— Успокойся, золотая, — ласково промолвила Мариула. — Конспирацию мы полностью соблюли. Ляна сходила на разведку и сообщила вашему богатырю, что с обследования вы вернетесь лишь через два часа.
Арсеньева с благодарностью посмотрела на Ляну и с нежностью произнесла:
— Спасибо, доченька.
Девушка засмущалась и, поправляя одеяло больной, спросила:
— Может быть, вам что-то нужно? Может, хотите пить или судно подать? Я с удовольствием буду за вами ухаживать.
— Спасибо, доченька, — ласково повторила Анна Сергеевна.
Она была растрогана и не скрывала этого.
— Он, конечно, столько ждать не смог, — словно не замечая душещипательной сцены, происходящей на ее глазах, продолжила свой рассказ Мариула. — Да и не удивительно. Военный человек. Сам себе не принадлежит. Железные птицы ему подчиняются. А красавец какой ваш «ребеночек»!
Анна Сергеевна была польщена словами старой цыганки.
— Да, Андрюша мой — красивый парень. Копия — покойный отец.
* * *
К приходу Пьетро Анна Сергеевна немного ожила, а вот Мариуле стало хуже. Сказалось то нарочитое веселье, которое демонстрировала она сначала перед Андреем, а потом перед его матерью. Нелегко далось старой больной женщине это театральное действо.
— Эх, мать! Не вовремя ты заболела, — запустив руку в свою седую шевелюру, с горечью воскликнул цыган.
Мариула лежала неподвижно и виновато молчала. Да и не могла она произнести ни слова, даже если бы очень захотела. Так плохо было древней Мариуле.
— Что мне теперь делать? — вопрошал стены палаты цыган. — Ты же знаешь, что должен я быть в таборе! А тут еще с жильем ничего не получилось. Не успел я, разошелся уже их рынок. Поздно пошел. Да к тому же сказали мне, что завтра он не работает. Придется еще один день здесь остаться. Да и понял я, что вряд ли кто пустит цыгана на постой. Вот такие невеселые дела. Ночевать с Ляной будем в кибитке.
Анна Сергеевна, прислушивающаяся к словам цыгана, вдруг сказала:
— Пьетро, простите, не знаю вашего отчества, зачем же вам ночевать в кибитке, когда у меня пустует огромный дом?
Пьетро оживился.
— Дом, говорите? И вы не побоитесь пустить в него нас? Мы же цыгане?
Анна Сергеевна улыбнулась:
— Вы хорошие люди. Это видно сразу. А дочка ваша просто чудо. Она так за мной ухаживает, такая внимательная! Чего же мне бояться? К тому же в доме живет мой сын…
— Сын, говорите? — насторожился цыган. — А он как отнесется к вашему предложению? Вы уверены, — что оно ему понравится?
— Уверена, — ответила Арсеньева, лукаво поглядывая на Ляну. — Он вот-вот должен появиться. С минуты на минуту. А если вдруг не сможет прийти, я дам наш адрес, поедете сами. Ляночка, позвони-ка ты лучше, узнай, дома он или нет, чтобы вам не ждать понапрасну его здесь. Если он в полете, будете ночевать одни, так что пойди, детка, позвони, — внезапно разволновалась Анна Сергеевна.
— Я сам позвоню, — нахмурившись, твердо сказал Пьетро. — Вы уж простите. У нас не принято молодой девушке с незнакомыми мужчинами разговаривать, — тут же пояснил он, застеснявшись своей резкости.
Арсеньева дома не оказалось.
— Молчит, хозяйка, ваш телефон, — грустно сообщил цыган через несколько минут.
— Значит, на дежурстве мой Андрюша, — вздохнув, ответила Анна Сергеевна. — Но это ничего, поезжайте, устроитесь сами. Ляночка, у меня в тумбочке сумочка должна лежать, загляни в нее, там ключи от дома.
Вернувшись с боевого дежурства, Арсеньев, как обычно, прошел на кухню, выпил утреннего чаю и, зевая на ходу и приговаривая: «А теперь спать! Спать! Немедленно спать!» — направился в свою комнату.
В воздух он этой ночью не поднимался. Дежурство прошло на редкость спокойно. Андрей даже умудрился под самое утро немного прикорнуть, но увидел такой неприятный сон, что тут же проснулся и теперь чувствовал себя непривычно разбитым.
* * *
Как заснул, положив голову на стол, Андрей не заметил. А когда проснулся, за окном уже брезжил рассвет. Голова болела от неудобной позы. Он подумал о том, что в больницу идти еще рано и можно пойти отоспаться домой. Сегодня у него был выходной, и он не мог придумать, куда деть такое количество времени.
Он с тоской подумал о юной цыганке и тут же вспомнил странный сон.
— Чушь какая-то, — потряс головой Андрей. — И приснится же… — дивился он, вспоминая подробности сна.
Они медленно шли вдвоем с пожилым седовласым цыганом по бескрайней, благоухающей сладкими ароматами, цветущей степи. Позади было ярко светящее солнце. Впереди, далеко, у самого горизонта полоса черного вязкого тумана.
Андрей почему-то точно знал, что это туман. Он знал это так же точно, как и то, что идущий рядом мужчина, — отец Ляны. Он знал это несмотря на то, что не видел его ни разу. Вдруг цыган отвернулся от него и начал стремительно уходить куда-то вдаль.
— Куда же ты? — позвал Андрей.
— Пойду поймаю себе коня.
— А как же я, мне ведь тоже нужен конь, — забеспокоился Андрей.
— Зачем тебе? — рассмеялся цыган. — Тебе еще рано.
И вдруг, непонятно каким образом, он снова оказался рядом с Андреем. Усмехнулся печально, заглянул ему в глаза своими большими черными, так похожими на Лянины глазами и грустно сказал:
— Я и забыл. Тебе ведь тоже конь скоро понадобится. Позаботься, сынок. Туда обязательно надо въехать на коне. Иначе беда. Иначе плохо.
— Куда туда? — спросил Андрей, но цыгана уже не было рядом. Он был уже совсем далеко, у самого горизонта, в нескольких шагах от черного вязкого тумана.
— Куда туда?!! — изо всех сил закричал Андрей, без всякой надежды, что цыган услышит его.
Но тот повернулся к нему, помахал рукой и вдруг Андрей отчетливо понял, что он показывает на эту черную полосу тумана, закрывающую горизонт.
Непонятный ужас охватил Андрея. Он остолбенел от страха, не в силах двинуться с места. И тут жуткий, нечеловеческий вопль вырвался из его бешено вздымающейся груди…
Арсеньев проснулся. Он до сих пор не мог понять, чем же так ужасен был этот вполне безобидный сон.
* * *
И теперь, уже дома, по дороге из кухни в свою комнату, он вспомнил этот «кошмар» и, удивляясь, почему-то содрогнулся.
Миновав длинный коридор, Арсеньев, привычно толкнув дверь ногой, вдруг остолбенел от изумления. На его любимом диванчике…
