долбануть гада об стенку. Нельзя: без него никак ни в поездке, ни вообще. Знает и пользуется, гад.
Аля взвизгнула молнией чемодана, грохнула дверью и загремела незастегнутыми сапогами по лестнице, даже не сказав традиционное «остаешься за старшего» Свену, неодобрительно наблюдавшему за суетой со шкафа.
Маршрутку она увидела издали: та издевательски медленно отчаливала от автобусной остановки через дорогу. Аля рванула по проезжей части, едва не теряя сапоги, вихляя чемоданом и не оглядываясь на гудки и страшный рокот. Резкое торможение на индевелом асфальте, только что посыпанном хрустящей смесью, звучало, как сабвуфер в разгар фильма катастроф.
Маршрутка отпрыгнула на полсотни метров и замерла на перекрестке, будто дразнясь. Догонять ее было бесполезно: водителям запрещено впускать пассажиров на проезжей части.
Аля моргала вслед маршрутке, пока та не скрылась за бесконечной пробкой, бодро миновав ее по выделенной полосе. Аля добрела до остановки, отвернулась от теток, наслаждавшихся ее марш-броском за прозрачными стенками павильона, и принялась застегиваться.
На этом можно было отправляться домой — повинившись перед Алисой. А то ждать же будет, перед электричкой ляжет, знаем мы ее: темперамент похлеще, чем у взвода Анн Аркадьевн с цистерной масла.
Аля, бурча черные слова, с трудом извлекла телефон из свежезастегнутой куртки — и тут к остановке подлетела, распахнув двери, маршрутка непривычного вида, бело-желтая, древняя и облупленная. Из дверей пыхнуло жаром. Динамик гаркнул:
— До «Речного техникума»!
Сунувшиеся было в дверь тетки разочарованно откатились. А Аля сделала шаг и замерла, соображая. Вернуться домой, разобрать вещи и спокойно доделать лабы, а потом полтора дня наслаждаться одиночеством и свежими стримами под свежие пироженки, которые можно купить по пути, — вот верное и умное решение. На вокзал-то всяко не успевает.
— Девушка, вы едете, нет? — раздраженно рявкнул динамик.
— Нет, — решительно сказала Аля и юркнула в салон.
А то стыдно будет, подумала она, плюхаясь на сиденье через проход от тощей кондукторши: маршрутка рванула, будто с пинка. Чемодан бросился в хвост салона, чуть не вывихнув Але плечо.
— За проезд передаем! — прорычал динамик.
Аля сидела сразу за водителем, других пассажиров не было. Можно и не орать, особенно когда летишь на такой скорости. Маршрутка проскочила на желтый свет ближайший, а потом и следующий перекресток, чуть сбавила скорость и принялась выть и подпрыгивать менее нервно. Молодец, подумала Аля. Она мазнула картой по терминалу, подставленному кондукторшей, и, подумав, все-таки написала Алисе: «лечу но кажется опоздаю прости прости». Еще вывалила кучку эмодзи, для убедительности придавив их извиняющимся стикером.
Ответ был краток: «лети ждем».
Аля уверилась, что все-таки успеет на электричку, — и разуверилась, едва выскочив на «Речном техникуме». Корма трамвая медленно удалялась в сторону Кировской дамбы вдоль мертвой пробки. До вокзала трамвай, если верить навигатору, шел семнадцать минут. До отхода электрички оставалось девятнадцать.
Вот и отдохнула, подумала Аля и все-таки принялась набирать извинение Алисе. И тут вдали забренчал следующий трамвай. Подходящий. Внеурочный.
Алиса ждала — так, что не отскочишь. Ждала у раскрытых ворот перрона, большая и яркая, поди не заметь.
— Аля, сюда! — заголосила Алиса, подпрыгивая и размахивая руками, едва Аля выволокла чемодан из салона и заозиралась, четко понимая, что не успеет: надо еще купить билет и миновать турникет, а электричка отходит через две минуты, при этом на каком она стоит пути и с какой стороны вокзала туда заходить, неизвестно.
Ну хорошо, известно, ожесточенно додумывала Аля, семеня под стрекот чемоданных колес по плитке к Алисе, кинувшейся навстречу. Все равно бежать минут пять. Особенно если через рельсы. Поцелуем корму электрички, в лучшем случае — съехавшиеся двери, и облом с поездкой выйдет не только у меня, которой всё это даром не сдалось, но и у Алисы, которая почти месяц мечтала об интеллектуальном мультиплее со славными ребятами и любименькой подружкой среди лесов, снегов и романтики. Не простит ведь.
— Привет… Алис… — пропыхтела Аля. — Эй… Я… сама…
Но Алиса уже чесала по перрону, держа чемодан на весу. Аля, подышав, припустила за ней. Из распахнутых дверей двух соседних вагонов махали незнакомые парни, один в черном, другой в яркой оранжевой куртке.
Электричка пронзительно вскрикнула, вагон страшно зашипел, из дверей неразборчиво вывалились куски гневного объявления.
Не успеем, поняла Аля и прибавила ходу. Оба парня уже не махали, а растопырились в проемах, удерживая двери ногами и спиной.
Двери зашипели сильнее. Аля перепрыгнула через ногу парня в черном. Алиса вместе с чемоданом влетела в соседний вагон.
Аля чуть не ударилась всем телом в противоположную дверь. Ее рывком удержали за плечи в последний момент, и тут же створки громко сошлись за спиной. Электричка опять заорала и тронулась.
— Спасибо, — пробормотала Аля сквозь тяжелое дыхание парню в черном, который снова спас ее от падения.
— Эх, проспорил, — сказал парень и засиял, не отрывая глаз от Али.
Началось, подумала Аля обреченно.
— Траблы? — осведомился Марк, остановившись так резко, что Аля без малого воткнулась носом в его тощую спину.
Аля осторожно выглянула из-за спины.
Электричка оказалась новехонькой и пахла китайской игрушкой только что из упаковки. Вместо привычных лавок, обращенных друг к другу попарно, выстроились по-автобусному сиденья с тканевой обивкой — три ряда справа, два слева.
Алиса уже уселась, сияя. Девушка у окна, худенькая и очень красивая, в серо-бежевом, залипла, конечно, в телефоне. На креслах перед ними высился курган сумок и рюкзаков. Парень в оранжевой куртке — очевидно, Карим — ловко подхватывал их и впихивал на багажную полку рядышком с Алиным чемоданом. Але он улыбнулся бегло, но хорошо.
— Расслабься, Лол, — сказал Карим без натуги, как будто не пристраивал в этот момент сразу две сумки. — Уже все порешали.
Он совершенно не обращал внимания на стоявшую в проходе пару средних лет, хотя та сверлила его глазами что есть мочи. Карим изучал щель между сумками на полке, небрежно держа в полусогнутой руке рюкзак почти с Алю величиной. Втолкнуть его в щель было невозможно, но Карим умудрился — двумя движениями, заставившими крякнуть и хрустнуть, кажется, не только сумки, но и всю полку со всем распределенным вдоль вагона содержимым.
— Я говорил, занято, подойдут сейчас, а вы: «Раскидали, раскидали», — весело сообщил он паре и повернулся к Але. — Садитесь, Аль, куда удобно: можно сюда, можно к девочкам.
Про «сюда» не могло быть речи. Але хватило позора с опозданием и забегом, вишенкой на котором стали обнимашки с Алисой, — Аля только в процессе осознала, что оставила на скуле дорогой подружки здоровенное мокрое пятно: пот лил, как из крана. Алиса своя, она поймет, даже
