фотография вагона, забитого тремя шаржами на Бена Роу, Стивенса и Хэллера. Сверху — надпись: «Заказ для Джасти». Сет приподнял брови:
— Джасти? Не ожидал от тебя.
— Для меня — это история об ответе системе. Сабы встали на защиту Джасти, потому что система не могла предложить того, что мог он. Притом, без лозунгов, без обещаний. Только действие. Пара выстрелов, и весь саб снова чувствует себя в безопасности. Впервые, в Периметре угрожали забастовкой. И система прогнулась. Так что не стоит недооценивать этого парня. Даже если он сам не понимал, что делает.
Сет ничего не ответил. Четверо добрались до середины юго-восточного района. Недолго поболтав, разошлись.
* * *
Гленн заскочил в свою квартиру. Увидел, что дверь в мамину спальню открыта. Видимо, забыл закрыть. Тихо прошёл по коридору.
Мамы в кровати не оказалось. Подушка валялась на полу. Простыня и одеяло лежали скомканными и порванными.
— Мама! — крикнул Гленн.
Он оглянулся. Свет фонаря, падающий сквозь окно в кухне на прихожую, внезапно пропал. Тень ползла по полу к входной двери. Вскоре, в коридоре показалась мама.
Мама шипит. Пустые склеры направлены Гленну в ноги. Маму сильно трясёт. Она широко открывает рот. Быстро шагает Гленну навстречу. Кожа плотно обтягивает мамино лицо. Пара прядей волос слетает с головы на пол. Гленн выставляет вперёд руки. Пытается задержать маму. Она крепко впивается пальцами в его плечи. Гленн боится что-то делать. Боится навредить. Мамины пальцы сжимают плечи всё сильнее. Больно. Гленн аккуратно отцепляет её руки. Одну, вторую. Крепко держит. Отталкивает маму на пару шагов. Гленн быстро вытаскивает смартфон. Открывает архив. Включает «Резонанс1». Мама снова набрасывается на Гленна. Хватает за мантию. Пытается укусить. Челюсть почти дотягивается до горла. Мама замирает. Дрожь уходит с её тела. Дыхание успокаивается.
Мама опустила руки. Молчала с пару минут. После, замотала головой и пролепетала:
— Гленн, я так больше не могу. Я прошу тебя, избавь меня от этого. Пожалуйста, Гленн! — из глотки снова вырвалось шипение. — Боль невыносимая. Я ничего не могу делать. Ничего не помню. То час пропадёт, а то и целые сутки — как в пропасть. Прости меня за всё. За эту чёртову болезнь. За эти чёртовы несколько лет, что ты провёл в моей комнате. Но я больше не выдержу. Пора это заканчивать. Я знаю, ты справишься.
Гленн с трудом сдерживал дрожь в руках. Вытирал липкое от слёз лицо. Вспомнил головную боль от альцефулы. Пытался представить, что чувствует мама. Она не заслужила такого.
Рука Гленна вытащила клинок из чехла. Другая рука легла маме на плечо. Остриё медленно ползло по воздуху к маминой груди. Остановилось в сантиметре.
— Гленн, — продолжала мама. — Мальчик мой, ни о чём не думай. Я не хочу становиться монстром. Я давно со всем попрощалась. Прошу, закончи это. Пожалуйста, Гленн!
Лезвие вошло в сердце. У мамы захватило дыхание. Она закашляла. Клинок повернулся. Мама обхватила шею Гленна. Вдвоём, они медленно опускались на пол. Слёзы хлынули у Гленна из глаз.
— Тише, тише, — прошептала мама. — Всё хорошо.
Она перестала дышать. Гленн вытащил клинок и кинул в сторону. Протёр лицо и взглянул на маму.
Гленн вспоминал, как они покупали ему первую гитару. Как ходили после школы в сквер возле набережной. Как она пыталась его нарядить на первое свидание. Увы, неудачное. И как успокаивала после него. Гленн с мамой часто сидели с уроками до ночи. Когда ему перевалило за двадцать, она помогала подготовиться к тесту для сертификата. Вроде уже взрослый, а всё никак не мог сам справиться. Наверное, мог. Просто нравилось делать это с ней.
Гленн держал на руках красивую, заботливую, добрую женщину, что, казалось, просто уснула. Теперь она, наконец, отдохнёт.
Придя в себя, Гленн позвонил Крису.
— Алло? — ответил тот.
— Она превратилась. Окончательно. Я ничего не мог сделать. Пришлось…
— Так, спокойно! Сейчас мы со Скоттом приедем и всё решим. Ничего не делай.
«Вызов завершён». У Гленна оставался ещё час побыть с ней.
Шейн медленно крался на «бьянки» по песчаным дорогам Четвёртого саба. Проехав коттеджи, он выехал в лес. Притормозил. Вдалеке замерцали фары. «Бьянки» медленно двинулся навстречу. Вскоре, за деревьями показался большой чёрный джип. Остановившись напротив, Шейн заглушил мотор. Ждал, настороженно глядя в тонированное лобовое стекло. Фары джипа снова замерцали. Шейн медленно вышел из «бьянки». Оглядываясь, осторожно прошёл вперёд. Распахнув правую дверь джипа, заскочил внутрь. На водительском сидел Пол Уотч. В смокинге, с короткой тёмной стрижкой и чёлкой, закрывающей правую бровь.
— Уотч, — произнёс Шейн.
— Уильямс-младший, — с ухмылкой ответил Уотч. — Молодец, что один приехал.
— Уверен, что один?
— За тобой хвост от въезда в саб висит.
— Повезло, что я не заметил, — Шейн откинулся на спинку. — Иначе бы твой хвост не дожил до утра. Я такие фокусы не люблю.
— Я тоже много чего не люблю. Например, всех, кто связан с властью Девятого юниона. Доверия нет. Понимаешь? Так что прими мои фокусы как данность. И вообще, это ты хотел встретиться.
— Да. И ты, внезапно, согласился. Похоже на подставу. Не пояснишь, с чего вдруг решил из тени выйти?
— Меня твой человек убедил. Знаешь, толковый парень. Кое-что понимает в нашей работе. Я это ценю. Плюс, есть должок твоему отцу.
— Круто, — Шейн кивнул головой. — В Девятом дела сейчас совсем плохи. Стивенс привёл мутных людей и хочет угробить Периметр. У меня есть много вопросов.
— Валяй, — Уотч улыбнулся. — Но не обещаю, что отвечу хотя бы на один.
— Не откроешь тайну, почему ты решил свалить со своего поста в сабы, кинув моего отца и добрую часть Девятого?
— Ох, ничего себе, — Уотч ухмыльнулся. — Как ты красиво нарисовал. Начнём с того, что у меня, как и у любого нормального человека, есть свои принципы. Я сразу обрисовываю людям, с кем им придётся иметь дело, и сразу выкладываю все условия. Так вышло, что мои условия в Девятом, в какой-то момент, перестали выполняться. Примерно в тот момент, когда Роу сменил профессора Хойта на посту Модератора. Твой отец всегда пытался добиться от Стивенса и ГСП выполнения условий. А вот Роу шёл у этих ублюдков на поводу. В итоге, когда мои условия посылались куда подальше, я отказывался от обслуживания. Твой отец меня понимал,
