Мы осмотрели свои чемоданы, лежавшие у наших ног. Исаев закрыл дверь. «Лампа загорелась красным» — услышали мы его голос. Холмс потянул пусковой рычаг. Синие стрелки на циферблатах завертелись, приближаясь к установленному времени. Мне казалось, что мы падаем в пропасть. Вероятно, то же самое чувствовал Путешественник по Времени. Мой мозг воспринимал качание, но оно одновременно казалось иллюзией. Холмс увидел на циферблатах скорое приближение цели и замедлил работу машины.
Глава IX. Долгожданные гости
Когда мы вышли из машины времени, первым, что предстало перед нашими глазами, был первый этаж нашей квартиры. Как нам хотелось услышать, как навстречу нам идёт миссис Хадсон! Но мы не могли потребовать, чтобы она дожила до этого года. Квартира была незаселена, и мы поднялись в гостиную.
Убранство гостиной не изменилось за сорок шесть лет: камин, «уголок химии», полочка с трубками, стол с пятнами от кислот. Но в ней было то, что вначале поразило нас. По сторонам были установлены восковые фигуры. Холмс оторопело смотрел на незваных гостей, словно пришедших к нам из музея мадам Тюссо.
— Что здесь делает восковой профессор Мориарти?
Действительно, фигура Мориарти стояла около стола. Там же стояли наши восковые копии.
— Ватсон, ведь это мы!
— Я вижу, что это мы. Но что надето на вашу голову?
Действительно, восковой Холмс имел на голове шляпу охотников на оленей, которую настоящий Холмс, несмотря на его некоторую эксцентричность, не стал бы носить в Лондоне.
— У меня есть дорожный картуз с ушами. Но если я не ошибаюсь, этот головной убор, — Шерлок Холмс показал на голову восковой фигуры, — можно встретить на иллюстрациях к вашим рассказам. Я уже предъявлял претензии к вашим рассказам, но иллюстрации тоже оказались неудачны[39].
— Холмс, взгляните, это же Джабез Уилсон, жертва «Союза рыжих»!
Передо мной сидел восковой Уилсон, ещё не знающий, что его водят за нос, и переписывал Британскую энциклопедию.
— Да здесь и сама Британская энциклопедия, — заметил Холмс. — Только настоящая ли она? Действительно, настоящая. Ватсон, какое издание переписывал мистер Уилсон?
— В том году как раз вышло девятое издание.
— Зато сейчас уже четырнадцатое издание. Интересно узнать, почему рядом лежат старые газеты. — Холмс осмотрелся в поисках остальных восковых фигур. — Это же Ирен Адлер и король Богемии. Ватсон, я вижу, что здесь что-то не в порядке. Разве восковая фигура изображает мисс Адлер? Если это Ирен Адлер, то я король Богемии.
Перед окном стоял восковой бюст Холмса, сыгравший ключевую роль в поимке Себастьяна Морана. Как и в момент выполнения своей цели, он был задрапирован красным халатом. На стене висел мой револьвер. К камину был прислонён охотничий хлыст.
— Неужели здесь был открыт музей? — спросил Холмс. — Я никогда не мог предположить, что мне будет оказана такая честь.
В гостиную вошёл Исаев и начал озираться по сторонам.
— Мы в музее, Исаев. Вы уже сделали в Германии то, что хотели?
— Да, и я готов поведать вам результат моих трудов. Что это? Энциклопедия?
— Британская энциклопедия. Настоящая, не искусственный экспонат.
— В таком случае я воспользуюсь ей и газетами.
Исаев начал штудировать наши результаты. Мы сели в кресла, когда-то бывшие нашими, а теперь выставленные на обозрение публики. Когда шпион подошёл к концу своего исследования, его лицо выразило неудовольствие.
— Итак, многое из того, что мы подготовили, а я приказал довершить, пошло по моему плану. Германия не развязала ни одной мировой войны.
— Мы оба во внимании. Верно, Ватсон?
— То, что мы совершили, вошло в историю как «капитуляция кайзеровской Германии» и «социализм с человеческим лицом». Германия стала Германской Демократической республикой. И как вы думаете, кто стал президентом?
— Не могу догадаться.
— И не догадаетесь. Эрнст Штольц.
— Неужели Штольц?
— Да, Ватсон. Вы скажете, что он узурпатор или самозванец. Но если бы не было самозванцев, то не было бы республики.
— Я согласен с вами. В таком случае не было бы и смены династий, и на нашем троне был бы совсем другой монарх.
— Штольцу нужно было оправдать своё нахождение у власти. Немецкая армия оказалась нашим союзником, но военных не следовало делать правителями, ведь страшно далеки они от народа. Конечно, благодаря происшествию с «общедоступным балом» мы добились своей цели бескровным путём. На нашей стороне была вся армия. Если бы не этот бал, наши действия обернулись бы берлинским аналогом Парижской коммуны или гражданской войной. И вообще, лютеранство утверждает, что власть всегда от бога и ей нужно повиноваться. И кайзер, и Штольц для немцев одинаково первое лицо государства.
— Вероятно, у этого происшествия не было аналогов в мировой истории.
— Genosse Штольц живёт без роскоши и не пользуется привилегиями. Привилегии — дело дворянства. Штольц стал первым среди равных и, находясь на посту президента, работает так же как и другие граждане.
— Вы сказали, что Штольц живёт без роскоши и не пользуется привилегиями. Вы имеете в виду то, что автомобиль нужен ему исключительно для работы почтальона?
— Автомобиль стал просто средством передвижения. Бывший кайзер спокойно закончил жизнь в голландском дворце Доорн. Нашей удаче способствовало то обстоятельство, что кайзер пытался застрелиться. Немцы пришли к выводу, что он рехнулся.
— Спасибо Гёте за это обстоятельство, — прокомментировал Холмс.
— Конечно, императрица была не в восторге от этого поступка мужа и от его причины. Скандала удалось избежать, всё-таки в Германии нет того явления, которое буржуи назвали «жёлтой прессой». Бисмарк с его «исключительным законом против социалистов», по-видимому, был недоволен развернувшимися событиями, но он в то время жил в имении Фридрихсру и никому не мешал. Поскольку Genosse Штольц женился на Агнесс Клозе, она стала первой леди. Немцы применили для этой цели американский термин, не так ли? Правда, с советской точки зрения немцы проявили то, что советские критики называют "оппортунизмом" и "мелкобуржуазным уклоном". Немцы не собираются уничтожать капитализм, понимая, что это невозможно. По крайней мере, без человеческих жертв. Оставалось только умиротворить капитализм и доказать, что немцы ему не враги. В Советском союзе существовала плановая экономика, требующая выполнять государственные планы за определенный срок. Их принцип: «Пятилетку — в четыре года!». В Германии же существуют рыночная экономика и частная собственность. По словам Genosse Штольца, «как из пфеннигов складывается марка, так и данная сумма реформ даст социалистический строй». Смертная казнь признана пережитком прошлого. В Советском Союзе существовал идеологический надзор над наукой, и некоторые науки считались служанками империализма. В Германии ничего подобного не было. Немцы строили социализм постепенно, до десятых годов этого века, а не так форсированно, как этого требовали коммунисты. В коммунистическое будущее они не верят. Классы просто равны по положению, поскольку бесклассовое общество недостижимо.
