Два.
Младший инженер достал из кармана маленький квадратный футляр размером со спичечный коробок. Он повернул маленький диск и нажал несколько кнопок, прежде чем задать вопрос обычным тоном. Из прибора сразу же пришел ответ.
– Так это и есть леди-пилот, – задумчиво произнес шеф. – Мы снова столкнулись с человеческим фактором. Я уже дважды подключал к ней устройство для записи мыслей, и каждый раз получал отрицательный график. Это просто означает, что она считается устойчивой к этим магнитофонам старого типа. Несколько раз я просил у директоров одну из новейших машин. Но вы знаете, как трудно убедить руководителей этих крупных компаний идти в ногу со временем. В ответ они сказали, что любой, у кого достаточно ума, чтобы противостоять старой машине, либо не нуждался в наблюдении, либо был слишком хорош для этой работы и должен быть повышен. Они забывают, что именно мыслеустойчивец загнал Номер Три в трясину и нам понадобилось семь дней, чтобы вытащить его оттуда. А еще был неполный мыслесопротивленец, который потерял Номер Четыре шесть лет назад.
– Забавно, что его так и не нашли.
– Ну, в то время я был всего лишь студентом, но у меня всегда была идея, что они должны были искать дальше, понимаете, они просто предположили, что он упал где-то между этим местом и Нью-Йорком, в пределах пятидесяти миль или около того по обе стороны от прямого курса.
– Подобное не может случиться снова, – воскликнул Макс Норман. – С новыми регистраторами мы знаем с точностью до полумили, где они находятся в любой момент.
– Да, но это неприятно – выкапывать их из нор и выуживать из моря, и всегда есть шанс, что кто-то может пострадать, и тогда, конечно, будет расследование и много глупых вопросов и еще более глупых предложений на будущее от старые чудаки, которые никогда в жизни не ездили быстрее пятисот миль в час.
– Мне жаль эту девушку-пилота, потому что у нее аномальный интеллект. Она находится в восемьдесят седьмой зоне, и когда вы вспоминаете, что на земле всего семьсот человек, достигших девяностой, вы видите, как она растрачивает свои таланты на пилотирование у нас в компании.
– Интересно, а почему она это делает, когда она могла бы заниматься гораздо более интересной работой?
– В том-то и беда. К несчастью для нее, она относится к матримониальному типу и хочет иметь детей. Столетие назад, когда евгеника была впервые введена в употребление, мы пытались вывести вундеркиндов и математических гениев, но благодаря нашим ошибкам мы получили вместо задуманного урожай сумасшедших; теперь мы ограничиваем совокупный интеллект до ста десяти и получаем великолепные результаты. Поэтому бедная девушка должна выбрать мужчину с двадцать третьей степенью интеллекта или меньше – соответствующего умным мужчинам девятнадцатого-двадцатого века. Можем ли мы винить ее за то, что она не хочет связываться с таким мужчиной? Он был бы "слишком медлителен, чтобы простудиться" – как говорили в те далекие дни.
– Кажется неправильным, что нашим самым умным людям должно быть отказано в семье, если они этого желают, но люди с таким интеллектом должны быть слишком заняты, чтобы не думать о таких вещах.
– Вы слышали сигнал, возвещающий о благополучной посадке Второго? Этот сигнал – всего лишь пережиток тех времен, когда полет ракеты считался большим риском, и нам действительно приходилось специально страховать пассажиров.
– Нет, я его не слышал.
– Тогда позвоните в головной офис еще раз, пожалуйста, и спросите, благополучно ли они прибыли.
Макс Норман снова достал маленький прибор и позвонил в офис. Оба мужчины напряглись и выглядели серьезными, когда произносимые слова довольно прерывисто доносились из маленького громкоговорителя.
– Нет, Номер Два не приземлился в Нью-Йорке.
– Что говорится в таблице записей? – нетерпеливо крикнул Фаулер.
– Ну, сэр, на карте… на карте закончились чернила, когда снаряд пролетел над Чикаго.
Движения шефа были невероятно быстрыми. Его первая вспышка нецензурной брани тоже была невероятной. Люди в этом офисе, ответственные за то, что в инструменте закончились чернила, получили тот же старинный взрыв эмоций, только в сто раз более резкий, более саркастичный, как и люди, совершившие глупые ошибки два столетия назад. Фаулер достал из кармана более крупный и сложный прибор и назвал все крупные города, над которыми пролетела ракета и многие воздушные лайнеры, пролетевшие по его траектории в разреженном воздухе, где метеоритная пыль бесконечно кружится вокруг Земли.
Была лишь небольшая зацепка, и она несла в себе зловещее послание. При приближении к Нью-Йорку пилот снаряда запросил координаты, заявив, что их искатель вышел из строя. Здесь была ужасная двойная случайность, которая всегда все портила. Две минуты и сорок секунд спустя ракета отправил вызов С. О. С., который так и не был завершен. Итак, где же была ракета? Когда ей определили позицию, она находилась на очень большой высоте, и у нее все еще была достаточная скорость, чтобы пронести их на тысячу миль. У пилота были средства управлять полетом в любой момент – даже при необходимости вернуться на прежний курс. У них также были средства связи с воздуха, из-под воды, с глубины двухсот футов под землей. После попадания ракеты наступила мертвая тишина. Запасная пружина, которую держали сжатой на случай чрезвычайных ситуаций, доставила двух инженеров в Нью-Йорк чуть более чем за семнадцать минут. Даже во время поездки они привлекли самые лучшие умы мира, чтобы помочь в поисках.
Когда мисс Генриетта Морган, назовем ее простым именем, лишенным букв и цифр, обозначающих ее квалификацию, вошла в рубку управления ракеты Номер Два, она не думала ни о высоких приливах, ни о манометрах, ни о счетчиках, ни о сложных пеленгаторах, ни о десятках других замысловатых приборов, которыми был оснащен маленький стальной отсек. Она думала о том, как хорошо было бы иметь свой собственный маленький домик за городом, с садом и счастливыми детьми вокруг нее. Но муж? Это было камнем преткновения. Она не могла примириться с мыслью о муже с менталитетом всего в двадцать три единицы из возможных ста единиц интеллекта. Ее красота была весьма поразительной, несмотря на строгость одежды, которой требовал напряженный, механический век, и многие мужчины смотрели на нее и сожалели о барьерах.
Она нажала кнопку, которая показывала, что у нее все готово, и сразу же стартер внизу, в своем кабинете, нажал на кнопку пуска. Легкий толчок был единственным эффектом этого гигантского воздушного взрыва, настолько хорошо амортизаторы шин и антигравитаторы выполнили свою работу. Эти амортизаторы зависели от замечательных упругих свойств резиновой пены, вещества, похожего на резиновую губку, но во много раз более
