будто с трудом нашла в своем расписании окошко, чтобы выбраться сюда.
– О, привет! – Он перегнулся через стойку и чмокнул меня в щеку. Я ошарашенно моргнула. – Круто, что пришла. Что пьешь?
– Капучино.
– В девять вечера? В баре?!
Как объяснить ему, что я люблю привычные продукты и напитки? Он уже смешал и протянул мне что-то алкогольное. Под его взглядом пришлось отхлебнуть. Сладко и крепко.
– Так вы видели тех девушек? – спросила я.
– Может, и видел, – легкомысленно ответил бармен. – А может, просто хотел, чтобы вы пришли снова. Не уходите, я расскажу все, что знаю.
Пока он отвлекся на других посетителей, я осмотрелась, держа в руках бокал, из которого больше не сделала ни глотка. Музыка приятно отдавалась во всем теле, тут было много девушек, одетых как Пак Со Ён, но ничего похожего на порчу, колдовство или принуждение не происходило. Девчонок лапали чуть сильнее, чем я сочла бы приличным, но это, наверное, во мне говорил чопорный голос моей матери, а нормальные люди так и отдыхают. Я устала бороться – другие вокруг меня жили, не боясь умереть, и я изо всех постаралась погрузиться в их мир.
Бармен пробрался ко мне, когда я уже собралась уходить. За стойкой вместо него теперь стояла девушка с серьгой в ухе.
– Смотрю, вы не пьете.
Он кивнул на мой коктейль. Под его обиженным взглядом я опрокинула коктейль в рот.
– Вы их видели? – повторила я. – Тех девушек, фотки которых вам показывал полицейский.
– Я вижу много девушек, но не на всех хочется долго смотреть.
А вот это было уже подозрительно. В рейтинге красоты девушек, находящихся в этом баре, я плелась бы в хвосте. Я нервно рассмеялась, но бармен протестующе цокнул языком, забрал у меня из рук бокал и отставил на ближайший столик.
– Не нужно себя недооценивать. – Он потрогал мою щеку, и я почувствовала себя очень странно.
Мне казалось, если что-то в этом духе со мной однажды произойдет, мне очень понравится, но сейчас было скорее неприятно от такого вторжения в личное пространство. От коктейля я слегка опьянела и все равно чувствовала себя не расслабленной и веселой, а какой-то заторможенной. А потом его руки оказались у меня на пояснице – и пока я думала, хочу ли, чтобы они там были, он меня поцеловал. Горячие губы на моих губах. Впервые в жизни. Мой мозг продолжал работу, его не уносило горячей волной, как пишут в книгах, я сохраняла абсолютную трезвость рассудка и только подумала: «Так вот как это – целоваться».
Знаю, позорно не целоваться ни с кем до двадцати, и я бы лучше умерла, чем призналась кому-нибудь в этом, но в двенадцать я жутко испугалась маминого предсказания. Ведь для того, чтобы тебя кто-то поцеловал, надо сначала оказаться в ситуации, где такое может произойти. За всеми этими размышлениями я как-то просмотрела момент, когда поцелуй стал неприятно глубоким и настойчивым, и вместо волнения просто почувствовала, что чей-то язык настойчиво облизывает изнутри мой рот.
– Можно я… спрошу кое-что? – храбро спросила я, упираясь руками ему в плечи.
– Давай.
– Скажите мне честно. – Я сжала обе руки на его рубашке. – Пожалуйста, скажите, вы видели тут тех девушек?
Он смотрел на меня, продолжая крепко обнимать за талию посреди бара. Тут это, похоже, никого не смущало. Потом его руки сползли ниже, и я снова замерла. Вместо ответа он поцеловал меня снова, и в этот момент я заподозрила, что ничего он не знает. Но как быть? Он мне вроде был симпатичен и я, похоже, сама с ним заигрывала, так что отказать уже было неудобно. Я впервые пожалела, что неловкий школьный флирт, поцелуи и бесконечные вечеринки прошли мимо меня. Не хватало опыта оценить все грани ситуации: я чувствовала лишь мокрое и горячее прикосновение на своих губах и думала, вежливо ли будет оттолкнуть его. Ничего плохого он ведь мне не сделал.
– Ты такая красивая, – шептал бармен, и мне стало жаль себя до слез. – Идем, покажу тебе свою берлогу, там классно.
Мой мыслительный процесс был абсолютно парализован. Я стояла и думала: «Вот сейчас я, наверное, и выясню, что случилось с девушками. Наверняка он врет. Он видел их, видел и убил. Хоть бы на этот бар прямо сейчас обрушился тайфун и прекратил все это вместо меня».
Бармен потянул меня за руку, и мои ноги сами сдвинулись с места.
– Беби! – раздался возмущенный голос рядом со мной. – Малышка, ты чё тут устроила?
Я обернулась. Какой-то парень в черной кепке и надетом поверх нее капюшоне толстовки взял меня за локоть и потащил за собой, крикнув бармену что-то неразборчиво-грубое. Все произошло так быстро, что я даже опомниться не успела, а тип в черном уже утянул меня в толпу танцующих, протащил через них, как бульдозер, вытолкал в широкий коридор, ведущий к туалету, и развернул к себе.
– Предсказательница Ли, у вас крыша поехала? – спросил человек в кепке.
До меня с огромным трудом, словно информация проникала сквозь каменную кладку, дошло: Чан Чон Мин. Это не моя галлюцинация, он действительно передо мной стоит, живой, здоровый и злой. Жажда обнять его накрыла меня так, что пришлось с силой сжимать свое предплечье, пока взрыв боли меня не отрезвил.
– Я вас без формы не узнала, – выдохнула я.
Рядом с нами очень громко, мокро и страстно целовалась какая-то парочка, и я зависла, разглядывая их. Теперь я больше разбиралась в поцелуях, и мне интересно было сравнить. Инспектор обошел меня и встал так, чтобы заслонить парочку и добиться внимания.
– Предсказательница, алло. Я повторю вопрос: вы в своем уме? Поверить не могу, что такая разумная женщина, как вы, способна на такие глупости!
«Разумная женщина»? Что за стариковское оскорбление! Он старше меня лет на десять, не меньше, и меня называет «разумная женщина»? Похоже, мое возмущение его насмешило – он фыркнул, и от этого у меня на душе потеплело. Я что, настолько рада его видеть?
– Делаю, что хочу. Я кое-что выясняла.
– Я видел.
– У меня все было под контролем, – буркнула я, прислонившись к стене, чтобы ноги не дрожали.
Хоть бы он не понял, как я ему рада! Смотрит на меня, как на идиотку.
– А ведь предсказатели должны быть оплотами мудрости… – изрек он. – Или это только в Чосоне работало?
– Может, я хотела с ним целоваться, – сказала
