Ознакомительная версия.
Глава III
Колиушко появился у задней двери автомобиля почти в обычное время – ровно через пять минут после того, как Петр останавливал автомобиль у его дома. По поводу этой трехсотсекундной, повторяющейся, вот уже год, изо дня в день, временной «прокладки» у Хохрякова не было никаких сомнений. Ровно столько времени требовалось его шефу, чтобы спуститься пешком с третьего этажа. Более ничего о жилье Колиушко Петр не знал.
Садиться в машину на заднее сидение Сергей Сергеевич стал после того неудавшегося их пленения под Брянском. Но объяснил он это совсем не прошлым испугом, а тем, что именно там ездит немецкий канцлер. Почему мысль Сергея Сергеевича посетила в своем сравнении Германию, а не весь остальной мир, Петр тоже не знал. И не очень-то хотел, хотя с такой мыслью был вполне согласен только из-за уважения качества всех вместе взятых немецкого производства автомобилей.
Сергей Сергеевич вначале отдышался, вроде из дому он не спускался вниз по ступеням, а долго шел под гору:
– Как дела? – обычно начал он свой рабочий день.
– Хорошо, Сергей Сергеевич! Водичка сегодня то, что надо! А девчата, какие!
А в лесу как красиво! Белочки бегают, птички поют, воздух свежий! И когда вы уже согласитесь, а? – в сотый раз, будучи совершенно уверенным, в том, что его приглашения дальше разговора не пойдут, приглашал Петр посетить вместе с ним утром его лесной «бассейн».
– А. что, и взаправду, они совсем нагие? – в хорошем настроении поинтересовался Колиушко.
– Как в день своего создания! Удовольствие, правда, в какой день попадешь. В иной раз одни бабульки воду рассекают. Перед такими и раздеваться, как-то стеснительно. А сегодня, что вы! Такие фефочки! И не стесняются! И, в основном, на бережку стоят, словно, нудистки…
– Совсем – совсем? – неподдельно заинтересованно продолжал интересоваться.
Сергей Сергеевич, даже пригнувшись поближе к своему водителю. – Вот, ты чертяка, какой развратник у меня! А постоянная подружка есть у тебя?
– А как же! Я же когда-то вам о ней уже рассказывал. Ларисой ее зовут с очень редкой фамилией Крупская! Да, много чести ее вспоминать! – уже жалея о том, что назвал своему шефу имя этой нелюбимой девушки, поведал Петр. – Я и говорю, Сергей Сергеевич, когда вы, наконец, посетите это место? Сами все и увидите!
– Хорошо все это! Уговорил, чертяка-соблазнитель! А плавки брать?…
– Как хотите. Только, в них вы будете чувствовать себя неудобно…
– Что, и ты совсем…
– А вы не верите?
– Верю, почему же… И, что, не возбуждаешься совсем?
– Что, я мальчик, какой-то, Сергей Сергеевич!? Конечно, вы правы, хочется, и еще как! Но виду подавать нельзя! Испугаются и приходить не будут. А так, всем нравится.
– Чем же? Одним созерцанием, что ли?
– А, кто их знает… Лично мне, только этим. Посмотришь – и на весь день зарядка, конца работы никак не дождаться!
– Хорошо, что ты напомнил. А то совсем своими рассказами о блядках с мысли сбил… Сегодня не расслабляйся и на свободный вечер не рассчитывай. Едем в Мариуполь. [10] В порт. Меня в офис завезешь, и сразу езжай за продуктами…
– Надолго?
– Кто его знает… Наш факс говорит о том, что груз придет завтра утром. Но я сомневаюсь… Море оно и есть море. Дня на три рассчитывай, – уже очень серьезно, что замечалось, не так уж и часто, приказал Колиушко.
– А как вы думаете, вода еще в море теплая?
– О чем ты спрашиваешь, Петя!? В том месте только больные и чукчи с.
Дальнего севера купаться могут! Я же говорю: Мариуполь! Что, не знаешь, где это? И, вообще, уже осень…
– Знаю… На Азовском море…, – чуть обиженно ответил Хохряков. – А девятое сентября это разве осень, гляньте, лето продолжается!
Заметив, что Сергей Сергеевич уже не слушает его, а, сдвинув брови, взял в руку мобильный телефон, Петр перестал развлекать своего шефа пустым разговором.
