— Прошу вас, майстер Гессе. Идите за мною… Вы хотите сказать, что под подозрением кто-то из общины? — уточнил раввин, закрыв за ними дверь небольшой, невероятно чисто убранной комнаты, и Курт качнул головой:
— Нет. Приезжий. Возможно, из Кастилии, но с точностью сказать не могу и понятия не имею, кто он и что он. Его самого мы застать не сумели, но, по словам его сообщника, именно он как-то управляет Дикой Охотой, которая унесла столько жизней в ночь после турнира. Если наша информация верна, сегодня этот человек намерен дать ей волю, и ее жертвами станет, возможно, не одна сотня горожан. К слову, не думаю, что Дикий Король будет привередничать, разбирая вероисповедание своей добычи.
— Не надо меня пугать, майстер Гессе, — вздохнул раввин, — я и без того сделаю все, что могу. Но что я могу?
— Скажите, что вы думаете об этом, — попросил Курт и, развязав принесенный мешок, вытряхнул на стол все, что в нем было.
Раввин на несколько мгновений застыл неподвижно, разглядывая груду коробочек, фигурок и бумаг перед собой; наконец, вздохнув, он приблизился к столу и осторожно, будто боясь обжечься или испачкаться, кончиками пальцев разровнял ворох вещей перед собою.
— Вот это хамза, — полувопросительно сказал Курт, указав на изображение ладони, покрытое синей краской. — Но что за знак в центре? Ведь обыкновенно он не такой.
— Знаки на яд ха-Хамеш бывают разными, — отозвался раввин, мизинцем вытолкнув фигурку в сторону от остальных вещей. — Но… Да, здесь он совсем не полагающийся, ни по каким допущениям.
— Это какая-то еврейская магия?
— У евреев нет магии, — поджал губы Леви-Кагнер. — Не в вашем понимании. Мы не можем управлять никакими силами; не можем мы, и запрещает Всемогущий.
— У христиан обращение к темным силам тоже вроде как запрещено и колдовство тоже вроде как почитается грехом. Однако ж без работы я не остаюсь.
— Я понимаю вас, майстер Гессе, — оборвал раввин и болезненно поморщился, тяжело вздохнув: — Как же вам объяснить…
— Просто скажите, на основе вашей веры можно создать некую ересь и магическую практику? Работающую магическую практику?
Леви-Кагнер пробормотал себе под нос нечто неразборчивое, снова оглядев сваленные в кучу предметы на столе, и отмахнулся:
— Пусть будет так, майстер Гессе. Мне, видимо, придется принять вашу… paradeigma (так это зовется?) — удобства ради, иначе мы никуда не сдвинемся. А на долгие объяснения, как я понимаю, у вас нет времени.
— Сейчас, если верно всё узнанное мною, владелец всех этих безделушек находится на местном еврейском кладбище и готовится выпустить Дикого Короля на Охоту. Посему — да, времени у меня крайне мало. Попытайтесь объяснить мне так, как сумеете, господин Кагнер, — в общих чертах и самое главное. А именно — практическую часть: кто он, что может быть в его арсенале, чего мне ждать и к чему готовиться. Хотя бы намекните, с чем я встречусь.
— Вы, видимо, полагаете, что я сам волшебник, майстер Гессе? — невесело хмыкнул раввин, за уголок приподняв со стола один из листов бумаги и, близоруко сощурившись, всмотрелся. — Эти записи… что-то вроде рабочих записок… Зашифрованные. Но шифр простой, можно сказать — обыденный.
— Известный каждому из вас и никому извне? — уточнил Курт тихо, и раввин медленно перевел взгляд на него, несколько мгновений смотря в лицо позднему гостю молча и пристально.
— Да, — ответил он, наконец. — И я полагаю, что вам могу об этом сказать. Шифр прост: вместо каждой буквы пишется следующая за нею.
— Такое доверие? — усомнился Курт, и раввин пожал плечами, вновь обратившись к бумажному листу:
— Просто этот шифр давно устарел и сохраняется скорее как традиция; им сейчас пользуются в основном для обрядовых целей или вот таких записей.
— Все ритуальные надписи делаются таким шифром?
— Нет, что вы, майстер Гессе. Где-то он необязателен, а где-то — впрямую не предписан, как, например, при составлении надписей для мезузы.
— Для кого?
— Для чего, — поправил раввин и кивнул на кожаную коробочку, снятую с дверного косяка в доме Каспара. — Вот это — мезуза. В нарочитой выемке в косяке двери, через которую вы сюда прошли, имеется точно такая же: в этом чехле лежит свиток из кожи чистого животного, на котором начертаны буквы шин, далет, йуд. Это… как бы одно из имен Всемогущего, в данном случае — Охраняющий Двери Израиля.
— На свитке, который нашел я, четыре буквы. Или одна из них пишется двумя значками?
— Нет, — настороженно отозвался раввин и, отложив бумажный лист, замялся, глядя на кожаный чехольчик перед собою.
— Открыть и показать вам? — усмехнулся Курт, и Леви-Кагнер кивнул:
— Да, прошу вас, майстер Гессе.
Курт извлек из чехла крохотный свиточек, развернул его и поднес к лицу раввина; старик сощурился, наклонившись ближе, и распрямился, вздохнув.
— Это охранное…
— Заклинание? — подсказал Курт, когда хозяин дома замялся, и тот вздохнул снова:
— Пусть будет заклинание, так вам будет понятней. Здесь изменен один и добавлен один символ, но смысл от этого меняется очень и очень сильно. Вместо Всевышнего защита жилища и того, кто в нем, приписывается… ha-Satan. Тому, что исходит с… темной стороны. И… выходит так, что защищать обитателя дома сия сила должна будто бы от себя же самой.
— Если проще сказать, это как бы заградительное заклятье — защита от тех же сил, с которыми этот человек работает?
— Если проще — то да.
— Можете сказать, как он управляет Дикой Охотой? Это можно выяснить хотя бы приблизительно — быть может, из этих записей?
— Сомневаюсь, что он оставил подробный отчет на такую тему, — заметил раввин скептически. — Даже если таковой и существует, то навряд ли вот так, на разрозненных листках, таким простым шифром, на виду… Но я попробую. Дайте мне немного времени, майстер Гессе.
Курт вздохнул. Время… Именно времени и было сейчас всего менее в его распоряжении — минуты уходили безвозвратно, утаскивая за собою солнечный свет, укрывая небо и улицы сумерками.
Вокруг раввина Леви-Кагнера Курт прохаживался, не зная куда себя деть, и от нечего делать разглядывая обстановку комнаты, кусок улицы в окне, незнакомые витиеватые буквы на амулетах, лежащих на столе. Хозяин дома сидел молча, перебирая листки бумаги, близко поднося их к глазам; полушепотом проговаривая буквы, раввин просматривал первые строчки, большую часть написанного откладывал и брал следующий лист, лишь два или три из них просмотрев до конца.
— Так что же? — нетерпеливо спросил Курт, когда тот, вздохнув, распрямился на табурете.
— Если вы соизволите не стоять за моей спиною, майстер Гессе, — отозвался раввин утомленно, — я поделюсь с вами своими мыслями.
