оскорбленным. — Что ты пытаешься сказать, Майкл? Хоть иногда мы и расходимся во
мнениях, ты не можешь верить, что я причастен к исчезновению Селин.
— Ты всегда любил говорить мне о том, во что я могу или не могу поверить, —
мягко произнёс Майкл. — Разве я могу поверить, что ты специально столкнул меня с
лестницы или намеренно сломал мне руку или нарочно удерживал меня под водой в
ванной. За кого я тебя принимал?
Тэтчер не отреагировал на обвинения Майкла, словно он их и не слышал.
— Ты правда думаешь, что я убил Селин? Что я похитил её? Что я мог навредить
этой девочке?
Мне хотелось ему верить, хоть я и знала, что он способен на насилие. Такую власть
имел над людьми Тэтчер Таунсенд. Настолько убедительными были эмоции на его лице и
его голос.
— Ты так думаешь, Майкл? — надавил Тэтчер. — Думаешь, что я как-то
причастен к исчезновению Селин?
— Я думаю, что ты с ней спал.
Тэтчер открыл было рот, чтобы ответить, но Майкл продолжил.
— Думаю, тебе надоело с ней спать. Думаю, в день её исчезновения ты нанёс её
визит. Думаю, ты угрожал ей. Скажи, что я неправ.
— Ты неправ, — не помедлив ни на миг, произнёс Тэтчер. Я взглянула на Лию, но
она ничем не показала, что он врал.
Майкл сделал ещё один шаг вперед. Хоть я и не видела на лице Тэтчера Таунсенда
злости, что-то подсказывало мне, что Майкл её видел. Он наблюдал за тем, как нарастает
ярость его отца. Тэтчер злился на обвинения, на то, что их озвучивал его собственный сын
и на то, что Майкл вынес ссор из избы перед чужими, очерняя имя Таунсендов.
— Только не говори, что твоя честность и ранг не позволяют тебе спасть с дочерью
твоего партнера, — Майкл всегда реагировал на ярость одинаково. Он подбрасывал в
огонь хворост.
Тэтчер Таунсенд считал себя основателем династии, ни в чём не уступающим ни
одному человеку. Он хотел, чтобы таким его видели. И Майкл прекрасно знал, чем он
заплатит за то, что рушит созданную им иллюзию.
— Можно забрать мальчика из трущоб, — небрежно сказал он своему отцу, — но
нельзя забрать трущобы из мужчины.
Предупреждения не последовало, как и намека на лице Тэтчера. Он не сжал кулаки.
Не произнёс ни звука. Но в один миг Майкл стоял перед своим отцом, а в следующий я
услышала удар, и Майкл лежал на полу.
Тэтчер ударил его тыльной стороной руки. Достаточно сильно, чтобы он упал и
оставался на полу. Но мысленно ты уже переписываешь историю. Ты не сорвался. Не
вышел из себя.
Ты победил.
Ты всегда побеждаешь.
Дин шагнул между Майклом и его отцом, а Лия бросилась к Майклу. Тэтчер
Таунсенд попросту налил себе выпить.
— Я буду рад увидеть вас в моём доме, — сказал он нам, покидая комнату. —
Дайте мне знать, если я смогу помочь.
ГЛАВА 15
Существовала разница между тем, чтобы знать, что отец Майкла бил его, и тем,
чтобы увидеть это собственными глазами.
— Не знаю, как вы, — произнес Майкл, поднимаясь на ноги и утирая кровь с губы
тыльной стороной руки, — но я думаю, что всё прошло хорошо.
Небрежный тон Майкла почти уничтожил меня. Я знала, что он не захочет моей
жалости. Не захочет моей ярости. И что бы я не почувствовала, он это увидит.
— Хорошо? — переспросил Дин. — Ты думаешь, что всё прошло хорошо?
Майкл пожал плечами.
— Особенно тот момент, когда я представил тебя своему отцу, как своего доброго
друга Барфа. Я буду помнить его вечно.
Это не имеет значения, если ты не позволишь ему иметь значение. Моё сердце
болело за Майкла, за мальчика, который рос в этом доме.
— Ты в порядке? — спросил у Слоан Майкл.
Она неподвижно, побледнев, стояла рядом со мной и отрывисто дышала. Она
думала об Аароне. О том, что только что произошло с Майклом. О своём отце. О его отце.
Слоан сделала три крохотных, неуверенных шага и обняла Майкла, очень крепко
обвивая его шею руками и, кажется, не собираясь отпускать.
Зазвонил мой телефон. Я ответила на звонок, наблюдая за тем, как Майкл обнимает
Слоан.
— Всё прошло совсем не хорошо, — приветствие агента Стерлинг напомнило мне
о том, что мы были подключены к видео и аудио связи. — Я не стану спрашивать, в
порядке ли Майкл и не скажу: «Я же вам говорила». Но скажу, что Бриггс с нетерпением
ждет, что Тэтчера Таунсенда обвинят в нанесении телесных повреждений.
Я включила громкую связь.
— Вас слышат все, — сказала я Стерлинг.
Какой-то миг я ждала, что она повторит свои слова об отце Майкла, но, судя по
всему, она решила, что он не станет благодарить её за это.
— Что мы узнали? — спросила она вместо этого.
— Когда Тэтчер сказал, что Майкл неправ, он не лгал, — Лия облокотилась на
рояль и скрестила ноги. — Но я не могу сказать, что он имел в виду — возможно Майкл
был неправ только частично, а возможно — полностью.
Я мысленно прокрутила воспоминания Майкла в своей голове: Я думаю, что ты с
ней спал. Думаю, в день её исчезновения ты нанёс её визит. Думаю, ты угрожал ей. Я
попыталась проскользнуть в голову Тэтчера, но вместо этого оказалась в голове Майкла.
Ты обвинил его в том, что он спал с Селин. В том, что он угрожал ей. Но ты не сказал,
что он её похитил. Не обвинил его в том, что он ворвался в её студию и в ярости
разгромил её.
— Что-нибудь ещё? — мои размышления нарушил голос агента Стерлинг. Пока
Лия рассказывала ей об ещё одной лжи, которую она услышала — когда Тэтчер назвал
Рэми одним из своих ближайших друзей — я снова начала профилировать Майкла.
Ты был спокоен. Ты не вышел из себя. Ты сказал, что всё прошло хорошо. Из этих
фактов вытекало логическое заключение: Майкл не считал, что его отец мог физически
навредить Селин . Если бы ты в это верил, ты бы ударил его в ответ.
Я изучала Майкла — зарождающийся синяк на его лице, его позу и то, как он
держался в стороне от Лии.
Когда Лия надавила на тебя в комнате Селин, ты сказал то, что наверняка
заставило бы её сбежать. А когда я открыла рот, чтобы продолжить разговор…
Майкл, как мог, старался оттолкнуть нас. Он хотел побыть в комнате Селин в
одиночестве. И то, что он там увидел, заставило его решить выпить и поговорить с его
