позволил себе поддаться эмоциям, высвободив немного злости не только раскидыванием предметов со стола, но и живым танцем мышц лица и криком отчаяния глаз, – а это, разумеется, не должен видеть никто. Теперь он знал четко и ясно: Эхо слишком сильно укоренился в Мегаполисе, а его Семья – это новый аналог ЦРТ, в чьих руках переизбыток ресурса, а одобрение людей всецело развязывает руки. Нет, второго ЦРТ не будет, тут уж генерал не повторит ошибок предшественников, а значит, стоит начать рубить с плеча, пока еще не слишком поздно. Чуть успокоившись, генерал включил шифрование и блокировку систем кабинета, дабы скрыть, как ему кажется, возможно, самый важный звонок для спасения будущего человечества.
11
Нужда определить свое нынешнее положение неразрывно связана с непониманием причины физической и эмоциональной слабости, а когда Рамзи прибегает к воспоминаниям, пытаясь проследить нить событий до этого момента, то сталкивается лишь с усугубляющей его состояние разрозненностью образов и чувств. Сейчас он сидит на стуле лицом к единственной двери этого небольшого темного помещения. Допросную он узнает сразу же, но вот причина… Чутье разрешает ему немного расслабиться из-за отсутствия провинности, даже представить наличие которой ему трудно. А отсутствие чувства вины уверенно подталкивает к обязательному объяснению ошибки его заточения. Но все же долго гадать не приходится – неизвестный голос прозвучал громко и вроде бы заботливо, но что-то не позволяло доверять словам:
– Как себя чувствуешь? Говорить можешь? Если нужен врач, ты подай знак, приведем. Но тебя осматривали, сказали, что ничего критичного, а контузия уже должна скоро пройти. Рамзи, ты вообще меня слышишь? – Медленно повернув голову к зеркалу справа, он почти угадал в поисках зрительного контакта с человеком по ту сторону.
Через минуту дверь открылась, свет вынудил перекрыть его свободной рукой, ощущая чуть ли не боль от такой яркости. Внезапно дверь закрылась.
– Меня зовут Алан Браун. – Мужчина сел напротив, лицо его было видно плохо, но по голосу и поведению он очень напоминал военного, причем в возрасте. Алан смотрел прямо на Рамзи, вроде бы и с интересом, но что-то выдавало в нем тяжкий груз знаний. – Уже несколько месяцев твоя служба заключается в сопровождении техперсонала к зонам ликвидации тел и обеспечении безопасности на месте и всем пути. Ты хорошо работал, ни нарушений, ни жалоб, даже без опозданий. Защищать роботов от мародеров и криминального сегмента – дело куда более приятное, если закрыть глаза на количество тел, которых, к сожалению, чересчур много и которые необходимо утилизировать со всего Мегаполиса. Почему ты выбрал именно эту работу?
– Быстрее начнем – быстрее закончим, – отстраненно пробурчал Рамзи. Молчание Алана заставило его уточнить: – Я видел, что делают люди с крематориями. Скорбь так сильна, что в попытке «спасти» мертвых куда больше страдают живые. Чем быстрее Чистильщики все сделают, тем быстрее мы сможем перелистнуть страницу.
– Это все? – Рамзи не совсем понял этого хитрого вопроса. – Хорошо сказал. К сожалению, есть люди, которые умело сбились в организованную группу, чтобы не дать роботам избавиться от мертвых тел. Видят в этом знамения грядущей деспотии, предательство вида и…
– Только не говорите, что вы хотите повесить на меня материальную ответственность за неудачную оборону ваших активов. Эти ваши Чистильщики или роботы, называйте как хотите. Моя задача – защищать персонал, а не имущество.
– Нам плевать на роботов. – Рамзи удивился ответу, желание услышать подробности взяло верх над обороной. – Когда один из них без явной причины отключился от контроля, то в зону утилизации тебе было приказано доставить специалиста. От аванпоста до крематория по карантинной зоне вы добрались без проблем, дронами усеяна вся территория, будь что, вы бы получили сигнал.
– Специалисты из технической группы тоже гибнут, мы все на одной службе.
– Рамзи, – Алан пропустил мимо ушей оправдание, – вы помните, кого встретили на месте утилизации?
И тут обрывки памяти внезапно стали отчетливее, осталось только пробраться сквозь них, а для этого надо не просто вести отчет, а понять точку входа.
– Мы ехали… да, прямо сквозь этот дым и грязь от печей. Я еще подумал, как плохо справляются системы очистки, раз целые кварталы вокруг крематориев изуродованы черным пеплом, что аж не продохнуть, от чего из-за респираторных масок на лице нестираемые пятна. Но да, ехали спокойно, даже слишком. Обычно нас едет трое-четверо, но тут было недалеко и…
– Специалист сам попросил одного сопровождающего?
– Да. Точно. Как вы… – Смутные образы приобретали четкость. – Он сказал, что…
Голова раскалывалась так сильно, что глаза начали болеть. Рваные куски медленно собрались в единое полотно, вынуждая его пережить все события истории, которую он вскоре захочет забыть.
День тот был не сильно расхож с предыдущими в вопросе оригинальности: обычный патруль территории через дроны и контроль работоспособности оборудования для обеспечения безопасности крематориев. Необходимая рутина работала отличным способом освоиться в новом мире, встретившем его с запозданием: последствия Огнепада вместе с вооруженным противостоянием ввергли Рамзи в кому на два месяца. Несколько недель восстановления оказались самым простым на фоне разрушений, гибели друзей, а главное – одиночества. А его Ильза оставила лишь письмо, прося прощения и надеясь на его восстановление, виня себя за состояние любимого и то, что случилось с другими. В конце отдельно подчеркнула обязательную встречу в будущем, надо лишь подождать. Рамзи не думал о вопросах справедливости: самый верный метод справиться с настигшим его грузом крылся в той самой живительной пользе рутины, где он мог хоть на какое-то недолгое время игнорировать страх за любимую женщину и мысли о том, как все плохо закончилось в тот день. Но, сколько бы он ни представлял их встречу, неожиданное появление его единственной Ильзы на месте одного из технических специалистов обескуражило. Не успел Рамзи высвободить копившиеся месяцы разлуки чувства, как Ильза предоставила все документы, разрешающие ей провести диагностику потерявшего связь с базой Чистильщика. Поняв важность остаться наедине, прежде чем задавать вопросы, они немедленно взяли наземный транспорт и отправились по расчищенной дороге.
– Прости меня, – вырвалось у нее в тот момент, как они въехали в карантинную зону и продолжили движение между разрушенными зданиями.
– Что ты здесь делаешь? – Рамзи помнил, как с трудом сдерживал эмоции, стараясь не спешить с выводами.
– Не поверишь, но работу. Только да, не совсем ту, которую ты думаешь. У нас тут возникла…
– У кого – «у нас»?! Во что ты опять влезла? – Рамзи не хотел знать, но иначе не мог, уж слишком сильное в нем проснулось переживание, а там и чувство вины из-за их разлуки.
– Я не хотела
