— Да, это очень интересно, — вежливо пробормотал Бэрд, хотя в данный момент его интересовало совсем другое. Впрочем, комиссар с сожалением отметил про себя, что то, о чем он сейчас думал, вообще не должно интересовать, поскольку речь идет о мотивах положительного поступка, а он обязан заниматься лишь расследованием убийства. Но он с большим вниманием слушал Сойка.
— Скажите, комиссар, вы когда-нибудь задумывались над тем, для чего вы, собственно говоря, живете? — неожиданно спросил Сойк.
Для чего он живет? К сожалению, для столь отвлеченных рассуждений, непосредственно не связанных с работой, у Бэрда почти не оставалось ни свободного времени, ни душевных сил. Правда, несколько раз он пытался размышлять на эту тему. Но, увы, всякий раз приходил к одному и тому же выводу: о подобных вещах лучше всего не думать вообще. Во всяком случае, при той реальной действительности, которая существовала в стране, где родителям вздумалось произвести его на свет. Нет, комиссар просто предпочитал честно выполнять свой долг. Хотя что это такое — долг? Долг перед кем? Своим вопросом Сойк невольно растревожил Бэрда. Но Бэрд не хотел обсуждать подобные проблемы с незнакомым человеком.
— Простите, — сухо сказал он. — Я не вмешиваюсь в политику.
Сойк удивленно посмотрел на него. Потом, видимо, догадался, в чем дело, и весело рассмеялся.
— О, нет. Я совсем о другом. Я говорю о назначении человека. Человека — вообще. Как разумного существа. О его месте в природе.
— А, философия! Но я не совсем понимаю, — все еще настороженно произнес комиссар, — какое отношение она имеет к тому, чем мы сейчас занимаемся.
— Самое прямое. Как, по-вашему, мог бы этот дом, в котором мы сейчас находимся, или, скажем, эти стол, стул, шкаф, все окружающие нас вещи, могли бы они возникнуть сами собой, в результате случайного соединения атомов, молекул, элементарных частиц? Как вы думаете?
— Должно быть, нет, — осторожно произнес Бэрд, решив наконец, что беседа с Сойком может оказаться полезной: ведь похититель все еще так и не найден.
— Конечно, — подхватил Сойк, — вероятность такого события ничтожна. А природа не любит маловероятных состояний. Она не столько созидает, сколько разрушает. Остывают звезды, распыляется материя, рассеивается энергия. И только человек способен создавать маловероятные состояния, создать. В этом я вижу его назначение.
— Любопытно, — вполне искренне заметил Бэрд, которого эта необычная беседа стала интересовать уже сама по себе. — Любопытно, и все же пока не вижу связи.
— Минуту. А для того чтобы создавать — надо знать. Располагать информацией. Информация против хаоса. Вот назначение человека. Оставить после себя потомкам новую информацию. Информация — самое ценное из всего, что существует в мире.
— Ах, вот что. Вы спасали информацию?
— Вот именно.
— Что же, могу вам только позавидовать, — с некоторой грустью произнес Бэрд. — Вы добываете новую информацию. А мы, простые смертные, как быть нам? Вот я всю свою жизнь ловлю преступников. Где уж тут новая информация?
— Ошибаетесь, — серьезно сказал Сойк. — Новая информация — это не только формулы и теоремы. Это все оригинальное. Все новое, что делает человек; новая книга, новый метод расследования, все, что совершается в первый раз. Да и в материальных предметах, которые создают люди, — тоже новая информация. Ну, вот хотя бы… — Сойк поискал глазами, — вот хотя бы эта банка консервов, эта бутылка молока.
Вот оно! Бэрд испытал такое ощущение, как будто в его мозгу сразу что-то переключилось и картина, до этого бесформенная и расплывчатая, вдруг сфокусировалась и стала предельно четкой и ясной.
Комиссар уже не слушал Сойка, который по инерции все еще продолжал что-то говорить. Его мысли потекли в совершенно ином направлении.
— Простите, — остановил он увлекшегося физика. — Вы вчера ужинали?
Вопрос был слишком неожиданным и чересчур земным в сравнении со всем тем, о чем только что шла речь. Сойк замолчал и удивленно уставился на комиссара.
— Ну да, — сказал он растерянно. — Приходила Мэри и снабдила нас кое-какой снедью.
— Вы не знаете: это произошло с ведома Хэксли?
— Да, шеф сам вызвал ее по телефону. Ведь вчера было воскресенье.
— Благодарю вас, — Бэрд прошелся по комнате. — Скажите, господин Сойк, почему, решая задачу, вы избрали свой путь, а не тот, которым шел Девидс?
— У меня не было никакого желания повторять Девидса. У каждого свои идеи.
— И только? А может быть, дело еще и в том, что вы подсознательно не доверяли Девидсу?
Сойк наморщил лоб.
— Что вы хотите сказать?
— Как вы думаете, а не мог ли Девидс ошибиться?
— Вы предполагаете, что Девидс вообще не решил проблему? Что ему это только показалось? Это — мысль.
Сойк явно заволновался.
«Ну и дельце, — подумал Бэрд. — Вот и решение этой проклятой задачи уже есть, а ясности ни на лем. Скорее наоборот».
И еще он подумал, что теперь особенно важное значение приобретает отрезанный Хэксли кусок пленки. Что на нем было? Конечно, можно просто прокрутить пленку каждому из физиков и попросить их вспомнить. Но Бэрд не хотел, чтобы они знали о записи. Надо постараться незаметно навести Сойка на субботний разговор с Хэксли.
Однако Сойк уже примостился возле письменного стола и лихорадочно что-то набрасывал на листке бумаги. Когда комиссар обратился к нему, он только досадливо мотнул головой.
Бэрд тихо вышел из комнаты и осторожно прикрыл за собой дверь.
У Грехема Бэрда ожидал еще один сюрприз. Не успел комиссар войти в комнату, как молодой физик протянул ему довольно толстую тетрадь в нитроленовой обложке.
— Вот, возьмите. Это — решение. Мне самому удалось его найти, — пояснил он. — Теперь, я надеюсь, удастся прекратить это позорное дело, и не надо будет выяснять, кто именно похитил проклятую бумагу у старика Девидса. Во всяком случае, я бы не хотел это знать.
Бэрд растерянно перелистал тетрадку. Она была исписана почти до последней страницы.
— Такое длинное? — только и произнес он.
— Да уж как получилось. Хорошо, что хоть так. Проблема очень сложна и, признаюсь, — я еле-еле выбрался из чащи. Очень трудное вычисление. А если говорить честно, то это даже еще не решение, а только программа, ну схема для расчета на вычислительной машине.
— А как же у Девидса?
— Я не мог пойти его путем. В той области я не силен.
Комиссар молча протянул Грехему листок с решением Сойка. Физик, близоруко сощурившись, быстро пробежал его глазами.
