Бобби прикрыл меня своим телом и прижал к полу, и вовремя, потому что прямо в нас ударила раздвоенная молния. Ноздри мне обжег острый запах горелой мяты. Бобби дернуло вверх, как марионетку за ниточки, глаза у него выкатились от боли, и через миг он весь обмяк.
Я спихнула его с себя и с трудом перевернулась на живот. Встать пока не получалось: отзвуки магического удара болью отдавались во всем теле, будто меня побил своей битой гоблин.
— Ах, простите, я нечаянно, — довольным голосом произнесла Кудряшка. — Так старалась вас не задеть, но он слишком уж тесно к вам прижался. — Она помахала тонким серебряным прутом, увенчанным гладким навершием из яшмы. От самоцвета все еще постреливали зеленые искорки. — Знаете, эти новые оглушающие чары, которые у нас ввело новое начальство, с ними нелегко сладить.
Я едва дышала. Проще говоря, чары разят наповал. Как там Бобби? Обмякшее тело лежало неподвижно. Тьфу, нелегкая. Больше я у него сегодня ничего не выведаю — ему еще повезет, если он очухается до рассвета.
На Кудряшку я глянула с нескрываемой ненавистью. Она так и расплылась в ухмылке.
— О, простите, я, может быть, слишком рано пришла? Помешала вашим развлечениям? — пропела она.
— Не помешали, — процедила я сквозь зубы и поднялась.
Уж я ей помешаю больше, чем она мне. Будьте уверены.
— Ну как там у тебя с этим озабоченным козлом?
— Что? — Я плюхнулась на стул Хью и плотнее прижала мобильник к уху.
Несколько мгновений я вообще не понимала, о чем речь, и блуждала отупевшим взглядом по пустому кабинету. Соображала я с трудом. Мало того, что мне едва удалось выбраться из камеры Бобби целой и невредимой (и отнюдь не благодаря своевременному вмешательству констебля Кудряшки). Я кое-как пережила беседу по душам с огорченным и разочарованным во мне Хью. Свое нервное возбуждение и дрожь я относила на счет оглушающего заклятия. А теперь еще придется ждать инспектора Хелен Крейн, то самое новое начальство, которое ввело в обиход эти оглушающие заклятия. Инспектор Крейн пожелала самолично со мной побеседовать — просто обхохочешься, какое веселье мне это сулило.
— Брось притворяться, Дженни, — поддразнивал меня знакомый голосок Тони, нашей администраторши, в трубке. — Давай колись: ты сдалась или нет, Финн пригласил тебя на свидание или как? Помни, от твоего ответа многое зависит, у нас тут целый тотализатор.
Я потерла затылок и прикрыла усталые глаза:
— А, вот ты кого так ласково называешь...
Теперь до меня наконец дошло, кого она имеет в виду.
Прижимая телефон плечом к уху, я посмотрела на упаковку таблеток джи-зава, которая невинно поблескивала у меня на ладони. Отступать больше некуда, придется принять лекарство...
— Да ну тебя, ты прекрасно знала, о ком я! — Тони нетерпеливо прищелкнула языком. — И помни, я в курсе, что личная жизнь у тебя на нуле, как бензин в пустом бачке. Да если бы меня интересовали фавны, я уж точно подпустила бы Финна поближе, у него пылу хоть отбавляй, любая ледышка растает. — Она вновь хихикнула. — Ты ведь знаешь, что тетушка Тони права, так что хватит увиливать, выкладывай всю правду: снизошла ты до бедненького влюбленного фавна или нет? Я буду нема как рыба.
Тут уж я не выдержала и вяло улыбнулась: большей сплетницы, чем Тони, на свете не найти.
— Нечего рассказывать, — заверила я ее, стряхивая с коленок пыль. Черные льняные брюки уже выглядели так, будто я валялась в них по полу. Собственно, почему «будто»? Валялась, и даже два раза. — Финн таки пригласил меня на свидание, но я не «сдалась», как ты изволишь выражаться.
Хоть он и носил меня на руках, причем буквально.
— Дженни, что с тобой такое? — Тони разочарованно вздохнула. — Сдерживать свой темперамент очень вредно. Пчелка-лапочка, кончай его динамить и не томи общественность! — шутливо взмолилась она. — Через три дня наше пари истекает; если ты не сдашься, я проиграю, так что долой воздержание, попробуй, каков Финн в постели, наверняка не пожалеешь, да и для здоровья полезно.
Легко сказать — попробуй. Подождав, пока во рту накопится слюна, я быстро кинула на язык таблетки и поспешно проглотила их.
— А если не сдашься, ты меня ужасно подведешь, — пожаловалась Тони, — потому что в случае проигрыша я должна этой ведьминской сучке, простите, штучке, ну, Леоноре с ее «зайками», день в салоне красоты. С полным набором процедур.
— Тони... — Я сдавленно усмехнулась, язык покалывал жгучий привкус лакрицы и пряностей, оставленный таблетками. — Тони, ну как тебе втолковать? Ни за что на свете я не соглашусь на свидание с Финном и ни за что на свете не лягу с ним в постель только ради того, чтобы ты смогла выяснить, есть ли у него хвост, и выиграть свое разнесчастное пари!
Она что-то возмущенно залопотала в ответ, но я не разобрала ни слова. Таблетки начали действовать, а эффект у них суровый. Представьте, что вас умело разогрели для любовных утех, а потом, вместо того чтобы перейти от прелюдии к делу, ухнули вам на голову ведро ледяной воды. Вернее сказать, пустили ледяную воду вам по жилам. Препаршивое ощущение, честное слово. Но на тех, кто подсел на вампирский яд, на наркоманов вроде меня, джи-зав действует по принципу метадона — подавляет жажду подставить вены вампиру, подавляет неукротимые желания. Будь я человеком, мне хватило бы и двух таблеток, причем на несколько суток, однако у волшебного народа обмен веществ такой скорострельный, что часа через два меня скрутит вновь. И тогда придется выбирать: проглотить очередную дозу таблеток и поставить себе пиявок — именно пиявок, вампиры тут ни при чем, — или я рискую не совладать с собой и отдамся первому встречному кровососу.
А это очень, очень вредно для здоровья.
Амфетамин, содержащийся в таблетках, возымел эффект, мне немного полегчало, и я вновь стала слушать щебет Тони:
— ...а ты у нас единственная, кто сумеет выяснить правду!
— Угу, — не подумав, буркнула я в трубку.
— Значит, ты согласна! — возликовала Тони. — Так бы и расцеловала тебя, Дженни! Ура, здорово!
— Минутку-минутку, — спохватилась я, — на что я только что согласилась?
— Как — на что? Спросить Финна, есть у него хвост или нет! Я же тебе говорю: Леонора считает, что единственный способ это узнать — затащить нашего рогатенького в постель или хотя бы зажать в уголку, но пока что никому из ее подруженций это не удалось. — Она томно хихикнула. — И между прочим, добивались они своего такими средствами, что мне его даже жалко стало, — ну ни перед чем не останавливались!
Значит, сам Финн пока тоже на провокации не велся и позиций не сдавал. Странно, мне бы радоваться, но вместо этого я почему-то рассердилась, и мне захотелось что-нибудь расколотить со злости. Сплетни не имели под собой ни малейших оснований. Какие бы лекции на тему «что такое хорошо и что такое плохо» ни читал мне совсем недавно озабоченный моим моральным обликом Хью, в какое бы безвыходное положение я ни попала, но ни намека на роман с Финном у меня и близко не было.
