и не разобравшись с мыслями, но дав себе хороший подзатыльник, я вывалилась из комнаты и подалась к девчонкам. Недолго думая, мы решили провести выходной день в городе.
Как раз ярмарку обещали.
Погуляв между торговыми рядами с крикливыми завлекалами, мы решили, что будет нелишним посмотреть представление шутов. Тем более билет стоил копейки.
Мей захотелось запастись пирожками, и мы пошли к уже любимой лавке тётушки Лив. Только вот аппетит резко испортился.
Красивая темноволосая дракониха выпорхнула из книжного магазинчика. Вся такая нежная, невесомая. Казалось бы, отчего сердце покрывается шипами при виде нее?
Все просто.
Это смазливое личико я не могла не узнать. Точнее, я не могла его забыть, ведь именно эту дракониху я застала в объятиях несостоявшегося жениха в день нашей помолвки.
Брюнетка увидела кого-то в толпе и растеклась в игривой улыбке.
Сердце стукнуло еще раз и остановилось. Я молча наблюдала, как к ней приближается мой нареченный.
Остановился и что-то говорит, наверное. Лица его не вижу. Встал спиной.
Темно-синий камзол, накрахмаленный ворот рубашки, черные брюки, «обнимающие» длинные крепкие ноги. Вырядился так, будто не на прогулку вышел, а на свидание.
Хотя разве это не оно?
Даже причесался по-другому!
Укол ревности вошел в сердце, и я крепко сжала кулаки.
Вот же прохвост. Что этот чешуйчатый там сказал вчера? «Ты слепая, мне, кроме тебя, никто не нужен»?
Ну да, теперь вдвойне охотно верю.
Потому-то ты и водишься со всеми подряд! Включая… эту. Два года прошло, не надоела еще?
И почему явились именно сюда? Другого места для свидания не нашлось?
Дракониха потянулась к руке Эзера с такой тоской на лице, что я не сдержалась и отвернулась.
Делать мне больше нечего, как глаза свои им продавать!
– Рина, ты чего? – забеспокоилась Тери, заметив, как на моей голове зашевелились волосы от злости.
Я тут же заморгала и постаралась вернуть лицу невозмутимый вид.
– Все в порядке, – заверила я, высоко задрав свой нос.
Буду я тут еще сырость из-за ящера разводить! Не дождется!
– Простите, вы не видели..? – Долетели до меня слова незнакомой женщины.
Она была такой уставшей, что едва держалась на ногах, но продолжала тыкать равнодушным прохожим в лицо чьим-то портретом.
– Это моя дочь. Она пропала. Вы не видели её? – говорила женщина, и я, не успев дать себе отчёт, кинулась к ней и схватила фотографию.
Нет, эту девчонку я не знаю.
Но почему же тогда чуйка толкнула меня к ней? Такая молоденькая, такая красивая и, скорее всего… мертвая.
Точно мертвая!
Я ощутила от портрета такой холод, что мигом отдёрнула руку.
Девочка умерла не своей смертью. В мучениях, агонии и отчаянии!
– Вы видели её? – спросила меня женщина со слезами на глазах, и я застыла.
– Простите, нет, – шепнула я и просто не смогла удержаться, чтобы не коснуться плеча несчастной матери и не послать ей тайком импульсы умиротворения.
Увидь кто, что я сейчас вытворяю за пределами Академии, простым наказанием бы не отделалась. Вылетела бы с треском.
Но иначе я не могла.
Да проклянут меня Стихии, если оставлю эту женщину медленно сгорать в агонии, ожидая дочь, которая никогда не вернётся.
– Рина! – окликнула меня Мей, и со страдалицей пришлось расстаться.
Она вернулась к прохожим, продолжая показывать потрет. Ее сердце все еще разрывалось и ныло, но слезы перестали опалять разъеденные солью щеки.
Несчастной матери стало чуть спокойней на душе. Со временем станет еще немножечко легче. И мне от этой мысли теплее.
Жаль, я не могу больше ничего для нее сделать.
Я бросила еще один взгляд на незнакомку и подалась в толпу, окружившую площадку. Первыми вышли шуты с совсем несмешными номерами.
Девчонки заскучали и решили прогуляться за напитками, а я осталась смотреть дальше. И не зря.
Акробаты порадовали. Такие вещи вытворяли!
Не без магии, конечно. И зуб даю, у каждого из них в кармане припрятан артефакт удачи.
Я с удовольствием наблюдала за действом, как вдруг ощутила чересчур пристальное внимание.
«Это не чужой. А свой. Но беспокойный», – подсказало ведьминское чутье, и я поспешила разобраться, кого же успела вывести из себя.
При том ничего для этого не делая!
– Добрый день, Рина. – Эзер пристроился возле меня во всем своем великолепии.
А куда делась драгоценная драконша? Решил не ограничиваться одной девицей?
– Теперь я сильно сомневаюсь, что он добрый, – хмыкнула я.
Эзер, ожидаемо, колкости не оценил. Я уже хотела спросить, за какой редькой он пожаловал, как дракон изъяснился сам.
– Зачем ты подходила к той женщине с портретом? – спросил он…
К той несчастной матери? Видел?
Вот же глазастый! Я думала, он слишком увлечен своей пассией, чтобы меня заметить.
– Вы с ней знакомы? – продолжил Эзер цепочку странных вопросов.
И если бы я не знала, чем промышлял драконище до прихода в Академию, то непременно бы задумалась, откуда такой ярый интерес.
Господин сыщик из секретной службы Его Величества все не может попрощаться с профессиональными привычками? Хотя он, кажется, ни с чем не расстается. Если что-то хочет, то берет. Измором…
– Не думаю, что должна перед тобой сейчас отчитываться, – уверенно пропела я. – Сегодня выходной, мы не в Академии, а значит, ты не мой начальник, а я не твоя подчиненная, – с превеликим удовольствием разложила ему все по полочкам.
Утерла-таки нос.
– Не припомню, чтобы ты хоть раз выдерживала рамки подчиненного и руководителя, – подметил дракон.
Не по его ли вине я переходила эти границы?
– Но ответить тебе все равно придется.
– С какой стати, позвольте узнать?! – нахмурилась я.
– С той самой, что я профессор Академии, Устав которой ты недавно нарушила, – ошарашил меня Эзер. – Ты ведь знаешь, что нельзя применять магию, действующую на сознание вне стен учебного заведения? – спросил он с таким довольным видом, будто поймал меня на крючок.
И поймал ведь! Чтоб его! Будет шантажировать?
– Импульсы не воздействуют на разум, они успокаивают душу, – заверила я Эзера, надеясь, что он купится на этот отчасти правдивый аргумент. – А что касается Устава… Не я одна его нарушила. Расскажешь про мою маленькую шалость, и я обвиню тебя в домогательстве! – пригрозила я, и лазурные глаза Эзера полезли на лоб.
– В домо… что? – нахмурился дракон так, что его чёрные брови образовали наконечник стрелы.
– Не знаешь названия тому, чем промышляешь? – я ухмыльнулась.
– Что такое домогательство, я знаю. Не пойму, каким боком ты приписала его мне, – требовал объяснения дракон.
Святая невинность. Сколько недовольства в пылающих небесно-синих глазах.
– А как иначе назвать твои посягательства на мою свободу?
«И не только на мою» следовало