Вообще, Хохряков не любил, вот так, болтать о пустом. Совсем. Когда не о чем было разговаривать, он считал более правильным молчать. И думать. Вспоминать или мечтать. Чем он теперь и занялся…
«Как же я давно там не был! Постой, надо посчитать… Так и есть, ровно одиннадцать лет тому назад ступала моя босая нога по тому песчаному пляжу. Ровно за год до призыва… И тогда уже там не все в порядке с экологией было. Чуть чиркни пальцем ноги, и выдавливается из-под, еще секунду назад казавшегося чистым песка, черная густая муть. Хотя, десять лет тому назад водичка была еще довольно прозрачной. Только мы ее пачкали как! Отторгнутое пустым желудком красное сухое вино в морской воде превращалось по цвету в фиолетовые чернила и еще долго-долго продолжало висеть грозовым облаком в желтоватой воде…
Где же сейчас первая его любовь?… Тогда, в девяностом году, он поехал с ней на море. Вместе с ее мамой, которая докучала им обоим своей заботливостью и не давала, даже малейшего шанса, остаться более чем на минуту наедине! Что за чудо была эта женщина – потенциальная, как тогда казалось Петру за облаком первой оглушающей влюбленности, теща. Кстати, Елену уговаривать ни к чему ему не приходилось. И еще неизвестно было, кому больше из них вредит эта мама Маша!
Договорившись о «настоящем» свидании в последнюю их ночь на море за пределами не только домика, но и всей базы отдыха, они долго ждали, лежа в разных комнатах, пока уснет их надсмотрщица.
И то, что они посчитали тогда за крепкий сон, стало ее наглой уловкой!
Когда Ленка уже лежала на нем, полностью, до почти бессознательного состояния, оглушенная своим желанием, сверху, протягивая вперед руки, чтобы ему было легче сорвать с нее платье, свет Луны на звездном и праздничном для Петра небе заслонило ее, так и не ставшим родным, лицо:
– Ишь, чего вздумал!!! А ты у меня разрешения спросил!? А у папы нашего!?
Я так и знала!!! Ты специально в доверие втирался, наглец!!! Только для этого!!! Я давно тебя раскусила!!! – гремел над чистым полем, заглушая треск то ли сверчков, то ли цикад, голос блюстительницы нравственных устоев в рядах собственной семьи. – Вставай, Леночка! Идем! А ты, ночуй, где хочешь, но чтобы в домике ноги твоей не было!..
Его любовь стояла и молчала рядом со своей мамой, обтягивая вниз узенькое платье и виновато шмыгая носиком.
Домой, точнее, на автобусную станцию, Петр побрел в ту же ночь не попрощавшись ни с кем, докоротав ее на скамейке в ожидании первого рейса и, жалея о том, что так все вышло. Ему тогда казалось, что все могло бы быть как в кино или книгах. Искренне и навсегда…».
– Слышишь меня? – прервал воспоминания голос сзади. – Я говорю, инструмент свой возьми. И не забудь краскомер!
– Мы за новой партией едем?
– Да… Очень крупной. Надо будет на месте проверять толщину лакокрасочного покрытия… В этот раз я не буду платить ничего за сантиметровый слой шпаклевки! Мне тоже будешь помогать!
– Хорошо, Сергей Сергеевич, – привычно отвечал Петр. – За продуктами на рынок?
– Нет, не тот случай… Езжай в «Ананас», там хоть какая-то гарантия насчет срока хранения… Вот деньги!
Засунув, продолжая управлять автомобилем одной правой, деньги в боковой карман курточки, Хохряков осторожно поинтересовался:
– На двоих?
– Нет, Петя, с нами будет дама! Она не язвенница! – как-то зло ответил шеф и сразу отвлекся на телефонный разговор, начавшийся после продолжительного автодозвона:
– Да, это я… Да, буду точно ко времени… Да, постараюсь прямо на причал…
Странно, я считал, что в Мариуполе нет пограничной… Да, да, извини… Понял… До свидания…
Только после этого краткого разговора Сергея Сергеевича с неизвестным по телефону, Петр узнал, что для его шефа на этом свете тоже есть начальники. Это стало для него неожиданным открытием потому, что ранее, при любых ситуациях Колиушко уверенно создавал для окружающих видимость своей исключительности и единоначалия во всех, без исключения, операциях.
Высадив шефа у здания офиса, Петр отправился исполнять поручение. Это было привычным и легким делом. Сергей Сергеевич только однажды, в самом начале его работы объяснил, что именно он желает видеть на своем столе во время командировок. Во всех остальных случаях он полностью полагался на вкусы Петра и более не давил на своего водителя разными уточнениями.
Если быть откровенным, то Хохрякову нравились такие вот моменты в его работе. Больше всего, конечно, он любил далеко ездить. Еще ему отдельно от первого нравилось делать покупки. В такие минуты от срывался с цепи и позволял себе то, чего не смел делать, когда приобретение продуктов касалось лично его. И даже, не смотря, на размеры своей заработной платы. Почему он экономит деньги на своем питании Петр не задумывался. Хотя, накопительством он тоже не страдал, что было всего более заметным в его обращении с многочисленными подружками.
Только в первый раз, закупив продукты в дорогу по устному списку, он отдал сдачу Колиушко.
Ознакомительная версия.
