напрягаться так нельзя. Ты там сама как-нибудь разберись, ладно?
– А там есть кровать?
– Да есть одна, только там матрас пыльный. Но я тебе чистое белье дам и тряпку мокрую, все там вымоешь и будет чудо-комнатка! А простору там сколько будет, если весь хлам убрать!
– Белье и тряпку пусть кто-нибудь принесет, – кинула я через плечо, начиная взбираться наверх.
– Как скажешь! Я Степашку пришлю, он тебе, если что, поможет там. Ты уж извини, мы гостей обычно не затрудняем. Да день сегодня такой суматошный! Все слуги разъехались!…
Взобравшись на чердак, я внимательно осмотрела комнату.
Чего тут только не было! Поломанные стулья, расколотые деревянные миски и подносы, кривые доски, ткани, изодранные до такой степени, что даже на тряпки для мытья полов не подошли… Да много чего еще здесь валялось. Но у всех этих вещей был один замечательный плюс: они все могли гореть.
Бросив сумку на пол, я размяла здоровую руку и принялась расхаживать по комнате, «обвязывая» все ненужные предметы невидимой нитью, по которой потом можно пустить одно-единственное заклинание. Минута ярких вспышек по всей комнате, и останется только подмести пыль и вымыть пол! Как раз убью время до ужина.
Когда на чердак забрался паренек лет двенадцать, я уже закончила оплетать хлам магией.
– Ээм… Госпожа ведьма, я тряпку принес. Сейчас ведро принесу, мы его по веревке поднимем.
– Хорошо, иди за ведром. Вода нам пригодится, а то мало ли… И веник с совком захвати!
Когда ведро, полное воды, оказалось на чердаке, я щелкнула пальцами возле начала «нити». Коротенькие взрывы затрещали по комнате, старые вещи лопались, как мыльные пузыри. Каждый взрыв сопровождался яркой фиолетовой вспышкой, потому я закрыла глаза и себе, и ошалевшему от подобного способа уборки пареньку.
– Ну… Вроде бы все так, как должно быть, – решила я, осмотрев комнату после того, как взрывы затихли.
– Ух-ты! – выпалил мальчонка, округлив глаза. – Это что такое было!?
– Магия, – таинственно проговорила я и взяла веник с совком. – Открой-ка окно, а не то мы тут сейчас совсем задохнемся!
Но на самом деле окно надо было открыть для того, чтобы у меня, коварной ведьмы, было, куда выбрасывать заметенную пыль. Не спускаться же каждый раз вниз, право слово! Так гораздо проще, да и кто узнает?…
– Что ты делаешь!? – в священном ужасе спросил ребенок, увидев, как я выбрасываю черную грязь, оставшуюся от предметов, на улицу под дождь.
– Убираюсь, не мешай. А если побежишь жаловаться – с тобой случится то же самое, – красноречивым жестом выбрасываю очередную горку пыли в окно.
– Ой… А вы что, ведьма?
– Ну так сразу прям, ведьма! – обижаюсь, продолжая ходить по комнате и заметать пыль, пританцовывая на манер Леопольда. – Я, может, добрая волшебница, которая детям за зубы деньги дает, а ты сразу заладил «ведьма-ведьма»!
– Деньги за зубы? – непонимающее сморщился ребенок, усаживаясь на подоконник. – А зачем тебе зубы? Ты их ешь?
– Шучу я так, глупый, – хихикаю. – А тебе по делам идти не надо? У вас же сегодня слуг мало, каждый на счету, а ты тут пропадаешь, меня раздражаешь.
– Если я спущусь, меня обязательно заставят что-нибудь делать, – объяснил мальчик. – Я лучше тут посижу. А тебе я не мешаю, тебе так только кажется.
– Ясно все с тобой, далеко пойдешь, – я спрятала улыбку, продолжая подметать.
– А ты правда ведьма? – спросил ребенок через некоторое время.
– Нет, только прикидываюсь.
– Чудная ты…
– Я ведьма, мне положено. А ты, если не прекратишь болтать, останешься без чаевых.
– А что такое чаевые?
– Деньги, которые некоторые люди дают угодившим им слугам.
– А мне еще их никогда не давали!
– Это обычай принят в очень далекой стране, люди из нее не могли добраться сюда…
– А ты тогда как сюда попала?
– Хэй, это что, допрос!? – возмущенно смотрю на юного слугу. – Мое личное дело, что я здесь делаю!
– Да ладно, ты же странница! Странницы всегда всем все рассказывают, где они были и что и видели. Им за это эти… «черевые» дают.
– Я была в таких местах, о которых ты даже не слышал. Но мои байки для слушателей от восемнадцати лет, так что извини…
– А где же ты была? – загорелся мальчик. – Расскажи, ну пожалуйста! А я за тебя все тут уберу! Я так люблю слушать разные истории, особенно от странниц!
– Хммм… А вот это уже разговор!
Устоять перед предложением маленького бизнесмена я не смогла и вручила ему веник с совком.
– Так что за места такие, о которых я даже не слышал?
– Была я, значит, как-то в Японии. Безумная страна, надо сказать!… Едят они такие маленькие рулетики из риса, икры, рыбы и водорослей. А едят не как принято, а подцепляют еду двумя тонким палочками. Кроме того…
И меня понесло. Я принялась рассказывать пареньку про старую добрую Японию, которую вряд я ли когда-нибудь еще увижу. Многие традиции я в своем рассказе передавала точно, но некоторые все-таки не удержалась и приукрасила.
После Японии я взялась рассказывать про Африку, о которой сама только читала, затем понарассказывала об Ирландии такого, о чем не знали даже сами ирландцы… Я так увлеклась, что совершено забыла о времени. Когда же я опомнилась, за окном было совсем темно, комната уже давно сверкала идеальной чистотой, старенькая кровать была застелена, а мальчонка сидел на одиноком стульчике и с восторгом внимал моему бесстыжему вранью.
– Ой, и заболталась же я!… – сказала я, поднимаясь с подоконника. – Вот и сказочке конец, а кто слушал молодец! Держи свой серебряник, а я ужинать пошла.
– А ты другим свои истории не расскажешь? В зале все бы с удовольствием послушали, и дали бы тебе стооолько!
– Нет уж, после ужина я спать пойду.
– А может все-таки?…
– Нет, не буду!
Велев пареньку уходить, я достала из походной сумки кошель и положила его в свою другую сумку, поменьше. После, запихав походный мешок под кровать, я направилась к лестнице.
Спустившись в зал, я застала все ту же картину мужских посиделок с выпивкой, едой, картами и, конечно, разговорами. За месяц в поместье я соскучилась по этой атмосфере, мне безумно захотелось присоединится к какой-нибудь компании, выпить и поболтать о чем-нибудь… Но такой пустяк, как мой пол, мешал мне это сделать. Бабам в карты играть нельзя, баб здесь ни во что не ставят, и выпить бабам дают только с одной известной целью.
Повздыхав о своей горемычной судьбе, я пошла к мужичку, все еще стоящему у очага и отрезающего куски мяса. Тушка уже изрядно похудела,
