Последней вбежала госпожа Миллер, главная поселковая сплетница. Увидев Конлета, она споткнулась и едва не упала – забормотала молитву, торопливо обводя лицо кругом и постукивая по виску.
– Так, свидетели, прошу выйти вперед, – сухим официальным тоном произнес Дерек, и Алеида поняла, что все кончено. Она невиновна, и сейчас в этом убедятся все. Госпожа Миллер и Голдинеры шагнули к инквизитору, глядя на него во все глаза. В распахнутую настежь дверь заглядывали остальные жители поселка, и Алеида выпрямила спину и стала смотреть поверх головы скулящего Конлета.
– Вы узнаете этого человека? – спросил Дерек, и госпожа Миллер ответила:
– Да, милорд. Господи помилуй, это Кирк Гартунг, покойник. Я сама видела, как его хоронили.
– Ему это не впервой, – усмехнулся Дерек и обернулся к братьям Голдинерам: – Вы что скажете?
– Гартунг, да, – сказал один из близнецов. Второй кивнул. – Мертвяк, а вон, живее всех живых.
Дерек поднял руку, и с его пальцев сорвались серебристые искры. Послышался легкий хлопок, незримая завеса лопнула, и Конлет со стоном распластался на полу.
– Вяжите родимых, – распорядился Дерек, указав сперва на Конлета, а потом на Родриксона. – И готовьтесь к выборам нового поселкового старосты. Этот присядет на несколько лет за соучастие в убийстве.
– Ваша милость, значит, это он мертвым прикидывался, а сам Миранду прибил? – спросила госпожа Миллер. – И все хотел на Алеиду свалить, негодяй?
Дерек кивнул. Братья Голдинер свалили Конлета на пол и принялись связывать ему руки за спиной. Алеида смотрела на брата и не чувствовала ничего, кроме легкости освобождения.
Все кончилось. Она была спасена и оправдана.
– Как ты смог? – Конлет поднял голову, и ненависть в его взгляде обжигала. Дерек улыбнулся, и Алеиде вдруг стало бесконечно жаль, что завтра он уедет, и они никогда больше не встретятся.
– Попросил этих славных ребят поджечь твой дом, – объяснил Дерек, и Конлет издал мучительный стон, а Гардинеры дружно кивнули. – Они, конечно, поупирались немного, но все же согласились меня поддержать. Твоя установка загорелась, и ты начал терять силы. Жаль, что я не сразу понял, что именно она поддерживает твою жизнь.
Конлет опустил голову, и Алеида увидела, что по его виску вьется темная паутинка, проступая из-под посеревшей кожи. Доживет ли он до суда?
Алеиде вдруг сделалось жаль его – пронзительно, до боли в груди, жаль. Сначала он стал жертвой Миранды, которая хотела выйти замуж – а потом узником той гниющей мощи, что переполняла его душу.
– А тыква взяла тебя в плен, – продолжал Дерек. – Сунула в один из слоев пространства и не позволила использовать магию.
Конлет хрипло рассмеялся. Гардинеры поставили его на ноги и повели к дверям. Народ расступался, перешептываясь и испуганно глядя на ожившего мертвеца. У порога Конлет обернулся, и Алеида увидела, что паутина проступила почти по всему его лицу.
– Почему именно тыква? – спросил он.
– Погладишь тыквенный фонарь во Всесвятную неделю, получишь удачу на весь год, – ответил Дерек. – Разве ты отказался бы от удачи?
Вечером приехал молодой мужчина из юридической конторы – сказал, что теперь Алеида может принять свое наследство. После беседы и предварительной договоренности о продаже дома, Алеида неожиданно ощутила легкость.
Теперь она свободна. Сможет уехать, куда угодно – да хоть в Лекию, к ее солнцу и сапфировому морю, где жила подруга Дерека. Мир огромен, а у нее достаточно денег, чтобы быть подальше от прошлого, его мертвецов и воспоминаний о том, как соседи и бывшие друзья выводили ее из поселка.
Конечно, сейчас они улыбались. После поимки Конлета и ареста Родриксона соседи заглядывали в глаза богатой дворянке, и ни одна живая душа теперь не считала ее ведьмой. Но Алеида не обольщалась.
Дерек был прав. Ее снова будут обвинять, как только что-то в поселке пойдет не так. Так что лучше держаться подальше от всего этого.
Слуги вернулись в дом – подавали вечерний чай, не глядя в глаза хозяйке. Дождавшись, когда они останутся в гостиной одни, Дерек сделал глоток чая и сказал:
– Родриксон скоро вернется. Подмажет следствие, его переквалифицируют из соучастника в свидетеля. А там он снова возглавит поселок. Знакомый бес лучше незнакомого.
Алеида кивнула.
– И он никогда не забудет и не простит мне того, что случилось.
Дерек усмехнулся.
– Конечно. Конлет был его близким человеком. Участвуя во всем этом, Абрахам хотел не просто денег. Он хотел добра мальчику, которого вытащил из могилы. А мальчик оказался монстром, так бывает.
Алеида вспомнила паутину, которая затягивала лицо Конлета. Должно быть, теперь она покрыла все его тело, и Конлет сейчас едет в полицейском экипаже, разрушаясь и разлагаясь. В Пайрендоне его встретят коллеги Дерека – он уже предупредил их и передал все документы по делу.
К вечеру снова пошел дождь, и пожар, который Гардинеры устроили в доме, угас. Должно быть, если заглянуть внутрь, то можно будет увидеть обгорелые остатки силовой установки и мертвых змей проводов, убегающих на второй этаж.
Но никто, конечно, не станет заглядывать. Очень скоро дом обретет славу гнезда чудовища, и привидения там будут уже настоящие.
– Как же они держались так долго? – спросила Алеида. – Конлет всегда был мил и добр. Такой славный парень, свой. Как же он мог скрывать свою ненависть?
Дождь за окном становился все сильнее: казалось, по стеклам хлопают мокрые ладони. Дерек пожал плечами.
– У него была цель. Он хотел получить все, что было у тебя. Ради этого стоило держаться, улыбаться и дружить с тобой. Я удивляюсь другому.
– Чему же?
– Ты хорошая девушка, – ответил Дерек, и Алеида сразу же ощутила какую-то неловкость. – Смелая, добрая. Но он не отказался от своих планов, когда узнал тебя ближе.
Он усмехнулся и добавил:
– Вроде бы я много видел таких, как он. Но не перестаю удивляться.
– Наверно, когда перестанешь, то превратишься в такого же, – предположила Алеида.
Дерек пожал плечами.
– Может быть. Но я постараюсь, чтобы мой дар не сгнил.
Алеиде ужасно, почти до боли захотелось расспросить его
