по швам. Но в целом смотрелась достаточно убедительной — и наверняка устроила если не всех, то многих.
— Какой-то ты мрачный…
Голос Лены прозвучал чуть обиженно. Неудивительно — ночь с красоткой, статья, выставляющая меня чуть ли не спасителем Империи, утренний кофе, лето, солнце, пробивающееся сквозь занавески на кухне… нормальный человек на моем месте просто обязан был излучать довольство и радость.
— Не мрачный. — Я улыбнулся и осторожно отхлебнул из чашки. — Просто задумчивый.
— Угу… Была у меня одна штука интересная. — Лена поболтала босыми ногами. — А теперь даже не знаю, показывать тебе, или нет.
— Показывай. — Я пожал плечами. — Если уж и правда твоя штука… такая интересная.
Но, похоже, еще и то ли неприятная, то ли и вовсе опасная. На мгновение Лена явно успела пожалеть, что вообще завела разговор — но делать было нечего. Поднявшись со стула, она поковырялась где-то в шкафчике для посуды… и положила передо мной фотографию.
Похожую на ту, что попала на первую полосу. Только взятую крупным планом: Настасьиной машины в кадре почти не осталось — лишь часть крыши за моим плечом. Сам я оказался справа, поместился где-то по плечи и вышел слегка размазанным — чуть-чуть не попал в фокус.
Зато попал Багратион. Похоже, Лена сфотографировала нас сразу после окончания разговора: светлейший князь уже развернулся ко мне спиной, но отойти еще не успел. Он оказался чуть ближе к камере и по странному совпадению чуть ли не копировал мою позу: вполоборота, с опущенными плечами и слегка наклоненной головой почти в профиль.
Багратион был чуть ли не втрое старше меня и уже успел поседеть, но сходства не заметил бы разве что слепой. Природа не наделила меня ни носом с горбинкой, доставшимся светлейшему князю от грузинских предков, ни серебристой щетиной на щеках, но контур лба, линия волос по бокам, на висках, форма губ…
Приехали.
— Кто-нибудь еще видел эту фотографию? — быстро спросил я.
— Я что, похожа на дуру? — Лена нервно усмехнулась. — Нет, конечно. Не знала, надо ли даже тебе показывать…
— Надо, — вздохнул я, складывая снимок пополам. — Негатив уничтожь…и никому ни слова, поняла?
Как же так, мама?‥
Нет, конечно, все это вполне могло оказаться игрой света, эффектом кадра, странным совпадением… если бы не объясняло многое из того, что случилось за последние дни. К примеру — интерес одного из первых чинов Империи к самому обычному… мне. Шестнадцать с половиной лет я не демонстрировал выдающегося Дара, не высовывался, ограничиваясь стандартным для малолетнего столичного мажора набором прегрешений — но после той аварии все пошло кувырком. И Багратион тут же появился: наставлял, советовал поберечь себе — и в конце концов презентовал визитку.
Решил взять под крыло, чтобы защитить? Действительно нуждается в моей помощи? А — может — и то, и другое разом?
— Ну и видок у тебя. — Лена нервно хихикнула и втянула голову в плечи. — Ты что, задумал меня убить?
— Тебя?‥ — пробормотал я. — Тебя — точно нет. Но ты правда молчи.
— Как рыба об лед! — Лена демонстративно прикрыла рот обеими руками. — Ты сам-то как… в порядке?
— Вроде да. — Я пожал плечами. — Хотя, конечно…
Я старался не подавать виду, но чего уж там — чувствовал именно то, что непременно должен был чувствовать на моем месте человек, вдруг узнавший, что не имеет никакого отношения к собственной семье.
И что брат Миша ему вовсе не брат, а дед — вовсе не дед.
Да с чего я вообще это взял?! Из-за одной фотографии, да еще и не самой четкой? Из-за поведения Багратиона, которое я в любом случае не смог бы объяснить?
Спокойно, Горчаков. Вдох, выдох — и никаких лишних телодвижений. Судьба подкинула очередную загадку. Не первую, не последнюю и, черт возьми, даже не самую важную из тех, что и так приходилось держать в голове. Даже если моя почтенная маменька лет этак семнадцать назад имела глупость не устоять перед обаянием одного светлейшего князя, это уж точно не повод дергаться.
Да и что я могу сделать? Явиться к Багратиону в кабинет и броситься на шею с криком «папа!»? Тайно попросить Бельскую сделать какую-нибудь экспертизу? Рассказать деду?‥ Нет, уж точно не это. Со старика станется прибить меня на месте. Самое лучшее — просто присмотреться к тому, что будет дальше. И не нервничать. В конце концов, если уж подобная тайна каким-то чудом не вылезла столько лет — с чего бы ей вылезать теперь?
Я изо всех сил успокаивал себя, но вдруг понял, что при этом пытаюсь хотя бы примерно посчитать людей, которые видели нас с Багратионом вместе. А заодно — прикинуть, кто из них мог оказаться достаточно внимательным, любопытным, дотошным… и рискованным, чтобы начать задумываться о чем-то настолько неудобном для верховного жандарма Империи.
Да уж… Дела. Если все это не просто совпадение, фамилия семьи и авторитет самого Багратиона не смогут прикрывать меня вечно. И тогда…
— Я, пожалуй, пойду. — Я поднялся из-за стола. — Только не обижайся, ладно?
— Да куда уж тут, — вздохнула Лена. — Я… я понимаю. Наверное, это непросто.
Еще как. Одевался и шнуровал ботинки я в гробовой тишине. Пробормотал на прощанье что-то приторно-сладкое, попереминался с ноги на ногу в прихожей и, не дождавшись ответа, вышел за дверь. Лена так и не вышла проводить. То ли просто испугалась, то ли почему-то решила, что мне сейчас лучше побыть одному.
Пожалуй, так оно и было — по лестнице я спускался в несколько… смешанных чувствах. Какая-то часть меня упорно отказывалась верить, какая-то выискивала подтверждения — и, разумеется, находила. Третья готова была чуть ли не разреветься прямо здесь, на ступеньках. А четвертая стыдливо… радовалась?
Может быть. Ведь если так — мой отец вовсе не погиб в страшной аварии два года назад, а…
— Ох-ох-ох, паршивцы… Вот я вас!
Выходя из Лениной парадной на улицу, я едва не налетел на невысокого старичка, которому вздумалось покормить голубей во дворе — да еще и в опасной близости от двери. Я уже собрался было вежливо взять дедка за плечи, чтобы на всякий случай отодвинуть подальше…
И замер.
Нет, ничего яркого или запоминающегося в нем не было — ни тогда, ни сейчас. Та же несуразная одежда — пиджак с вытертыми локтями, видавшие виды брюки и сандалии на босу ногу. То же пенсне — два круглых и блеклых стеклышка на носу.
И тот же скрипучий голос, услышав который тут же замолкли даже дед с Багратионом.
— Прямо… вот сюда, представляете? — улыбнулся старичок,
