— Закончите — постучите, я вас выпущу.
В ее высокомерном тоне отчетливо прозвучало: выпущу, если пожелаю.
— Ну а теперь, голубки, оставляю вас наедине, воркуйте на здоровье.
Кудряшка нажала кнопку на стене, дверь отъехала.
В животе у меня похолодело. Скрестив руки на груди, я направилась к молчаливому, скорченному вампиру. «Ох, и дернула меня нелегкая согласиться на эту авантюру! На вид-то вампир беспомощен, но так ли это на самом деле?»
— Констебль? — окликнула я Кудряшку.
— Ну что еще? — недовольно обернулась она.
Я растянула губы в улыбке и вкрадчиво спросила:
— Вы ведь не забудете отключить камеру слежения?
— Не забуду! — отрезала она, а потом добавила, даже не понижая голос: — Шлюха кровососова!
Я фыркнула. Оскорбление было по делу, хотя дамочка об этом даже не подозревала. И все-таки я намеревалась не подставлять этому вампиру ни вен, ни чего бы то ни было другого. Если получится.
— Он обещал, что ты придешь, — сиплым от долгого молчания голосом произнес Бобби.
Я резко развернулась, пытаясь усилием воли унять колотящееся сердце:
— Кто сказал?
Бобби сел и обхватил руками колени.
— Мой Господин. Сказал, ты сумеешь меня выручить.
Он наконец-то поднял на меня глаза, и я вздрогнула от неожиданности. Вот почему Бобби показался мне мальчиком-потеряшкой! Я уже сталкивалась с ним четыре года назад. И он тогда сидел точно в такой же позе и произнес эти же слова.
— Она у них там. — Он медленно поднял руку и указал себе за спину, на стену.
Волоски у меня на загривке встали дыбом.
— Она в подвале. — Он безвольно ссутулился, словно совсем обессилел.
Я смотрела на него, не веря своим глазам. Мальчик или играет и жмет на жалость, как будто на собеседовании при получении сертификата равноправия, или...
— Господин велел, чтобы я ждал тебя здесь и сказал тебе, где она.
..Или же Бобби зачем-то в подробностях проигрывает некую сцену, напоминает мне о прошлом.
О том самом прошлом, которое навек отпечаталось у меня в памяти. Как клеймо, нанесенное раскаленным железом.
Тогда, четыре года назад, Бобби еще не успел стать вампиром, он был всего лишь одним из рабов. Он продежурил на страже всю ту ночь, после того как девочку нашли, продежурил до самого утра, пока не появилась я.
— Когда они ушли, я попытался заставить ее выйти. — Лицо его исказилось. — Но она ударилась в крик...
Тогда стоял январь. Мне внезапно стало холодно, словно и я невольно перенеслась в прошлое. Я вспомнила мутный диск солнца в ледяном небе, испятнанном красным. Место, куда я пришла, представляло собой настоящую крысиную нору, точнее сказать, вампирью нору — логово в самом сердце КровоСОС-тауна. К горлу подкатило — я даже сейчас, как наяву, чувствовала удушающую вонь мочи, свежей крови и боли...
На лице Бобби застыл ужас.
Я протиснулась в подвал, чтобы вытащить девочку. Кричать она уже не могла, только слабо скулила. Из радужных глаз падали ледяные слезинки — падали и тут же разбивались о камень. Она поддалась на уговоры, позволила мне взять ее на руки и сразу же крепко уцепилась мне за плечо, хотя мое прикосновение и причиняло ей боль. Я завернула девчушку в свою куртку и перепачкалась кровью: девочка была вся искусана, беспорядочные пятна алели на зеленой коже. Эти мерзавцы-кровососы изувечили ее так, что в хрупком тельце не осталось даже крови на кровоподтеки.
— Как они могли? — хрипло прошептал Бобби. — Сиобан такая крошечная.
Двенадцатилетняя Сиобан, зеленокожая девочка, была сестрой, точнее, сводной сестрой Мика и чистокровным лепреконом. Она приехала на каникулы из Ирландии навестить брата, и, когда целая банда кровососов вытащила ее прямо из постели, у ребенка просто не хватило сил сопротивляться — что она могла против них? Ее разыскивали уже пять дней, и Мик, отчаявшись, обратился ко мне за помощью. Будь Сиобан человеческой крови, поиски можно было бы бросить уже через сутки, но феи живучи, и даже при потере крови им удается продержаться дольше.
И хотя я знала, что похитителям помог кто-то из своих же, домашних — ведь ни один вампир не смог бы переступить порог Микова дома без его приглашения, — хотя знала, что Мик лишь гонец, я согласилась взяться за эти поиски и заключила сделку.
Сиобан была первой моей соплеменницей, которую мне удалось спасти. Предыдущие попытки кончались поражением, я отыскивала жертвы, но слишком поздно. После случая с Сиобан удача улыбалась мне чаще, правда, у меня с тех пор завелся свой информатор.
Итак, четыре года назад я заключила сделку, и именно она теперь привела меня в камеру с серебряными стенами, где я очутилась взаперти наедине с изголодавшимся вампиром, арестованным за убийство подружки. Именно из-за той сделки вампир напомнил мне о том, что я хотела бы забыть, да при всем желании не могла.
Он был уполномочен передать мне приглашение.
А как-нибудь попроще нельзя было?! Старый добрый телефон уже не годится?
Воздух в камере внезапно показался мне ледяным. Я попятилась и уперлась спиной в дверь. Скажет Бобби еще что-нибудь или нет? Непонятно. Он раскачивался из стороны в сторону, серые глаза остекленели, рот приоткрылся, обнажив клыки. Может быть, за эти четыре года он и дослужился от раба до вампира, но по сути так и остался марионеткой, которую Господин дергает за веревочки. У мальчишки уйдут десятки лет, прежде чем он обретет независимость.
Интересно, он знал, что такое Дар, или попросту сосал кровь, пользуясь своими внешними данными? Бедняга. Впрочем, ему всяко лучше, чем Мелиссе, — в отличие от нее, Бобби хотя бы не лежит в морге. Пока что, по крайней мере.
Меня снова обдало холодом. Я потерла руки, чтобы согреться, но тщетно. Что стряслось с отоплением, оно ведь жарило на полную катушку? Я озадаченно посмотрела на вентиляционную решетку. И тут до меня дошло: эта пухлявая дрянь отключила отопление. Нарочно. Потому что от тепла вампир Бобби оставался вялым, а от холода... Ну и гадина же она! Я забарабанила костяшками пальцев в дверь. Пора сваливать.
Уголком глаза я заметила какое-то движение, повернулась, и вовремя: Бобби уже не сидел, а стоял на четвереньках и силился подняться.
Вот нелегкая!
Я саданула в дверь со всей силы.
Бобби пополз ко мне сначала неуклюже, но все увереннее и ловчее.
Я пнула дверь ногой, так что сталь загудела. Ушиблась. Она что там, оглохла, эта жирная тварь?
Теперь нас с Бобби разделяло фута три, не больше. Он поднял голову и втянул ноздрями воздух.
Два фута...
«Успокойся, — велела я себе. — Волнуешься — сердце колотится, а вампир чует, когда пульс ускоряется». Но унять сердцебиение не получалось ни в какую. Наоборот, из-за проклятущего серебра на стенах, полу и потолке мне стало хуже, я запаниковала, кровь побежала по жилам быстрее. «Успокойся, Дженни, соображай хладнокровно!»
