Алекс кивнул и, захватив комм, направился в санблок.
– Я пошел? – кинул ему в спину Себастьян.
– Да, – обернулся к нему детектив. – Прости. Я задумался. Дверь просто захлопни.
– Ты думай, думай, – согласился Марсо, теряя громкость, и выпал из реальности Алекса.
Одежды снимать были одни трусы, но этого хватило, чтобы запустить на комме пару встреч Тайни с Самантой, и убедиться, что косметический сеанс начался десять минут назад. Поэтому утренние водные процедуры прошли в темпе подготовки к спецоперации, четыре в одном: депилирующий крем на лицо, шампунь на волосы, зубную щетку в зубы и содержимое мочевого пузыря – в сток. Через пять минут Коллингейм выскочил из душа, в чем мать родила – китиарец, к счастью, уже покинул помещение. Нет, Алекс не стеснялся, но и семафорить перед другим мужиком причиндалами не хотелось. Хотя они оба были натуралами. И особенно поэтому. Через две минуты детектив покинул номер. Через пять – был у лифта. Через десять – совал любопытный нос в косметический кабинет.
– Здрас-сьте, – он коротко кивнул радужной косметутке, пытаясь прорваться сквозь пелену того самого сериала, который Алекс демонстрировал вчера портье. Девушка смотрела его, вольготно устроившись в кресле-кушетке для клиентов.
Заметив гостя, Саманта мгновенно выключила комм, прошлась пальцами по разноцветным прядям и расцвела приветливой улыбкой:
– Я могу вам чем-то помочь? – промурлыкала она, оценивающим взглядом оглаживая торс Коллингейма.
– А Тайни… В смысле, Хэлли, тут нет? – расстроено поинтересовался он и неожиданно осознал, что огорчился искренне. Здравый смысл говорил, что глупо надеться, что она придет на процедуры после того, как Себастьян нашел ее вещи на помойке. Но, как выяснилось, всё же сердце надеялось.
– Нет, она вчера уехала, – ответила девушка, может, чуть резче, чем следовало, чтобы не выбиваться из образа.
– А куда, не знаете? – спросил Алекс стеснительно.
Саманта явно навязывала ему роль скромника. Детектив не мог сказать точно, к какому виду животных его отнесли, но явно к какому-то съедобному. Хищников в зоопарке Локсби, насколько Коллингейм помнил, и не было.
– Нет, – с многообещающей улыбкой ответила косметутка, и Коллингейм внезапно осознал этимологию этого слова. – Мне сегодня утром позвонили с ресепшена ее отеля и передали, что она просила отменить процедуры в связи с отъездом. Но, может, я могу ее заменить? – радужная девица призывно подергала бровью.
На взгляд Алекса, замена была… неравнозначна. Девица же, видимо, посчитала, что собеседник раздавлен свалившимся на него счастьем, поэтому игриво продолжила:
– Вы можете сводить меня в кафе, чё.
Чтобы у Коллингейма вообще никаких сомнений в ее намерениях не возникло, Саманта покачивала ножкой и томно заскользила взглядом в область ширинки детектива. Ее язык с пирсингом чувственно облизывал верхнюю губу. Ну, ей, наверное, казалось, что чувственно. Ради Тайни Коллингейм был готов напоить радужное недоразумение кофе. Главное, чтобы лапать не начала и раздеваться не потребовала… Да что там, Алекс был готов даже у шеста сплясать, с Себастьяном на пару, если бы это помогло найти Роул.
– Желание леди для меня закон, – натянул улыбку детектив, и косметутка засияла так, будто Коллингейм воплотил в жизнь ее самую заветную эротическую фантазию. Впрочем, возможно, быть «ледью» и было для нее самой большой мечтой. Несбыточной, чё.
Алекс галантно подал даме руку, помогая спуститься с кушетки. Та поправила немыслимо-кислотный комбинезон и вцепилась в предплечье детектива, как пиранья.
– Только я здесь недавно, – начал разговор Коллингейм, когда девушка заперла кабинет. – И даже не знаю, куда можно пойти.
– Я знаю, чё, – уверила косметутка и решительно потянула Алекса за собой к лифту.
Пара вертикальных и одно горизонтальное перемещение привезли их в холл довольно помпезного… скорее, ресторана, чем кафе. Детектив осознал, что Саманта дорого ему обойдется: не только морально, но и материально. Нет, для Тайни ему ничего не жалко! Не то что для этой крашеной мымры. Он заказал у официанта-аборигена два кофе (себе черный, чтобы взбодриться, даме капучино) и по «самому лучшему пирожному». Наверняка, пирожное ему всунут самое дорогое. Но кто его знает, что может понабрать «ледь», если дать ей меню? Саманта изобразила на лице недовольство его выбором, но Алекс этого «не заметил».
