– Что-то вы сегодня долго курили, господин офицер, – отметил старый Ник, встречая Миллстоуна, – наверное, денёк был не из лёгких, вот и было над чем подумать.
– Нет, господин Дейджен, – ответил Джон, снимая шляпу и вешая её на вешалку, – денёк был как раз так себе, осваиваюсь.
– Да, вам бы это не помешало. У нас такая неразбериха с этими границами и территориями, хорошо хоть, соседи тихие в основном.
– Да, это точно. Но, боюсь, к ним тоже придётся наведаться.
– Ну, это уж вам виднее, вы всё-таки человек федерации, вас они побоятся трогать. Не хотите ли, кстати, чаю? Я недавно купил просроченный концентрат у бродячего торговца. Но он хороший, я уже попробовал, чтобы если что, не отравить доблестного офицера.
– Бросьте, мистер Дейджен, – улыбнулся Миллстоун, – есть вещи, которыми нельзя отравиться, потому что срок годности для них чистая формальность, и такие концентраты первые в списке. Мне было бы куда интереснее, откуда он взял этот концентрат.
– Никто вам не скажет. И впредь, зовите меня просто Ник, я же уже вас просил. Я фамилию свою плохо воспринимаю, могу даже не откликнуться.
– Хорошо, Ник, я постараюсь, но как-то мне неудобно.
– Удобно-удобно, так что проходите за стол, вода скоро закипит.
Чайник, стоявший на небольшой печке, и вправду уже гудел, сообщая о том, что из носика вот-вот повалит пар. Ник тем временем бросил в две чашки по кубику концентрата и добавил немного сахара.
– Я хотел вас спросить про одного из ваших соседей, – сказал Миллстоун, глядя в окно на заходящее солнце.
– Про кого именно? Мы все здесь соседи.
– Про гробовщика Фреда.
– И что вам про него интересно? – немного недоверчиво спросил старик.
– Мне довелось с ним разговаривать, и мне он показался немного напуганным чем-то. Может быть, вам что-то об этом известно?
– Тут всем об этом известно, только говорить побаиваются.
– Интересно. Офицеры полиции мне ничего об этом не сказали.
– А потому что тоже побаиваются.
Зловещую интонацию Ника дополнила зазвеневшая крышка чайника, что заставило Миллстоуна перевести взгляд на печку.
– Лучше напрямую расскажите мне, что произошло, хватит ходить вокруг да около, – с лёгкой доброй улыбкой ответил Джон.
– У Фреда был сын. Он пропал, очень давно. У нас и сейчас-то с подобными делами никто не справляется, а тогда и подавно.
– Его так и не нашли? – кивнул Миллстоун.
– Да, – старик налил кипятка сначала в кружку Джона, а потом в свою, – и даже никаких следов, или намёков на то, кто и зачем украл десятилетнего ребёнка.
– И Фред придумал свою версию.
– Именно, мистер Миллстоун, – Ник уселся напротив детектива и взглянул ему в глаза, – он считает, что это одно из языческих племён с диких территорий украло его для своих кровавых ритуалов.
– Я почему-то не удивлён.
– Может, это и не бросается в глаза, но священник Джарвис его лучший друг. Всё то время, пока Фредди не делает гробы, и не наводит порядок на кладбище, он молится в часовне.
– Его можно понять. Это серьёзная травма. Но ведь тело мальчика не нашли, значит, нельзя утверждать, что он мёртв.
– Это вы так думаете. У тамошних дикарей свои нравы, попади к ним человек из федерации, жить ему недолго.
– Я думаю, что если ситуация станет критической, уж с дикарями федеральная армия справится, – Миллстоун почти сразу пожалел, о том, что сказал подобное, не предвидев мыслей старика, которые будут вызываны ими.
– На север они всё равно не сунутся, уж много было таких.
– Узнаю ваши общие с Фредом мысли.
– Тут у всех такие мысли. Никто из тех, кто туда отправлялся, не вернулся. Вот и думайте, господин офицер, – в голосе Ника появилась какая-то мягкость, но говорил он серьёзно.
– Что же, не будем пока обсуждать это, – миролюбиво парировал Миллстоун, отхлебнув чая и переведя глаза на заходящее солнце.
Чаепитие и общение продолжалось ещё часа полтора. Несмотря на своеобразность Ника, старик был приятен детективу, к тому же знал массу сплетен практически о каждом жителе Смоллкрика. К примеру, мистер Джарвис появился в городке относительно недавно, и о его прошлом мало что известно. У него не было даже паспорта гражданина федерации при себе – его оформили под покровительством Шермана. А вот трактирщик Уотерс, напротив, провёл здесь всю свою жизнь, сам построил своё дело, и, несмотря на свой образ, является человеком добродушным, рассудительным и справедливым. О нём старый Ник ничего плохого сказать не мог.
Уже почти стемнело, когда Миллстоун решил направиться в свою спальню, которая располагалась на втором этаже и там даже был выход не небольшую террасу. Джон сбросил с себя пиджак и вышел покурить. Этот покой пограничных территорий определённо обладал своеобразным шармом. Городок погружался в сон, и на улицах воцарялась тишина, ощущение которой усиливалось темнотой, сгущавшейся по мере захода Солнца. Она казалась Миллстоуну небезопасной, потому что в ней легко было скрыться и пересечь границу в местах, где ещё нет постов федеральных сил. Но даже это не могло испортить это бесконечное ощущение покоя.
Закрыв окна – становилось прохладно – Миллстоун разделся и лёг на кровать. Не столько хотелось спать, сколько растянуться и спокойно подумать. Да, в столице это вряд ли было бы возможно, потому что у него непременно были бы планы на вечер, и в кровати он оказался бы далеко заполночь, и возможно не один, так что на мысли перед сном не было бы времени. Но этот отдых был на пользу, а заодно ощущение того, что ты участвуешь в настоящих делах: ни для кого не было секретом, что судьба федерации зависит от того, насколько она распространит своё влияние.
С этими мыслями Миллстоун забрался под одеяло и заснул. Сон был крепким, но даже в нём сохранялось ожидание нового утра, когда снова можно будет заняться деятельностью. Однако планам не всегда суждено сбываться – наверное, Джон видел какой-то приятный сон, когда поверх него прогремел самый настоящий гром. Сложно было спросонья что-то понять. Только вскочив в кровати, Миллстоун понял, что где-то не очень далеко стреляют.
Но не успел он вскочить с кровати, как его заставила содрогнуться серия взрывов. Быстро отыскав свой пиджак и выхватив из внутреннего кармана пистолет, он выскочил на террасу. Ему казалось, что перестрелка происходит очень близко, и он уже собирался в ней участвовать, но виной этому ощущению была тишина. Выскочив наружу, Миллстоун не обнаружил в поле зрения ни банд, которые бы подавляли друг друга огневой мощью, ни вообще какого-либо источника подобных звуков. Спустя секунду он уже сбросил с себя пелену сна и понял, что всё это происходит за пределами Смоллкрика, но и не настолько далеко, скорее всего, в пределах границ федерации.
