— Так, понимаю. И что же, у Девидса тоже?
Эксперт молча кивнул.
— Почему же вы об этом мне сразу не сообщили?
— Я ведь сказал вам, что связь между тектолоном и пожелтением ногтей — пока только предположение.
— И тем не менее — спасибо. — Бэрд встал. — Я-то теперь не сомневаюсь в том, что это убийство.
Картина прояснилась. Итак, Девидс убит, отравлен тектолоном. Убит, очевидно, для того, чтобы похитить и присвоить полученное им решение. С точки зрения ведения следствия — это даже упрощает дело: разыскать убийцу неизмеримо легче, чем случайного похитителя двух листков бумаги. Но по-человечески установление факта убийства было Бэрду глубоко неприятно. Значит, один из этих симпатичных молодых людей все-таки убийца.
Правда, и здесь возникали неясности. Ведь убийца должен был знать, что Девидс нашел решение проблемы. Но, судя по всему, Девидс никому об этом не рассказывал. А, может быть, рассказывал? Неясно было и другое. Ведь к такому убийству надо было подготовиться. Ну, хотя бы достать тектолон. Ведь не носил же его в самом деле убийца в кармане пиджака на всякий случай. И вообще все говорит о том, что убийство Девидса отнюдь не было экспромтом.
Да, неясности еще были. И в них Бэрду предстояло разобраться. А пока что ясно было одно: убийца ловкий и изобретательный человек. Самым сообразительным из четверых молодых физиков комиссару показался Сойк. Поэтому, приступая ко «второму туру» своих бесед с подозреваемыми теоретиками, Бэрд решил изменить порядок и начать именно с Сойка.
Сойк был так же бодр, как и накануне, но глаза его смотрели еще насмешливее, а а движениях ощущалась какая-то беззаботная легкость.
Усевшись на стул, Бэрд выжидательно взглянул на Сойка. Говорить ничего не требовалось — все и так было ясно.
Но Сойк не торопился. Казалось, он специально, словно опытный актер, затягивает паузу, нагнетая напряжение. Судя по всему, это доставляло ему удовольствие.
Бэрд терпеливо ждал. Сойк несколько раз прошелся по комнате. Потом резко свернул к столу, порывистым движением выдернул один из ящиков, достал исписанный лист белой бумаги и молча протянул его комиссару.
Бэрд взял лист и поднес его к глазам. Он был на три четверти испещрен малопонятными комиссару математическими значками и формулами.
— Что это? — спросил Бэрд.
Сойк усмехнулся:
— Как раз то, что вы ищете. Я возвращаю вам решение, похищенное у Девидса.
— Но это не его почерк, — возразил Бэрд, хорошо запомнивший каллиграфически выписанные карандашные значки Девидса.
Сойк рассмеялся:
— Ну, разумеется. Я же говорил вам, что «те» бумаги я уничтожил, а теперь просто восстановил по памяти ход решения.
— Что же вас заставило решиться на такое? — поинтересовался Бэрд.
— Ошибка молодости, знаете ли. Но, как видите, вовремя спохватился.
Однако это было сказано слишком легкомысленным тоном, чтобы можно было поверить.
Но Бэрд не успел осмыслить противоречие между содержанием и тоном произнесенной фразы, потому что Сойк тут же добавил:
— Разумеется, я шучу. — Он сразу сделался серьезным. — Возможно, Хэксли говорил вам, что суть открытия, сделанного Девидсом, состояла в том, что ему удалось найти совместное решение уравнений гиперполя и виртуальных процессов?
Что-то в этом роде Бэрд действительно слышал в магнитофонной записи. Но так как Сойк не должен был знать о существовании пленки, комиссар счел за лучшее неопределенно промолчать.
— Не знаю, в какой степени вы разбираетесь в математике и физике, — продолжал Сойк, — но любой специалист подтвердит, что решение, которое вы сейчас держите в руках, получено совершенно иным путем.
— Уж не хотите ли вы сказать?.. — изумился Бэрд.
— Вот именно. Я достиг той же цели, преобразуя сконструированную мной специальную функцию.
— И это все? Все решение на половине странички? — поинтересовался Бэрд, впрочем тут же вспомнив, что уже задавал точно такой же вопрос вчера Хэксли.
— Это запись в окончательном виде, — объяснил Сойк. — При помощи сокращенных обозначений. Сами же выкладки заняли гораздо больше места. И времени… — он кивнул на стоявший рядом с письменным столом портативный компьютер. — Впрочем, и они оказались не слишком уж длинными. Главное было — придумать функцию.
— Значит, вы уже вчера… — догадался Бэрд, вспомнив, как поспешно спрятал Сойк при его появлении какие-то бумаги.
— Да, — подтвердил Сойк, — принципиальное решение я получил еще вчера ночью. Но нужно было тщательно все проверить и привести в систему.
Так вот почему этот ехидно улыбающийся молодой человек держал себя вчера с такой беспечной независимостью. Ему-то в самом деле нечего было опасаться. Еще бы: у него в кармане лежало самое убедительное алиби. Зачем красть у другого то, что ты можешь сделать сам. Да еще убивать этого другого. И все-таки странно. Еще недавно тот же Сойк считал задачу неразрешимой, А теперь, в течение каких-то двух-трех дней получено срезу два решения и притом совершенно различными способами.
— Ничего удивительного, — пояснил Сойк, когда комиссар поделился с ним своими сомнениями. — Раньше я этим просто по-настоящему не занимался, был убежден, что дело безнадежное. А когда узнал, что Девидс нашел решение, меня просто зло взяло. Вот и все.
«Возможно и так, — согласился про себя Бэрд. И с сожалением подумал, что если бы не убийство, то теперь, когда решение задачи имеется, — это автоматически прекратило бы расследование. Увы…»
— Вы разрешите познакомить с вашими расчетами господина Хэксли? — осведомился комиссар.
— Да, пожалуйста, разумеется, — рассеянно произнес Сойк. Его мысли, видимо, уже переключились на что-то другое.
Теперь надо было бы встать и отправиться дальше, но что-то удерживало Бэрда. Он еще сам не мог определить, что именно.
— Но, если хотите знать, дело не только в этом, — вдруг сказал Сойк.
Сказал не столько обращаясь к Бэрду, сколько отвечая каким-то собственным мыслям. Комиссар даже не сразу уловил, о чем идет речь. К тому же его мозг был занят лихорадочными поисками: неизвестное «что-то» вертелось где-то совсем рядом, упрямо ускользая, как вертится на кончике языка забытое слово. Ощущение было мучительным, и, чтобы как-нибудь отделаться от наваждения, Бэрд снова заговорил:
— До сих пор я был убежден, что отрицательные эмоции отнюдь не способствуют творческим успехам. А вы под угрозой обвинения в краже решили сложнейшую задачу.
— Кому что помогает, — улыбнулся Сойк. — Пуанкаре помогал черный кофе, а Шиллеру запах гнилых яблок. Но главное, я просто не мог допустить, чтобы такое выдающееся открытие пропало для человечества, — съязвил Сойк и тут же поправился. — Во всяком случае, отодвинулось на неопределенное время.