– Как я могу к вам обращаться, барышня? – спросил он с восторгом, хотя на общем пастельно-золоченом фоне ресторана косметутука выглядела вырвиглазно.
– Сэм. – Она откинулась на спинку кресла и таки натянула довольную улыбку. – А ты?
– А я Алекс. Сэм, а ты здесь родилась?
– Нет, что ты! Здесь никто не рождается. Я сюда прилетела с Гедеона. Здесь море, свежий воздух…
– Как «никто не рождается»? – дошло до Алекса. – А местные что, из яиц вылупляются?
– Местные размножаются, – отмахнулась косметутка. – Я про нормальных людей, чё.
В этот момент «ненормальный» официант-абориген принес заказ. Ни один мускул не дрогнул на его лице, и даже улыбка не потускнела. Зубы у официанта были белоснежными. Либо признак здорового образа, либо хорошего дантиста. Но если Саманта не врала насчет их бедности, то первое.
Косметутка тоже не смутилась. Видимо, не посчитала, что в ее словах есть что-то «ненормальное».
– А почему тогда нормальные не рождаются? – не понял Коллингейм, полностью попадая в образ недалекого телка, которого хватай за кольцо и веди, куда хочешь.
– В договорах написано, – поморщилась собеседница, прихлебывая пенку с кофе, – что мы обязуемся не заводить детей в период работы.
– И что, вы так вот и страдаете в одиночестве, бедненькие? – Алекс отведал пирожное. Сколько бы оно ни стоило, оно стоило своих денег.
– Зачем же «в одиночестве»… – на лице у косметутки отобразилось всё то, чем она была готова заняться хоть сейчас, если бы не работа. – Главное – без последствий, чё.
– А чего так?
– А зачем мы здесь владельцам со своими спиногрызами? – удивилась его наивности «радужная». – Их же где-то нужно содержать, потом учить. Лишний головняк и пустая трата денег. Нет, здесь строго: если залетела, то либо на аборт, либо «гудбай, амиго», чё.
– А родить и пойти работать куда-нибудь в другое место? – предложил Коллингейм.
– Нет здесь работы за курортами. Никакой, – сообщила Саманта.
– Но местные же здесь как-то живут?
Косметутка сморщилась.
– «Местные»… Они больные на всю голову. И разговоры у них только об их Творце! Я как только приехала, они мне всё мозг выносили своими бреднями. Правда, довольно быстро перестали. Видимо, испугались, что я донесу. А потом, лет десять назад, им вообще запретили общаться с отдыхающими и персоналом на любые темы, кроме вопросов сервиса. Теперь они только бесшумно шуршат вокруг, как тараканы. Противные, конечно, но безвредные, чё.
– Даже не воруют? – спросил Алекс. Мало ли, что сказал Чет…
– Нет. Здесь если и воруют, то только приезжие. Но на въезде жесткий фейсконтроль, чё. Говорят, клиентов, которые проходят по полицейским базам, разворачивают прямо в космопорте и отправляют с Парадиза первым же рейсом. Причем неважно куда. И деньги за путевки не возвращают.
Надо же! Выходит, в Сети не врут. Здесь для клиентов и правда Рай. А то, как живет персонал, кого волнует?
– Здесь крутой владелец, если ему такое с рук сходит, – уважительно отозвался Коллингейм.
– Владельцы. У отелей разные владельцы.
– Но есть же кто-то главный? Кто-то следит за порядком?
– Не знаю, – пожала плечами косметутка. – Я над этим не задумывалась, чё.
Она доела пирожное и выжидательно уставилась на детектива.
– Сэм, а ты не дашь мне номерок? – послушно произнес он. – У тебя, наверное, уже следующая клиентка скоро. Мы могли бы вечерком…
Разумеется, никакого «вечерком» Алекс не планировал. Но, во-первых, вдруг что-то еще нужно будет уточнить. А во-вторых, если к делу удастся притянуть Майера, он мог бы по номеру пробить передвижения. Записав контакт, детектив доставил Саманту Локсби до ее кабинета, попрощался, вынужденно чмокнув в губы, и полез разбираться с тем, что свалилось к нему на комм от Олдмена и Марсо.
