— Память? Нет… — Эспеланн недоумённо поскрёб бородку. — Первый раз слышу. Обычно от него снятся интересные яркие сны, и только.
— Сны… да, сны были те ещё… Но я ничего не помню, кроме снов, понимаешь? Аксель, оба раза я выпивала нектар — и приходила в себя утром в твоей спальне.
— Так-так, — проговорил он, подался вперёд и положил ладони на скатерть. — Это единственное, что тебя насторожило?
— Не единственное, — ответила Паркер.
Больше не колеблясь, коротко и торопливо она поведала мужчине о событиях минувших двух дней, об одолевавших её страхах и о том, каким сильным было её желание избежать огласки. К тому моменту, когда она закончила, лицо «викинга» стало мягче, серые глаза потеплели. Аксель встал, обошёл стол, сел на корточки рядом со своей гостьей и снова взял её за руку, от пальцев к пальцам побежал ручеёк безмятежности.
— Да уж, заставил я тебя поволноваться! Прости меня, Паркер. Если бы я мог предположить, что мамин фирменный напиток произведёт на тебя такой эффект, я бы, конечно… Послушай! Я вроде бы объяснил, почему мы с тобой за эти два дня ни разу не встретились в Центре. Как получилось, что твои друзья не заметили нас с тобой на приёме, объяснить, увы, не могу. Я и сам не помню их обоих, очевидно, меня с ними не познакомили. Но что касается твоих провалов в памяти…
— У нас с тобой не было секса, не так ли? — прямо спросила женщина.
— Не было, — подтвердил Аксель. — Ты просто спала. А я спал здесь, — он кивнул на кожаный диван кофейного цвета, загромоздивший полгостиной, — и ничего с тобой не делал, клянусь! Тебе, наверное, хочется доказательств, но видеонаблюдения в доме нет, так что, умоляю, поверь мне на слово.
— Я оба раза заснула за столом? И тебя это не удивило?
— За столом ты начинала клевать носом, — уточнил «викинг». — Я думал, ты просто очень устала, предлагал прилечь, и ты легко соглашалась. Не мог же я отправить тебя домой в таком состоянии!
— Действительно, — хмыкнула Паркер. — Но утром…
— А утром ты держалась как ни в чём ни бывало, и я решил вести себя точно так же. Правда, очень удивился, когда сегодня ты предложила… повременить с завтраком.
— Аксель, я хотела…
— Да-да, ты хотела проверить, как я отреагирую, — он смотрел на неё снизу вверх и улыбался. — Паркер, ты ужасно мне нравишься, но я не привык торопить события. А главное, я вижу, что это и тебе пока совершенно не нужно. Когда глаза женщины говорят одно, а губы — другое, я доверяю глазам.
— Ты снова прав, Аксель, — сказала она и улыбнулась ему в ответ.
— Вот и славно, — воскликнул мужчина, поднимаясь на ноги. — Значит, всё разъяснилось, и мы можем, наконец, спокойно поесть! Надеюсь, мясо ещё не остыло…
— Не всё, — возразила Паркер. — Я так и не поняла, почему теряю память от твоего зелья.
— Этого я не знаю, — развёл руками Эспеланн. — Даже не знаю, из чего оно состоит — ведь я-то не отдавал его на анализ! Технологию приготовления мама держит в большом секрете, — он помолчал и добавил смущённо и виновато: — Мне очень жаль, что я напугал тебя, Паркер. Я просто хотел подарить тебе сказку.
— Хоть бы спросил сначала, нужен ли мне такой подарок, — проворчала женщина, но рассердиться на «викинга» всерьёз у неё не вышло.
Синяя бутылка с серебряной пробкой на столе так и не появилась. «Отлично, — мысленно твердила Паркер, — не придётся ни сомневаться, ни отказываться». Хватит с неё идиотских «сказок», сейчас она отправится домой, чтобы тривиальнейшим образом уснуть в своей постели! Но отчего-то у неё кололо сердце. Самой себе не признаваясь, Паркер ждала возвращения в Замок. Где всё и так, и не так, как в её реальной жизни. Где она сама — такая и не такая, как здесь. И где считает минуты до её возвращения Многоликий, который погибнет смертью подопытной крысы, если Принцесса не принесёт ему ключ…
— Не теряй меня завтра, пожалуйста, — предупредил Аксель, помогая Паркер одеться у двери. — С утра мы улетим в бостонский филиал и вряд ли рано вернёмся. Но вечером я буду счастлив снова тебя увидеть!
— Посмотрим, — неопределённо качнула головой женщина.
Дома, устраивая пальто на вешалке, она заметила, что один его карман оттопырен. Озадаченная, запустила в карман руку — и достала оттуда маленький плотно закрытый флакон, в котором голубыми лунными бликами переливалась густая тёмная жидкость.
в которой Принцесса сожалеет о своём незнании ветеринарной науки и вступает в сговор с ярлом Эспеланном, а Многоликий оживает на груди у наследницы трона и пробирается во вражеский лагерь
Вернувшись из подземелья в свои покои, Принцесса отослала горничную, с утра раздражавшую её своим присутствием, и села на подоконник в спальне. Узкое стрельчатое окно, наполовину забранное витражом, выходило в один из внутренних двориков Замка. Ни луны, ни леса, ни гор отсюда видно не было. Круглый дворик, с его ухоженными цветниками и говорливыми фонтанчиками, прежде казался хозяйке спальни олицетворением уюта. Но сейчас, глядя на соседние окна, сияющие хрустальным светом, вдыхая приторные цветочные ароматы и слушая журчание воды, девушка так остро, как никогда раньше, ощущала себя пленницей… птичкой в золотой клетке.
На неё навалилось всё сразу.
В ушах стоял послеобеденный разговор с отцом, который, впрочем, трудно было назвать разговором — Король не стал даже слушать её возражений. Он лишь сощурился и сделал досадливый жест, когда в ответ на известие о предстоящем браке с ярлом Эспеланном она выпалила:
— Нет, никогда!
— Я не спрашивал твоего согласия, ангел. Тебе отлично известно, насколько важен для Авитании союз с Норландом. Самое время этот союз, наконец, заключить.
— Но я думала, что пока не… — начала было Принцесса, понимая уже, что слова бессмысленны.
— Неужели ты считала, что сможешь сама выбрать себе мужа? — с металлом в голосе поинтересовался Король.
Девушка медленно покачала головой. Идею о том, что замуж она выйдет в соответствии с интересами Короны, ей вдалбливали с детства и, разумеется, успешно вдолбили. Принцесса лишь надеялась, что это случится не так скоро — она же только вчера достигла совершеннолетия! Но отец торопился: должно быть, боялся, что могущественная королева Фредрикке передумает и найдёт своему племяннику другую партию.
— Ярл Эспеланн молод, красив и умён. Известно, что у него спокойный и добрый нрав, любая женщина была бы с ним счастлива, — продолжил монарх, немного смягчившись. — Ты не плакать сейчас должна, ангел, а благодарить меня за то, что у тебя будет такой муж. Наследницам трона обычно везёт куда меньше.
