне называли нас «вештицами». В западных регионах звали «чаровницами». Так у славян было принято называть всех женщин, которые обладали магией или тайными знаниями, могли лечить и, что примечательно именно для славянской культуры, летать.
— А что же это за тайные знания? — незамедлительно поинтересовался профессор, извлекая из кармана блокнот.
— Да кто же знает. — засмеялась я. — Ведьмы тогда жили глубоко в чащах или обособлено на окраине в захолустной деревеньке, а знаниями своими с местными не делились. Тогда ведьм обвиняли во всех человеческих проблемах, так что разобрать, что же действительно умели предки, теперь не представляется возможным.
— А чем же славянские ведьмы отличаются от других? — поинтересовался Панфил, сделав пометки в блокноте и перевернув страницу.
Записная книжка стремительно заполнялась. Еще немного и профессору понадобится заводить собственный гримуар.
— Контактами с чертями. — хмыкнула я, увидев широко округлившиеся глаза профессора. — Да вы не переживайте так. Ведьмы нечасто свою душу продавали, обычно просто были вынуждены общаться с жителями преисподней в виду своей природы.
— А рогатые и рады довольнехоньки, — раздалось ехидное от воды. — чай у них-то все девоньки с рогами и характерами паскудными. А тут те девица-краса, да еще и избавиться от тебя не может. Вот тогда ликовали копытные.
Мы с профессором, как по команде, повернули головы в сторону звука. Голос явно доносился из-под глади воды, со своего места я даже могла видеть пару зеленых глаз, горячих неоном под водой. Водяной выныривать не спешил, и винить его за это я не могла.
— Это… кто? — шепотом поинтересовался Панфил и, не дожидаясь моего ответа, тут же произнес — А почему я его не вижу?
— Потому что он под водой прячется. — отозвалась я и, поднявшись на ноги, отряхнула джинсы.
— И тут сидеть буду, — раздалось недовольное. — Приперлись тут, камнями все дно засорили. Шли бы к себе, да и засунули себе эти камни… Тьфу.
— Мы-то уйдем, — произнесла я, пододвигая гостинцы, осторожно переданные профессором, ближе к краю мостика. — да только ты от этого в убытке и останешься. Чай не каждый день к тебе ведьмы приходят.
Вода у моста забурлила, вскипая, словно кто-то резко увеличил температуру. Панфил, во все глаза следивший за метаморфозами, поднялся на ноги и подался вперед. Пришлось остановить его движением руки, чтобы не свалился в воду. Пусть у берега и не утонет, а все-таки неприятно.
Тем временем из воды вылезла длинная зеленая рука, подозрительно похожая на ласту. Водяной ощупал деревянный мост и, не глядя, схватил баранку. Осторожно поднес ее к воде и, словно принюхавшись, утащил к себе.
