— Мы не эксперты, и беседа наша не официальная, — напомнил Кастаньеда протокольным голосом, — того, что дама на обоих снимках сознательно прячет лицо, для нас вполне достаточно, что бы считать — это одна и та же особь. Посмотреть бы ещё на этого Ростиславцева…
Теперь высокий уровень дедукции проявил уже Ал:
— Посмотри, — он протянул Сергеичу и остальным открытый альбом Монакова. На одной из фотографий с надписью «Привал» сам молодой Монаков, в старомодной десантной форме, мирно курил, совершенно не по уставу облокотившись на черную машину «Чайка», номера которой состояли из сплошных нулей. Рядом с ним курил высокий стройный молодой человек с надменно поднятыми бровями, густыми темными волосами, облаченный в форму капитана. Оба выглядели мрачновато сосредоточенными.
— Я полагаю, что Монаков был с ним знаком, и даже знал его как Ростиславского, — иначе как можно объяснить надпись «Костику от Ростика»? — и возможно даже знал о его превращении… — высказал свою романтичную гипотезу Ал.
Впечатлительный Кастаньеда всплеснул руками:
— Прямо таки Шекспировский сюжет… Перспективный КГБист влюбился в Монакова, поменял пол, что бы быть с ним вместе, но увы — Костя, охочий до сомнительных любовных утех, все же не пожелал расстаться с супругой… Что оставалось делать типу который привык всегда побеждать? Соединиться с лучшим другом Монакова — со Звягиным. Но, как говорят — старая любовь не ржавеет — в какой-то момент это супер-агент совсем слетел с тормозов, и на почве ревности, убил жену Монакова, причем — правильно написано в его психологическом портрете — склонен к театральности! Он обставил все с большой помпой — подбросил Монакову в кабинет свадебное платье, что бы тот понял кто убийца, да ещё и выставил Костика подозреваемым номер один. Ведь легенда гласит, что супругу Монакова убили профессионально — десантным ножом, с одного удара в горло каким то специфическим приемом. А Монаков служил в десантных войска. Единственное что Костика спасло, так то, что он в тот день на стадионе футбол смотрел — крутил роман с тогдашней стац-дамой — третьим секретарем обкома, она курировал культуру и спорт, и взяла Монакова с собой на этот футбольный матч. Я вот раньше сомневался — думал — полно народу на стадионе, мало ли как там оно было… Какие выводы можно сделать если нет ни документов, ни вещественных доказательств? А сейчас понял — Костику просто повезло — он спонтанно поехал на стадион. Ростиславцев не мог об этом матче знать, все четко рассчитал, что бы Монакова подставить. Когда дело на Монакова закрыли, он быстро уехал, хотя для этого ему и пришлось вернуться в КГБ. Но иногда писал Звягину нежные письма из капиталистического далеко… — Кастаньеда, уставший от собственного эмоционального рассказа, снял и протер очки.
— Слушай Саня, — Сергеич смотрел на Кастаньеду словно видел его в первый раз, — ты оказывается такой романтик. Легенды цитируешь как Повзнер Горбачева…. Я всегда думал ты Родину продашь за новые погоны, а ты оказывается еще, и убьешь на почве бытовой ревности…
Сан Саныч не стал оспаривать слов Головатина, поморщившись, допил остывший кофе и, взглянув на часы, галантно распрощался:
— У кого как, а у меня рабочий день начнется через пол часа, поехал я, мужики — созвонимся, если будут новости.
* * *
Когда Костаньеда ушел, голодный Игорь Николаевич, за неимением телесной пищи, сварил ещё партию кофе. Сергеич безнадежно махнул рукой в след удалившемуся Сан Санычу и сказал:
— Я в любовь не верю.
— А во что ты веришь? — поинтересовался Ал у носителя уникальной харизмы.
— В кнут и пряник, и во власть, которую получает тот, кто может их использовать, — он снова посмотрел куда-то внутрь себя и начал тихо говорить:
— Предположим, что этот Ростиславцев — так или иначе заполучил нечто представляющее очень значительную ценность, может быть даже такую, которой он полностью не осознавал. Но продать это нечто или как-то иначе воспользоваться своим приобретением сразу же не мог. Можно даже предположить, учитывая участие в этих событиях представителя отдела Интерпола по розыску и возврату культурных ценностей, что это НЕЧТО было такой культурной ценность. Причем, ценность предмета была настолько высока, что его сразу же начинают серьезно искать. Но расстаться с похищенным Ростиславцев не хочет. Он предпочитает пересидеть вместе с находкой на Родине, — ведь совок ещё был мало доступен для международных организаций. Конечно, он очень боится, что его найдут — не верит в то что, что его могут защитить обычные конспиративные процедуры спецслужб вроде смены паспорта или гражданства, и использует особенности своего имиджа этакого эмоционально не уравновешенного бисексуала, настаивает на операции по смене пола… Официальные власти, включая КГБ, понятия не имеют о его истинных мотивах, о том, какой ценностью он располагает. Поэтому ему удается на какое-то время исчезнуть из среды активных международных агентов, залечь на дно пока поиски поутихнут, он симулировал послеоперационные хвори, всячески тянул время — даже замуж сходил за провинциального следователя, что бы быть подальше от привычного круга общения.
— Но тогда причем тут Монаков, — удивленно спросил Игорь Николаевич.
— Я думаю, он Монакова даже не помнил по армейскому прошлому — ну кто для супер-агента пацан из армейского прикрытия? А вот не в меру любознательный Монаков видимо что-то вспомнил, что — то сопоставил и сосчитал — на самом деле Костик был очень толковый следователь и вообще не глупый человек. Ростиславцев — действует как профессионал — то есть не рискует убить Монакова непосредственно — что бы не привлекать внимания не к себе, ни к Звягину, который все ещё работает в прокуратуре. Он решает вывести Монакова из игры иначе — убив его жену. И хотя план не полностью реализовался — Костику надолго стало не до смутных тайн из армейской юности.
— Значит покойник № 1, «мумия», до нас посетил жилище Монакова и искал тут этот пресловутый альбом с фотографиями? — прозрел Прокопеня, — Кто-то его за этим занятием застал, накачал отравой, пытаясь мумифицировать, обмотал скотчем и положил в холодильник, а потом приволок в квартиру, которую я снимал? Но почему тогда этот некто не забрал альбом?
— Да потому что в тот момент его здесь просто не было, он был все время то у меня, то у телевизионщиков — напомнил Ал, и предположил — видимо труп пытались сохранить до того момента, когда будут найдены снимки…
Сергеич продолжал все так же отрешенно, казалось, он совершенно не слышал слов окружающих:
