Кэтрин приподнялась, чувствуя всё же некоторую тяжесть в теле, что вполне объяснялось небольшой разницей в гравитации. Однако сон принёс исцеление, а приятный букет поднял настроение до наивысшей отметки. Кейт выхватила из вазы букет и вдохнула его запах. Образ матери и отца с особой отчётливостью встали перед ней. Девушка вскочила и в один прыжок оказалась у окна, почему-то сильно затемнённого. Всё выглядело так, как будто кто-то пришёл, принёс букет и «зашторил» окно.
«Кто бы это мог быть? Алекс? Вроде больше никому».
Она нажала на значок «+» сенсора, расположенный в правом нижнем углу. Окно стало светлеть на глазах, через секунду оно сделалось абсолютно прозрачным. Солнце било в глаза, а она улыбалась. Нет больше никакого фиолетового отсвета, есть только чистый родной свет. Она взяла цветы, снова вдохнула полной грудью их манящий запах и посмотрела на город, который расстилался перед взором. Перед зданием располагался небольшой парк, его окольцовывала тёмно-серая лента дороги, которая выходила за узорную ограду. В территорию въезжала машина скорой помощи.
«По всей видимости, я в госпитале»,— подвела Кэтрин итог своим наблюдениям.
Кейт снова вдохнула свежий воздух палаты и подумала, что не мешало привести себя в порядок. Она до сих пор была одета в грязную одежду, которая пропиталась всеми возможными запахами. Поставив цветы в вазу, она, приплясывая, направилась в ванную, где ждал душ…
Через час она вернулась в комнату, суша волосы махровым полотенцем и напевая незатейливую мелодию. Оделась она в чистую больничную одежду, которая имелась в наличии в любом цивилизованном учреждении.
«Не мешало бы узнать поподробнее, где я»,— решила она, но выходить даже не пришлось, так как в дверь постучали.
— Входите,— ответила Кейт.
Дверь открылась. На пороге стояли Эндрю, Алекс, Жан на коляске, его простреленная нога была покрыта фиксирующими бинтами, под которыми наверняка уже работал «биовосстановитель», и Фрэнк — почти вся компания, не хватало только Дины.
— Рада вас видеть, ребята,— просияла она.— Да проходите, что вы стоите-то.
— И мы тоже,— за всех ответил Алекс, входя первым. Одеты были все в аналогичные одежды, отчего Кейт улыбнулась и засмеялась.
— Что такое?— осматривая себя, спросил Эндрю, причем, сделав такое удивлённое лицо, словно его застали врасплох.
— Я совсем не так представляла агентов «Безопасности».
— Я это запомню,— улыбнулся он и, шутя, пригрозил пальцем.
— Ах, так!— притворно возмутилась она.
— Так! Всё! Брейк,— властно заявил Алекс и сам заулыбался. Все стали рассаживаться, где хватало места.
— Значит, всё-таки нам удалось?— спросила Кейт, садясь на кровать.
— Да, Кэтти, мы в Египте, в Эс-Каллуме. Гипердвигатель сработал как швейцарские часы.
— Yes! — воскликнула она.— Вы понимаете! Нам удалось! Нам удалось проверить гипердвигатель в действии,— она уже позабыла про мокрые волосы.— Это же сенсация! Вы понимаете, что это значит?!
— Сбылись самые смелые мечты.
— Мы притащили сюда не одну сенсацию,— неожиданно мрачно произнёс Эндрю. Всех словно окатило холодной водой. Кэтрин вспомнила о Фэви, но никаких признаков его присутствия не обнаружила. Вероятно, он ушёл во время сна, вот и причина, по которой она себя чувствовала отдохнувшей. Оставалась только Дина, а это уже действительно проблема.
— М-да, Андрей, умеешь ты поднять настроение,— недовольно ответил Алекс.
— Простите, так вышло…
Кейт внимательно посмотрела на Эндрю. Что-тоего угнетало, что-то висело тяжким грузом, мешая расправить крылья, лишая возможности расслабиться даже на минуту, позабыв обо всём на свете, как сейчас произошло со всеми остальными — всё это читалось в его грустных глазах.
— Брось, Эндрю,— бросил Жан.— Сегодня великолепный день!..
* * *
Сначала пришло осознание, что она жива. Эта бесспорная мысль почему-то ещё долго была не очевидна, словно всё могло выйти по-другому. Дина тряслась от страха, хоть и не показывала этого, когда ступала на металлический пол этого странного аппарата. Страшно, жутко, но одновременно интересно и неизбежно, как гибель Империи.
«Но всё это в прошлом»,— сказала девочка себе.
Ей очень хотелось порвать с тем самым серым прошлым, но одновременно с этим она боялась открыть глаза и увидеть то, где очутилась. Мать, отец, брат… они сейчас далеко… Нет, они ещё дальше, но не в расстоянии, а во времени: их больше нет. Их не было даже тогда, когда они все вместе отправлялись на прогулку в Императорский Сад. Всё теперь казалось таким далёким… Похоже, лишь привязанность являлось тем чувством, которые они испытывали друг к другу. Всего лишь привычка находиться рядом…
Первое, что почувствовала Дина, придя в себя, это тяжесть, словно вес увеличился. Странно и необычно. Головная боль и тошнота, жар,— всё это девушка чувствовала, словно день провела на солнцепёке. А может, так оно и было? Кто знает, где она находилась, пока спала. Мягкость постели, запах чистого белья… Вообще свежесть и тепло оказалось самым странным сочетанием ощущений. Она больше не могла ждать. Наконец, Дина открыла глаза.
Потолок сверкал белизной. Солнце светило откуда-то слева странным желтовато-красным светом. Что-то кольнуло в глубине сердца, словно оттуда выплыли далёкие воспоминания — воспоминания о чём-то забытом, но родном. Что-то было в этом желтоватом свете божественное, знакомое, словно сотни, а может быть, тысячи лет назад, она купалась в этих лучах, прыгала, радовалась, так наивно и так открыто, как только может радоваться безгрешное чистое существо.
Взгляд скользил по помещению, здесь никого не было. Слева стояла тумбочка. Дина подняла руку, отмечая странную тяжесть, и повела по стене. На удивление та оказалась мягкой настолько, что казалось, если надавить, то прогнётся как пуховая подушка. Девушка проверила: стена не прогнулась. Такие действия и сомнения вызвали улыбку. Следующим объектом испытаний стала простынь, которой она укрывалась. «Мягкость шёлка»,— оценила она, отдавая себе, отчёт в том, что эта материя совсем не напоминала шёлк.
Дина попыталась приподняться, но не тут-то было: только голова оторвалась от подушки, как тошнота напомнила о себе. Дине показалось, что её немедленно вывернет наизнанку. Она упала обратно, уткнувшись носом в наволочку. Облегчение наступило так же внезапно.
«Здесь слишком жарко»,— решила она.— «Надо открыть окно».
Она подняла тяжёлый взгляд на окно, за которым было отчётливо видно голубое небо. Ни одно облачко не омрачало его чистый цвет.
